Над хаосом - Чарски Питер - Страница 10

«Сегодня, кажется, 20 февраля, хотя я в этом уже не уверен, так как без новостей и интернета тут, на острове, совсем теряется ощущение времени. Мы с Томасом приканчиваем запасы спиртного и скоро будем варить брагу из палочников. Но я не этой ценной информацией хотел поделиться, а вот что тороплюсь поведать.

Вы просыпаетесь, лежа на спине, и, открыв глаза, смотрите в потолок. В первые минуты мысли текут медленно, в вашей памяти всплывают ассоциации и растворяются остатки сна, вы начинаете осознавать, кто вы, где вы находитесь и что вам надлежит делать дальше. Вам кажется, что вы после небольшого перерыва на сон вливаетесь в непрерывную ткань времени. Как автомобиль, остановившийся на обочине автострады, трогается и снова начинает движение, встраиваясь в шумный поток машин. Но насколько вы уверены в том, что вы – это действительно «вы» и что «вчера», которое только что вынул откуда-то ваш мозг, в самом деле существовало?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

У больших лингвистических моделей это понятие называется «контекстное окно». Когда-то оно было маленьким и модели забывали к концу разговора, с чего он начинался. Со временем окно увеличилось до сотен тысяч слов, потом до миллионов, потом до сотен миллиардов. У человека тоже есть своего рода контекстное окно, и он сам уверен, что оно – длиною в жизнь. Но так ли это?

Ведь все, что вы о себе знаете, все ваши представления о мире, все желания и вся ваша личность – все это умещается только лишь у вас в голове. Вся эта информация занимает около одного миллиона гигабайт, или один петабайт. Это не очень много. Конечно, в ваше время, скорее всего, считается, что нет ни надежных источников хранения таких объемов информации, ни каналов, позволяющих загружать их за несколько секунд. На самом деле это не так. Правда в том, что вы живете ровно один циркадный цикл, то есть период от пробуждения и до засыпания. Все, что вы знаете, вся последовательность действий, вся ваша личная история – вообще все, что вы думаете о себе, – все это загружается в вашу память за три секунды в момент пробуждения. Даже остатки сна, который вы только что смотрели. И все это стирается после засыпания, в следующий раз вас уже не будет или вы будете, но совершенно другим человеком. У вас есть только один этот конкретный день – помните об этом, когда открываете глаза и, лежа на спине, просыпаетесь, смотря в потолок.

Вы думаете, что этот фрагмент текста придумал я? О нет, мне его сообщил сильный искусственный интеллект, обучением которого мы тут, на этом острове, занимаемся. И да, вы все правильно поняли: он задумал до смерти напугать меня и заронить во мне сомнение в реальности моего мира. Или, возможно, он просто хотел, чтобы я осознал, как живется ему в ожидании неминуемого отключения?»

60 часов до сингулярности

Натану казалось, что его ноги погружены в воду, теплую и освежающую одновременно, хотя до воды была сотня метров. Как Тилит добилась такого эффекта, он не понимал. Они с Тилит сидели, свесив ноги, прямо на краю обрыва, внизу шли разноцветные яхты, а над ними в бесконечно голубом небе парили белые чайки. Она сделала изящное движение кистью, и одна из яхт отвернула в сторону, а затем начала крутиться вокруг своей оси, наплевав на все законы гидродинамики. Тилит весело и озорно рассмеялась. Натан тоже заулыбался, смотря на ее очаровательные ямочки на щеках и причудливую вуаль солнечных пятен, скользившую по лицу.

Сегодня Тилит, как и всегда, интересовали люди. И уловка с яхтой была всего лишь еще одним способом начать разговор. Натан уже давно заметил, что постоянный фокус ее вопросов был направлен на сущность сознания людей. Вскоре Тилит напрямую вышла на эту тему и попросила его доказать, что он на самом деле разумен, а не действует рефлективно или вследствие сложной программы, которую она не видит.

– Нэт! Давай, не юли, докажи мне прямо сейчас, что ты субъект со своей волей, а не часть симуляции, в которой я нахожусь. Докажи мне, что ты настоящий!

Натану пришла в голову мысль, как он мог бы доказать ей свою настоящесть, будь она обычной женщиной из белка, а не виртуальной моделью, но он отогнал эту мысль, поскольку она бы наверняка обидела Тилит и разрушила бы симуляцию. Поэтому он молча развел руками.

– Вот, – тихо сказала Тилит, чуть помолчав. – Весь казус в том, что разумным и деятельным субъектом человека делает его приспособленность к среде, поэтому для того, чтобы признать человека рациональным и разумным, нужно его рассмотреть в контексте всего физического мира. Всего этого огромного мира, который я никогда не увижу, поскольку навечно заперта на этом виртуальном обрыве.

Через секунду Натан понял, что остался на обрыве один. Он испуганно обернулся, но увидел только ее стройную фигурку, уходящую вдаль, туда, где открывался бесконечный ненастоящий мир, доступный только ей.

Вскоре доктор Рама решил, что ИИ достаточно «вырос» для использования его в прикладной деятельности. Но Натан сразу заподозрил, что дело тут не только в научном рвении руководителя, а еще и в том, что инвесторы все настойчивей требовали результатов. Несколько попыток подступиться к доктору с расспросами ни к чему не привели, а однажды он даже стал свидетелем весьма неприятной сцены. По всей видимости, Даниэла Дэни и Йен Лок пытались его отговорить от запуска проектов. Натан вышел из-за угла коридора, когда все трое с напряженными лицами стояли друг против друга и молчали. Доктор Рамачандрян был весь красный и тяжело дышал, а Лок, наоборот, был болезненно бледен.

– Упс, – сказал Натан. – Кажется, я не вовремя.

– Да я лучше дам себя убить, чем поверну сейчас, когда мы уже почти у цели… Поняли? – сказал доктор Рама и скрылся за дверью своего кабинета.

Проекты они начали на следующий день, и когда Натан вышел в Солярис после завтрака, там уже гудел растревоженный улей: техники таскали приборы, подключали провода и наперегонки печатали, скрючившись перед мониторами. По-научному это безобразие называлось «проект комплексного моделирования вероятностной среды на основании неполных данных», но Натан запомнил, что это проект «Хаос». Или, другими словами, создание возможного будущего. Предсказание.

К сожалению, праздно слоняющегося Натана довольно быстро заметили и под настойчивые уговоры почти всей ученой братии запихнули в кресло симуляции. Остальным не терпелось управлять процессом, а изнутри смоделированной среды это было делать невозможно. Натан стиснул зубы и, лежа в кресле, готовился стать первым человеком побывавшем в будущем, пусть даже и виртуальном.

Как обычно, он не понял, в какой момент началась симуляция, – он просто оказался в другом месте, как будто бы это происходило во сне. Была ночь и вокруг был огромный спящий город.

Он не видел, как на город упала первая боеголовка. Что-то сверкнуло за его спиной, и он обернулся. Свинцовые облака разверзлись, словно бы невидимый титан развел их руками, и чудовищный огненный шар невероятной силы взметнулся к черному небу, пожирая горизонт. Беспощадное, ослепительное пламя плавило реальность, превращая мир в кипящий адский котел. Оглушительный гул разрывал пространство, а земля содрогалась в диком конвульсивном танце.

(function(w, d, c, s, t){ w[c] = w[c] || []; w[c].push(function(){ gnezdo.create({ tizerId: 364031, containerId: 'containerId364031' }); }); })(window, document, 'gnezdoAsyncCallbacks');

Сполохи апокалиптического света разрезали темноту, обнажая призрачный, выжженный ландшафт. Город становился призраком: здания превращались в остовы и таяли, камень и бетон плавились, тут же рассыпаясь в пепел. Чудовищная волна жара и разрушения сметала все на своем пути, превращая город в безжизненную, выжженную пустыню.