Крафтер (СИ) - Сорокин Александр Сергеевич - Страница 4

Цокольный этаж пах сыростью тюремной камеры и страхом раздавленного таракана. Капли воды сочились по стенам. Мусор, то бишь наёмников, подвесили на цепях. Они походили на мокрых ворон — чёрные куртки облепили тела, лица землистые, глаза бегали.

Переключив свою ауру на поиск лжи, я взглянул на самого рослого и крупного мужика. Никогда не любил, когда мне врали.

— Кто нанял? — спросил я, кольнув аурой лицо главаря. У того был нос, словно смятая буханка хлеба, и взгляд побитой собаки.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Не знаем! — хрипел он, выплёвывая кровавый сгусток. — Заказ анонимный… Чёрный рынок… Через посредника…

Моя аура вспыхнула зеленым светом. И это значило, что будущий труп не лгал. Жалкая, ничтожная правда.

— Жаль, — вздохнул я, пряча кухонный нож за спиной. — Меня бы впечатлила ваша стойкость. Или хотя бы красивая ложь. Быть может, она бы вдохновила меня на какой-нибудь артефакт… А так…

Нож, которым я недавно нарезал отбивные, взметнулся, разрезая воздух. Шеи наемников раскрылись, как вишни, выплеснув фонтанчики алой крови. Она брызнула на кирпичи.

Стыд. Меня пытались убить дешёвыми поделками с барахолки — пистолетами с кривыми стволами, ножами, затупленными от резки хлеба, и амулетами, пахнущими поддельными заклинаниями.

— Позор, — проворчал я, вытирая клинок о куртку главаря. — Меня бы хоть артефактной гранатой! Или ядовитой змеёй в постели. А вы… вы — мусор, который даже сжечь — жалко спичек. Не повезло вам, что я не щажу своих врагов.

Плюм, преобразившись в форму кота, грозно зашипел на мертвецов, мол как вы посмели так плохо подготовиться, чтобы убить моего хозяина⁉ Дилетанты!

— Ну, хватит-хватит, морда… — сказал я ему. — На том свете не исправляются.

Голем-утюг, притаившийся в углу, скрипнул шарнирами, будто обиделся. Ему не хватало внимания.

Я вышел, хлопнув дверью. В голове крутилось одно: если за мной охотятся такие — значит, этот мир ещё глупее, чем я думал.

Или умнее. Ведь только гений способен быть таким идиотом.

Как бы там ни было, а мои духовные силы после перехода в этот мир были практически на нуле. Их можно было восполнить только одним способом: хорошей выпивкой, прекрасной атмосферой, обществом красивых женщин и искусством! И всё это я мог найти только в городе.

Подозвав Григория, я попросил его проводить меня в кабинет. Дворецкий был рад угодить барину, что совсем недавно был мертвым, а тут чудесным образом воскрес. От старика я узнал, что меня отравили на днях. Все уже собирались меня хоронить, как нагрянул отряд горе-убийц, которые, видимо, должны были убедиться в том, что я действительно помер. В этот миг я и очнулся здесь.

В этом мире я был бароном, последним отпрыском древнего рода артефакторов, который потерял свое влияние и силу. Лев Морозов. Это имя пришлось мне по душе. Находился я в какой-то Российской Империи — великой и суровой стране. Вот и все, что я успел узнать по пути в кабинет.

Он пах пылью веков и безнадёгой разорившегося графа. Шторы висели косо, пропуская лучи света, которые резали воздух. Сейф притаился в углу. Он скрипнул, когда мои пальцы вжались в его поверхность. Внутри лежали три тысячи рублей — смятые, заплаканные купюры, пахнущие водкой и отчаянием, — и пачка писем от кредиторов. Конверты, пробитые штампами «СРОЧНО» и «ПОСЛЕДНЕЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ», походили на похоронные извещения.

На столе, под слоем пыли стояло фото предков в золочёной раме. Они глядели на меня — артефакторы в мундирах с орденами. Мой прадед, с усами вразлёт и взглядом бравого рыцаря, будто говорил: «И это наш наследник?»

Отвернувшись, я увидел зеркало в бронзовой раме. Я подошел к нему чуть ли не вплотную.

Я увидел перед собой паренька, лет двадцати, в засаленном свитере, с дыркой в штанах на колене. Мои волосы топорщились чёрным вихрем, будто в них застряла молния. Глаза светились двумя осколками льда, выдернутых из сердца айсберга. В зеркале отражалось нечто среднее между бродягой и демоном. Радовало, что я помолодел и перестал быть седым стариком, но…

— Позор, — проворчал я, швыряя кредитные письма в мусорную корзину. Она скрипнула, будто хмыкнула от такой наглости. — Вас, — я кивнул на фото, — должно было хватить от стыда. Но лед тронулся, господа! Я не привык так жить!

Деньги, сунутые в карман, приятно грели душу. Три тысячи… Я надеялся, мне хватит этого, чтобы хорошенько восстановить силы. Я потрогал перстень с рубином, который идеально сидел на безымянном пальце. На камне была гравировка: двуглавый орёл, чьи когти сжимали треснувший магический кристалл. Моя родовая реликвия — знак, что я барон Морозов. Я перевел взгляд на фото.

— Вы хотели величия? — спросил я предков и ухмыльнулся. — Может быть и получите.

Плюм, принявший форму крысы с крыльями, уселся на плечо. Его глаза светились, как угли в пепелище.

— А ты что, не согласен? — спросил я.

Он чихнул, и из ноздрей вырвалось облачко искр.

— То-то же, — усмехнулся я, разворачиваясь к двери. — Пора показать этому миру, как работает настоящий артефактор! Ну, а пока… Пока нужно осмотреть свои владения.

Григорий, потупив взор, ждал меня в коридоре. Я приказал ему проводить меня во двор и устроить небольшую экскурсию. Там я обнаружил старое здание, которое больше походило на грубо сколоченный сарай.

— Что там? — спросил я дворецкого.

— Склад вашего отца, господин.

— Склад — это хорошо. Надо заглянуть.

Я надеялся найти там хоть какой-нибудь артефакт, но сарай оказался царством пауков и забытых надежд. В углу валялась тумбочка на трёх ножках, покрытая толстым слоем пыли.

— Смотри-ка, — ткнул я в неё носком ботинка. — Родственник твоего голема, Плюм.

Плюм, вновь принявший форму кота, фыркнул и прыгнул на тумбочку. Лапка коснулась дерева — и вдруг ножки затрепетали, как ноги пьяного жука. Тумбочка дёрнулась, заскрипела и… пустилась в пляс, отбивая дробь по полу.

— Что за… — начал я, но тумбочка уже неслась на меня, гремя ящиками, словно маракасами.

— Оживил⁈ — рявкнул я, уворачиваясь от её «объятий». — Я же сказал — не трогать барахло без спроса!

Плюм, сидя на шкафу, визжал от восторга. Тумбочка, размахивая четвёртой ножкой оторванной, видимо, в порыве страсти, метнулась ко мне, выбивая энергичный ритм. Я с вертушки разбил вдребезги жалкую пародию на голема. Благо, тело у меня теперь было молодое, и старые приемы исполнять было гораздо легче.

— Еще раз так сделаешь, тупая ты морда, больше никогда тебе конфет не куплю! — заорал я, спешно отряхиваясь от пыли. — Дождешься у меня, Плюм! Превращу тебя в коврик!

Магический пух чихнул. Из его носа вылетела искра и ударила в старый пылесос. Мотор взвыл, шланг изогнулся, как змея, и рванул в бой, всосал обломки тумбочки в себя с таким рёвом, будто это был последний ужин.

Через минуту на полу лежала куча щепок, а пылесос, отрыгнув облако пыли, торжественно коротнул и сломался.

Плюм, превратившись в котёнка, невинно замурлыкал. В его глазах читалось: «Зато весело!»

— Ладно, — сунул я ему в пасть кусок щепки. — Жуй. Отправляемся в город. Здесь нам все равно пока ловить нечего.

Плюм сгрыз щепку и чихнул конфетти.

Да, определённо, этот мир ещё пожалеет, что я в нём проснулся. Чуйка меня никогда не подводила.

Покинув склад, я с удовольствием вдохнул полной грудью. На дворе стояло лето или поздняя весна. Я любил это время года.

Поманив рукой к себе Григория, я спросил:

— Далеко до ближайшего города?

— Минут десять езды на машине. — хмуро ответил мужчина.

— На машине? Что это?

— Типа кареты, господин. Только без лошадей.

— У нас есть такая?

(function(w, d, c, s, t){ w[c] = w[c] || []; w[c].push(function(){ gnezdo.create({ tizerId: 364031, containerId: 'containerId364031' }); }); })(window, document, 'gnezdoAsyncCallbacks');

Вместо ответа Григорий посмотрел мне за спину страдальческим взглядом. Я обернулся и увидел закрытую, обтекаемой формы повозку на четырех колесах.

— Это она?

— Да. Моя ласточка!

— Как управлять этим? — поинтересовался я.

Пока дворецкий проводил мне подробный инструктаж, я изучил «машину» вдоль и поперек. Снаружи она была красной, а внутри — белой. Усевшись за руль, я взглянул на Григория: