Крафтер (СИ) - Сорокин Александр Сергеевич - Страница 33

В гардеробе ко мне подошёл человек в изысканной и утонченной маске. Его голос звучал, будто сквозь слои воды:

— Вам понравилось?

— Это был не спектакль. Это… ритуал, — искренне сказал я, замечая, как тени под его маской шевелятся.

Он рассмеялся:

— Всё, что истинно, — ритуал. Завтра приходите на «Гамлета». Призрак обещает быть… очень убедительным.

На улице я долго смотрел на афишу. Идея родилась внезапно, как вспышка! Маска, усиливающая своего обладателя, катализатор магии и физических способностей. Но не простая — артефактная… Вот почему я всегда любил культурные мероприятия. Они не только питали душу силами, но и приносили вдохновение!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Плюм вылез из кармана, чихнул и показал мне язык.

— Не нравится? — я потрепал его по загривку. — Зато теперь я знаю, какой аксессуар смогу тебе сделать.

Но это позже. Сейчас я был просто зритель, а не творец. Мне захотелось промочить горло.

Кабинет Медведя напоминал логово спящего дракона. Алые шторы, сшитые из шёлка, выкраденного из императорских складов, поглощали свет, оставляя комнату в кроваво-багровых сумерках. На стене висел портрет самого хозяина: лицо, изрезанное шрамами, широкий подбородок, синие глаза, сломанный в нескольких местах нос. А под ним висела золотая табличка: «Пётр Медведев. Тот, кто задаёт вопросы». В углу стояло чучело грифона, пойманного в портальных дебрях, а на столе покоилась забитая окурками пепельница.

— Кто этот придурок, который защитил портного? — Медведь ударил кулаком по мраморной столешнице. Звук эхом разнёсся по комнате, а тени на стенах зашевелились.

Двое бандитов, сидевших на кожаном диване, ёрзали. Первый — Борщ, с вывихнутой рукой, хрипел, вытирая пот с лица, покрытого синюшными пятнами:

— Барон на чёртовом «Громлее». Ругался, как извозчик, а бил… — он сглотнул, поглядывая на портрет босса. — Будто десять чертей в нём сидели!

Второй, по кличке Клык, с синяком под глазом, похожим на созвездие, добавил:

— Даже Сеньку-Огнедышащего уложил! Тот перо из кармана вынул, а этот… этот… — он замолчал, увидев, как Медведь медленно поднимает руку.

Хозяин кабинета щёлкнул пальцами. Сигара в его зубах вспыхнула синим пламенем — слабый трюк пироманта-недоучки, но эффектный.

— «Этот»… — Пётр выпустил дымовое кольцо, которое превратилось в змею и обвило шею Клыка. — … устроил цирк в моём городе. И теперь вы, сопливые, приползли с пустыми руками?

Тень за спиной Медведя шевельнулась. Из неё выступила фигура в плаще с капюшоном. Это был Челюсть, правая рука авторитета. Его лицо скрывала железная маска.

— Вы должны были трясти портного, когда все посетители покинут его лавку. — прошипел Челюсть. — Неужели так трудно следовать инструкциям⁈ Теперь у нас появились репутационные издержки из-за ваших стараний. Придется исправлять.

Медведь встал, раздвигая плечи, как бревна.

— Барон, говорите? — он подошёл к аквариуму, где плавали золотые рыбки. — А фамилию его вы не узнали случайно?

— Нет, босс. Только запомнили печатку на родовом перстне. — морщась, ответил Борщ.

— Говори. — отправив щепотку корма в аквариум, буркнул Петр. Рыбки метнулись к поверхности, чтобы проглотить самые лучшие хлопья.

— Двуглавый орел, сжимающий магический кристалл.

— А вот это уже интересно. — Медведь повернулся, и в его глазах вспыхнул тот самый слабый огонёк — жалкие 10% магического потенциала, но достаточные, чтобы раскалить цепочку на шее подчиненного докрасна. — Напомните ему, что в моём городе я — закон. Если он маг, устроим ему магию свинца. Если чёрт, пригласим в гости настоящих демонов.

Челюсть кивнул, и его тень поползла к двери.

— У него есть слабость, — добавил Петр, вдруг ухмыльнувшись. На стене за его спиной проступили подвешенные на гвоздиках перстни других слабых родов. — У всех есть. Найдите её. Или станете новым декором для моего кабинета.

Борщ и Клык переглянулись. Они знали, что Медведь не шутил. У него вообще не было чувства юмора.

— Мы… мы всё узнаем, шеф, — выдавил один из них, низко кланяясь.

Когда они вышли, Петр подошёл к окну. Внизу, в тумане, мерцал город — его шахматная доска. Он достал из сейфа чёрный кольт, подарок Караваева, и прошептал:

— Новый игрок появился… Пора стереть его с доски.

После спектакля меня потянуло в бар. Не из-за жажды виски — скорее, из желания проверить, осталось ли во мне что-то человеческое после часов, проведённых среди проклятых пергаментов. Питейное заведение с незамысловатым названием «Ёрш и бочка» встретило меня густым дымом, въедающимся в лёгкие, и запахом дешёвого виски, смешанным с водой. На пороге я замер, вдыхая этот коктейль. В театре пахло воском и гримом, здесь же — дракой и смехом.

«Контраст», — подумал я, ловя взгляды, полные агрессии. Эти лица напомнили мне простейших големов: пустые глаза, угловатые формы.

Плюм, притворившийся браслетом на моём запястье, дёрнулся. Его звенья чуть зашевелились. В углу, за стойкой, висело зеркало в раме.

— Виски. Со льдом, — бросил я бармену, человеку с лицом боксёра-пенсионера. Его левый глаз был мутным, правый — оценивающим.

Пока он наливал, я окинул взглядом зал: в углу дремал здоровенный лысый мужик в черной футболке, на месте его правой кисти торчал встроенный протез-клинок. У стены сидела девушка с темными волосами и делала себе расклад на картах. За бильярдным столом двое мужчин в кожаных куртках потягивали пивко.

«Обычный вечер», — усмехнулся я про себя. Виски пахло резко. Я сделал глоток — жидкость обожгла горло.

Не успел я опустить стакан, как свет в баре померк. Три фигуры нависли за моей спиной. Я обернулся.

Передний, здоровяк с татуировкой паука на шее, облокотился на стойку и упер в меня злобные бычьи глаза.

— Эй, красавчик, — голос звучал хрипло. — Ты не здешний. А у нас тут за вход платят.

Я медленно повернулся, оценивая их: Первый — «Паук». Мускулы наращены зельями — вздутые вены на шее. Слабое место: печень. Второй — худой, с ножом за поясом. Руки дрожат. Левый глаз — бельмо. Третий — за спиной. От него пахло луком и выпивкой.

— Платят? — я приподнял бровь. — А где касса?

— Вот она! — «Паук» ткнул пальцем в свой жилет, затем свистнул. На звук в бар вошли еще люди. Краем глаза я узнал в них своих старых знакомых. Это были те верзилы, что пытались обчистить портного. Моего портного!

Но не успел я порассуждать, как мои мысли прервал кулак, летящий в лицо. В последний момент я заметил ржавое шило в руке нападавшего. Это был тот, что оказался за моей спиной. Он хотел все решить одним ударом, только вот я был артефактором, а мы с пеленок учимся сражаться.

В общем, я с легкостью увернулся. Руны усиления на запястьях вспыхнули. Энергия влилась в мышцы. Я отошел от стойки и поймал его руку, провернул — хруст костей заглушил стон. Игла упала на пол, и Плюм проглотил её, мгновенно растворив в желудке.

На спине под рубахой запылал еще один глиф, который отвечал за реакцию и скорость. Второй бандит метнул нож. Я поймал его в воздухе и воткнул лезвие в дерево стойки. «Паук» решил садануть меня по лицу, но я шагнул влево, ударил ребром ладони в колено — сустав треснул. Крик боли оглушил уши.

Третья руна выносливости активировалась на затылке. Я почувствовал ее тепло.

Третий, любитель лука, вынырнул из-за стола. В руках у него мелькнул кистень. Гад стал раскручивать цепь, метя мне в голову.

«Слишком медленно», — мелькнуло в моей голове, когда заостренный грузик устремился в мою сторону.

— Урок, парни, — проворчал я, ловя грузик рукой. — Никогда не лезьте к профессионалам.

(function(w, d, c, s, t){ w[c] = w[c] || []; w[c].push(function(){ gnezdo.create({ tizerId: 364031, containerId: 'containerId364031' }); }); })(window, document, 'gnezdoAsyncCallbacks');

Любитель лука ахнул, когда я швырнул снаряд обратно. Он взорвался у ног бедолаги и того впечатало в ближайшую стену.

В помещении начался хаос. Стулья попадали. Великан с крюком зарычал, но Плюм, приняв форму крысы, вцепился ему в пятку. Карты девушки посыпались на пол.

— Эй, барон! — крикнул кто-то с балкона.