Вне пределов (ЛП) - Энн Джуэл Э. - Страница 12

— Никаких травм головы. В прошлом я не злоупотребляла наркотиками, физической активностью или чем-либо ещё. В последний раз я выпивала полбокала вина несколько дней назад. Никаких лекарств по рецепту. Никакой травки. Ничего.

Он снимает очки и возвращается в позу, «пальцы домиком».

— Ты хорошо спишь?

— Определите, что такое хорошо?

— Восемь часов сна. В идеале — шесть непрерывных часов подряд.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Зависит от того, как прошел вечер и сколько кофе я выпила в течении дня. Но вы же не можете всерьез полагать, что мои знания о Нейте основаны на недосыпании. Словно… его прошлое проникло в мои сны. Нет, я в это не верю.

— Думаю, ты изо всех сил пытаешься вспомнить, откуда его знаешь, и это может быть вызвано множеством причин. На память влияют многие физические и эмоциональные аспекты.

— Думаете, из-за потери жены, Нейт не помнит меня?

— Суэйзи, я не могу обсуждать это с тобой.

— А если бы он не был вашим пациентом? Представьте, что я рассказала бы вам о парне, о смерти его жены, а вы бы не были с ним знакомы. Вы бы, гипотетически, могли предположить, что он страдает потерей памяти из-за эмоциональной травмы?

Доктор Грейсон вздыхает. Раньше, во время наших сеансов, он никогда не позволял себе подобных проявлений эмоций. Этот человек — само самообладание, но, когда он ерзает на стуле, пытаясь принять все три свои излюбленные позы, я вижу, что его поведение стало немного странным

— Гипотетически это возможно.

Это все, что мне сейчас нужно знать. Единственный способ сохранить хоть каплю здравомыслия — это поверить в то, что психическое здоровье Нейта могло быть подорвано.

∞

РЕЙЧЕЛ ОТКРЫВАЕТ дверь, держа Морган в переноске, пристегнутой ремнями к груди. На моём лице появляется улыбка, и я борюсь с желанием вопросительно приподнять бровь. После вчерашней стычки с Нейтом я почти ожидала, что мне позвонят и сообщат, что в моих услугах по уходу за ребёнком больше нет необходимости. И все же, вот она, держит Морган на руках.

— Не нужно стучаться. Можешь свободно заходить внутрь.

— Спасибо.

Я разуваюсь за дверью и следую за ней в гостиную. Мой взгляд сразу же устремляется на камеру в углу.

— Не обращай на них внимания.

Рейчел улыбается, вытаскивая Морган из переноски.

Я поворачиваюсь спиной к камере.

— Это странно, — шепчу я. — Вчера мы говорили о твоей семье, Натаниэле, и о том, что ты потеряла сестру… — Я украдкой бросаю быстрый взгляд на камеру. — А он все это время наблюдал и слушал.

Она улыбается, касаясь губами головы Морган, покрытой нежным пушком персикового оттенка.

— Мы не обсуждали ничего такого, что не могли бы сказать при нём, — Рейчел хитро подмигивает в объектив и говорит тише. — Но я покажу тебе укромные уголки в доме, где можно спокойно поговорить без посторонних ушей.

Мои мышцы немного расслабляются.

— О, это радует.

Рейчел передает Морган мне и перекидывает переноску через спинку дивана.

— Я оставлю её здесь на случай, если ты захочешь ею воспользоваться.

— Чтобы подержать её?

Я не могу удержаться от вопроса о внезапном изменении политики в отношении держания детей на руках.

— Да. Очевидно, Натаниэль решил, что метод самоуспокоения не подходит Морган. Не знаю точно, что привело к такому прозрению, но мне нравится держать её на руках, так что…

Она ухмыляется в сторону камеры.

— Везучая ты Морган.

Я прижимаюсь щекой к её макушке, теплой и мягкой. Злорадство — одна из любимых черт Нейта, так что я не буду злорадствовать из-за того, что оказалась права. Закрываю глаза, пытаясь прогнать эти мысли. Я не должна была знать о нём то, что знаю. Эти воспоминания, словно раковая опухоль, разъедают мой рассудок.

— Пока, малышка. — Рейчел гладит Морган по спине. — Ты знаешь, где меня найти, если у тебя появятся вопросы или возникнут проблемы.

Я киваю.

Рейчел достает из холодильника несколько продуктов и складывает их в черную холщовую сумку.

— Она выпила бутылочку около часа назад, и я как раз сменила ей подгузник, перед твоим приходом. Увидимся завтра.

— Пока. — Тихое ворчание сопровождает движение рук, когда я перекладываю Морган и сажусь в кресло-качалку.

— Привет, профессор Хант. — Я улыбаюсь в камеру, услышав, как за Рейчел захлопывается дверь. — Это так странно, — бормочу я себе под нос, едва шевеля губами.

Следующие четыре часа проходят без происшествий. Под происшествиями я подразумеваю отсутствие ковыряния в носу или почесывания задницы с моей стороны.

— Добрый вечер, Суэйзи.

Мой рыжеволосый призрак из прошлого заполняет дверной проем в детскую, он выглядит привлекательно в своей голубой рубашке на пуговицах с закатанными до локтей рукавами.

— Профессор.

Я заканчиваю одевать Морган.

— Натаниэль. — Он усмехается.

Это знакомо. Слишком, чёрт возьми, знакомо.

Нейт.

Его фамилия не Готорн. Я не могу называть его Натаниэлем12.

— Она сделала свои дела. Но я уверена, что ты видел это через свою шпионскую камеру. Так что я её искупала, и теперь она в полном ажуре. — Я поднимаю её со стола. — Все хорошо и чисто, маргаритка.

Я нежно обнимаю её, прежде чем передать Нейту.

Его брови сходятся на переносице, когда он берёт её в свои крепкие руки, а сам смотрит на меня, и на его лбу появляется морщинка замешательства. До сих пор я старалась не смотреть на него слишком долго. Впервые я замечаю проблеск узнавания в его вопросительном взгляде.

Вот оно. Наступает момент, которого мы так долго ждали. Мы наконец-то сможем собрать всё воедино.

Слава богу!

— Странно, что ты так её называешь.

— Что?

Я замираю в предвкушении, прежде чем оно перерастёт в радостное: наконец-то! Ты узнал меня.

— Маргаритка. Это не самое распространенное ласкательное имя для ребёнка. Маргаритки — твой любимый цветок или что-то в этом роде?

Он прижимает Морган к своей широкой груди и нежно покачивает её.

Я демонстративно пожимаю плечами.

— Нет, но маргаритки очень красивые. Я считаю, что это одни из самых счастливых цветов. Лилии и гвоздики напоминают о похоронах, а розы — это слишком рискованно. За этими цветами скрывается слишком много значений. Но мой любимый аромат — жимолость.

Цветы. Правда? Он одаривает меня таким взглядом, а затем спрашивает о моём любимом цветке. Да, маргаритки — красивые. Думаю, я только что убедила нас обоих, что это идеальный цветок, о чём я до сих пор особо не задумывалась. Но если он хочет поговорить о цветах, то, может быть, нам стоит обсудить куст сирени, который он украл у соседа и пересадил за парником своих родителей на Гейбл-стрит в качестве подарка на День матери — и всё это между полуночью и двумя часами ночи.

— Ты хорошо себя чувствуешь?

Я несколько раз моргаю.

— Э-э, да. А что?

— Ты побледнела, и выглядишь так, словно находишься где-то очень далеко отсюда.

Я выключаю свет, вынуждая его отступить по коридору передо мной, а сама щиплю себя за щеки, чтобы вернуть им хоть какой-то румянец.

— Задумалась. Сегодня я была на приеме у доктора Грейсона.

— О.

Я жду.

И это все? О? Похоже, мне не хватает навыков ловли на приманку, как хорошему рыбаку.

Да, Нейт. Сегодня я встречалась с нашим психотерапевтом. Мы обсуждали мои воспоминания о тебе. Что ты обсуждаешь с ним? У тебя пропали воспоминания обо мне? Твоё посттравматическое стрессовое расстройство?

— Ты ужинала?

Он бережно пристраивает Морган так, что она лежит на одной руке, как футбольный мяч, а другой рукой открывает коробку с пиццей на кухонном столе.

Ананасы и халапеньо. Я поняла это ещё до того, как он открыл коробку.

(function(w, d, c, s, t){ w[c] = w[c] || []; w[c].push(function(){ gnezdo.create({ tizerId: 364031, containerId: 'containerId364031' }); }); })(window, document, 'gnezdoAsyncCallbacks');

— Ещё нет.

— Возьми кусочек. — Он складывает ломтик из тонкого теста пополам и поглощает его. — Я не ел весь день.

Он бормочет с набитым пиццей ртом.

Я беру кусочек, отрываю уголок корочки и кладу его в рот.