Необратимость (ЛП) - Хартманн Дженнифер - Страница 77

― Кто? ― Но я уже знаю, кто это.

― Горячий герой, который унес тебя со сцены, как Кинг-Конг.

Мое сердце бешено колотится, пульс учащается до предела.

― Не хочешь заменить меня? Мне сегодня нужно рано уйти. ― Но это совсем не то, чего я хочу, на самом деле, мне нужно разобраться в этом безумии и понять, почему он здесь, почему водит меня за нос, как марионетку на запутанных ниточках. И я знаю, что мое сердце может не выдержать, если он снова исчезнет, как призрак. ― Ты заслужила отдых от неприятного лысого парня с гиперактивными потовыми железами, который вчера вечером трахал ножку стола, наблюдая за твоими танцами.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Она обдумывает предложение.

― Джорджа просто неправильно воспринимают. Он отличный клиент, ― говорит она. ― Но нет, Кинг-Конг полностью твой, Пчелка. Он был непреклонен в своем желании увидеть именно тебя.

Я вздрагиваю, снимаю парик и взбиваю свои освободившиеся волосы.

― Ладно. Хорошо.

― Лен будет рядом, если у тебя возникнут проблемы. Но что-то мне подсказывает, что этот мужчина ― хороший тип неприятностей.

А мне что-то подсказывает, что фатальный.

Я улыбаюсь ей, покидая кулисы, и направляясь в гримерку, чтобы освежиться. Повинуясь внезапному порыву, я переодеваюсь в костюм шмеля. Если он хочет поиграть в игры, я могу подстроиться. Мое сердцебиение отдается в барабанных перепонках, пока я поправляю волосы, стираю пятна туши под глазами и наношу кокосовый спрей для тела.

Когда я прохожу через шумный клуб, какой-то новичок откидывается на спинку стула, а Ариэль подносит одну из его кроссовок ко рту, и из отверстия в обуви выливается спиртное. Виски стекает по его подбородку, а его друзья веселятся и кричат рядом с ним. Она подмигивает мне, прежде чем я делаю глубокий вдох и поворачиваюсь к лестнице, ведущей в VIP-комнаты.

Я приглаживаю волосы потными ладонями, мое сердце колотится в такт ударам каблуков о металлические ступени.

Розовая комната мерцает, как леденец. Я вдыхаю воздух и замираю перед бусами цвета фламинго, по другую сторону от них движется тень. Затем, набравшись смелости, я захожу внутрь и бросаю взгляд на мужчину, сидящего на диване.

Колени раздвинуты.

Одна нога подпрыгивает вверх-вниз.

Глаза как кинжалы.

Лицо как камень.

Я стою на пороге, мои пальцы сжимают нити занавеса из бус, ноги грозят подкоситься. Наши взгляды встречаются, как мечи в пылу сражения.

Я в бешенстве.

Я в ужасе.

Я… загипнотизирована.

Мир рушится, пока мы смотрим друг на друга, и вся тяжесть происходящего вырывается на поверхность. Мои эмоции находятся в состоянии войны. Он дразнит меня, мучает, и все равно я не могу удержать свой гнев, мои плечи опускаются, а глаза наполняются слезами.

Все возвращается.

Каждый момент. Каждое слово. Каждое осторожное взаимодействие, связавшее нас через стену.

Я сжимаю руки перед собой, когда вхожу в комнату, и нити бус за моей спиной возвращаются на место. Ванильные свечи и землистый аромат одеколона будоражат мои чувства, в то время как его глаза не отрываются от меня.

Пристальный карий взгляд скользит по моему телу, оценивая костюм, прежде чем он снова поднимает глаза и сжимает челюсть. Он медленно моргает, не произнося ни слова.

Ему некомфортно.

Он явно чувствует себя не в своей тарелке.

Что-то подсказывает мне, что он не хочет здесь находиться, и я не знаю почему.

― Айзек. ― Я делаю еще один осторожный шаг вперед, ненавидя то, как дрожит мой голос. ― Тебя ведь так зовут, верно?

Он постукивает ногой по ворсистому ковру, закинув обе руки на спинку дивана. Мускул на его щеке подрагивает, бицепсы натягивают ткань футболки, кожаная куртка лежит рядом.

― Или ты… Ник? ― Спрашивая я, подходя ближе. ― Эндрю? Маркус? ― Я поднимаю палец и наклоняю голову в сторону. ― Лайл?

Его губы подергиваются.

― Я знаю, кто ты. Теперь ты можешь перестать притворяться. ― Я подхожу еще ближе, пока не оказываюсь между его раздвинутых ног, и он напрягается. ― Скажи мне, почему ты прячешься, почему преследуешь меня и в то же время избегаешь? В чем смысл? Зачем ты это делаешь?

Он хмурится.

Эмоция.

Я пользуюсь моментом уязвимости, чтобы наклониться ближе и процедить сквозь зубы:

― Я думала, что убила тебя.

По его лицу пробегает что-то нечитаемое. В его глазах мелькает тень мягкости, что-то отличное от холодного непоколебимого равнодушия, прежде чем он гасит ее и сжимает ноги, заключая меня в клетку.

Я задыхаюсь.

Я подаюсь вперед, упираюсь руками в его плечи, чтобы удержаться.

Наши лица находятся в нескольких сантиметрах друг от друга, тепло его тела согревает меня.

От него исходит аромат чего-то древесного, смешанного с цитрусовыми. Его кожа пахнет березой, а дыхание ― лаймом.

Я просто стою между его бедер, волнение нарастает. Я представляла его красивым ― грубоватым, крепким и мрачно привлекательным, ― но он прекрасен. Телосложение, словно выточенное из камня, заросшая щетиной челюсть, слегка загорелая кожа, рельефные мышцы, заработанные тяжелым трудом. Он излучает сексуальную привлекательность и тайну. Его волосы выглядят мягкими и шелковистыми ― вьются на макушке и коротко подстрижены сзади. Любопытство берет верх, и я делаю движение, чтобы провести по ним кончиками пальцев.

Но моя рука останавливается на полпути, когда он хватает меня за запястье.

Я замираю, медленно поворачиваясь, чтобы ощутить прикосновение.

Его рука. Касается меня.

Его хватка причиняет боль ― наказывает ― и мой пульс учащается, а пальцы сжимаются в кулак.

Я пытаюсь вырвать руку, но он не дает.

― Отпусти меня.

Он не отпускает. Его противоположная рука сжата в кулак у бедра, каждый мускул напряжен до предела. Я знаю, что все это его задевает.

― Поговори со мной, ― требую я, освобождаясь и отступая от него. Вены выступают у него на руках, пульсируя и вздуваясь, когда он обхватывает колени обеими руками. ― Скажи что-нибудь… хоть что-нибудь.

Ничего.

Опять тишина.

Я настороженно наблюдаю за ним в полутемной комнате, в наших глазах переплетаются воспоминания и сомнения. Мой бюстгальтер в черно-желтую полоску и прозрачная юбка почти ничего не прикрывают, и я чувствую себя уязвимой и незащищенной ― обычно цель именно в этом. Но я уверена, что на мне мог бы быть пуховик, и я все равно чувствовала бы себя голой под его взглядом.

Подняв подбородок, я набираюсь храбрости и, прищурившись, смотрю на него.

― Отлично. Похоже, ты любишь игры. Тогда давай поиграем. ― Мои высокие каблуки утопают в ковре, когда я подхожу к нему и толкаю его на спинку дивана, упираясь обеими ладонями ему в грудь, пока он не падает с резким выдохом.

Я сажусь на него верхом, расположив свои колени по бокам от его бедер.

И начинаю покачиваться.

Он шипит.

― Я отработаю пятьдесят восемь минут танца на коленях, а потом ты уйдешь. Перестанешь преследовать меня. Хватит морочить мне голову. ― Слезы застилают мне глаза. Мой голос ломается, агония прорывается на поверхность. ― Я не могу справиться с этим.

Две его сжатые в кулаки руки лежат без движения рядом с моими коленями. Я наблюдаю, как он разводит пальцы, затем снова сжимает их, прежде чем выдохнуть. Теплый воздух касается моих губ, и я осознаю, что мои бедра сжимают его ноги так сильно, что я дрожу. Я ослабляю хватку и приподнимаюсь, кончиками пальцев скользя по его рукам, пока мои ладони не оказываются на его плечах для поддержки.

Я хочу, чтобы он увидел боль в моих глазах и сбросил свою маску.

Я хочу, чтобы он что-то сказал.

Я хочу, чтобы он снова стал тем, кем он был в нашей тюрьме, единственным мужчиной рядом со мной.

(function(w, d, c, s, t){ w[c] = w[c] || []; w[c].push(function(){ gnezdo.create({ tizerId: 364031, containerId: 'containerId364031' }); }); })(window, document, 'gnezdoAsyncCallbacks');

Но он по-прежнему ничего не говорит.

Мои ногти впиваются в его плечи, и я снова начинаю злиться на его отстраненность.

― Ты ведь этого хотел, верно? ― Я опускаю лицо ниже, пока мы не оказываемся на волосок друг от друга. ― Поэтому ты смотрел, как я танцую? Ты фантазировал обо мне? Как ты будешь касаться меня руками… ― Я провожу губами по его челюсти. ― Губами.