Необратимость (ЛП) - Хартманн Дженнифер - Страница 49

В тот момент, когда он пытается вскочить на ноги, его удерживает охранник. Две сильные руки обхватывают его торс, пока Джаспер извивается и дергается, пытаясь дотянуться до меня.

Я, всхлипывая, отшатываюсь назад.

― Джаспер…

― Ты… ты жива… ― Его взгляд мечется по камере, от лица к лицу. ― Я… я не…

Хранитель времени вздыхает, слегка встряхивая песочные часы.

― Скучно. Давайте продолжим, а?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Я рычу, пытаясь вырваться из хватки Дольфа.

― Пожалуйста, просто позволь мне прикоснуться к нему. Позволь мне…

― ― Значит, это твой окончательный выбор? Ты выбираешь своего мужа?

― Я… ― Я смотрю на Айзека ― связанного, сломленного и беспомощного. Слезы льются проливным дождем, и я замыкаюсь в себе. ― Нет… Айзек…

― Значит, ты выбираешь Айзека? ― Он наклоняется, чтобы поставить песочные часы перед Джаспером.

Меня охватывает паника.

― Нет!

― Нет? ― Еще один вздох, его щеки раздуваются от тяжелого вздоха. ― У меня от тебя шея свернется.

― Не заставляй меня делать это. Отправь меня на охоту. ― Я пытаюсь нанести удар босыми, слабыми ногами по ботинкам Дольфа. ― Отправь меня!

― Это не вариант. Мы это уже обсуждали. ― Он показывает на Айзека, потом на Джаспера. ― Один из этих мужчин отправится на охоту, другой ― на свободу. Сделай свой выбор. И молись о том, чтобы ты смогла жить с этим.

Я закрываю глаза.

Перед глазами всплывают образы.

Я слышу голос Айзека, хриплый и уязвимый. Его слова.

Пчелка.

Поверь мне.

Ты имеешь значение.

Он прямо передо мной, так близко, и все же между нами по-прежнему стена.

Непробиваемая.

Я думаю о Джаспере, представляя наши последние мгновения вместе, соединенные губы, сплетенные конечности, когда мы покачивались в холле под тихую песню. Все воспоминания о нашей жизни накатывают на меня теплой волной.

Он ― любовь всей моей жизни.

Навсегда.

Когда я открываю глаза, губы Джаспера шевелятся, но все, что я слышу, ― это стук моего сердца и пронзительный звон, отдающийся в моих ушах. Реквием.

Нет, я не смогу жить в согласии с собой после этого момента.

Но это и не важно. У меня осталось не так много времени. Моя душевная боль будет недолгой и развеется по ветру через несколько дней.

Мой подбородок дрожит, когда я перевожу взгляд с Айзека на Джаспера.

Звуки снова возвращаются, душат меня.

Шум. Крики. Шарканье ног и тяжелое дыхание.

― Время идет. Десять секунд…

― Эверли, Боже, пожалуйста. ― Джаспер умоляет спасти ему жизнь, борясь с охранником. ― Черт, пожалуйста, что это? Нет… нет, отпустите меня!

― Пять секунд…

Айзек ничего не говорит. Он просто сидит, уже зная, чем закончится эта история.

― Три, два…

― Эверли! Эверли, черт возьми!

― Один…

Мой взгляд останавливается на Айзеке, когда я даю окончательный ответ, зная, что могу назвать только одно имя:

― Джаспер.

Часы оказываются перед Айзеком как раз в тот момент, когда последние песчинки падают вниз.

Время вышло.

Мое зрение белеет. Чувство вины разъедает все жизненно важное. Желудок сжимается, желчь горькими волнами ползет по горлу.

Айзек никак не реагирует.

Он просто сидит, откинувшись на стуле, и тяжело дышит через мешок.

Я отворачиваюсь.

Я не могу смотреть на него.

Хранитель времени ухмыляется, глядя на Айзека.

― Похоже, она сделала свой выбор. И, как говорят дети, обратного пути нет. ― Затем он поворачивается и отдает приказ охраннику, указывая на нас с Джаспером. ― Заприте этих двоих.

Ледяные щупальца страха обвиваются вокруг моего сердца. Чистый ужас.

Джаспера выталкивают за дверь первым, он зовет меня по имени. Сопротивляется и пинается.

― Нет! ― Мои ноги скользят в разные стороны, меня охватывает паника. ― Пожалуйста, нет!

Я борюсь.

Безуспешно.

Меня выносят следом, в горле стоит комок.

От сожаления и ужаса все вокруг становится черным. Тяжесть того, что произойдет дальше, разрывает мою грудь.

― Айзек! ― кричу я дрожащим от горя голосом. ― Пожалуйста, пожалуйста, прости меня. ― Я царапаю руки, сжимающие мою талию, когда они отрывают меня от земли, словно я ничего не вешу. ― Продолжай бороться! Ты сможешь это сделать! Не сдавайся! ― Горячие слезы обжигают мне глаза, текут по лицу и шее. Меня тошнит. Я опустошена. ― Мне жаль… мне так жаль. Пожалуйста, не сдавайся. Это еще не конец. ― Я выкрикиваю его имя в последний раз, когда охранник вытаскивает меня из камеры с протянутыми к нему руками, молящими о прощении. ― Айзек!

Но он молчит.

Неподвижен как камень.

Его поникшие плечи и склоненная голова, его поза, свидетельствующая о поражении, ― последнее, что я вижу, когда меня вытаскивают через дверной проем месивом бьющихся конечностей и криков.

Он сдался.

И это самое трагичное, что я когда-либо видела.

Меня толкают в клетку, и дверь с металлическими прутьями захлопывается за мной. Я лечу на грязный цементный пол, мои ладони скользят по камням и мусору, когда я пытаюсь замедлить свое падение. Это клетка, предназначенная для животных, слишком маленькая, чтобы я могла в ней стоять. Забившись в дальний угол, я поджимаю колени к груди и смотрю, как седой охранник вставляет ключ в висячий замок.

Он запирает меня.

В это же время Джаспера бросают в его собственную клетку, расположенную через одну от меня. Я вижу его сквозь щели той, что между нами.

Он стоит на коленях, обеими руками сжав прутья. Трясет их. Выкрикивает ругательства. Он смотрит на меня, потом на другого охранника, когда тот отходит. Оба охранника удаляются, насвистывая на ходу, а затем главная дверь закрывается с грохотом, эхом, разносящимся по промышленному помещению.

Я в оцепенении.

Часть меня онемела. Часть меня чувствует все.

Я слышу биение своего сердца в ушах. В горле. В желудке. Оно бьется, как кувалда о стальную дверь.

Истерика вырывается на поверхность. Я пытаюсь подавить ее, но это неумолимый зверь.

― Эверли… Боже мой, с тобой все в порядке? ― Джаспер поворачивается ко мне, хватаясь за прутья решетки с моей стороны. ― Господи Иисусе. Где мы? Что это?

Мои глаза широко раскрытые и остекленевшие. Я в шоке, я знаю это. Хрипы ползут по моему горлу, как крошечные лезвия бритвы.

― Эверли! ― Он трясет свою клетку с такой силой, что она ударяется о ту, что между нами, и она врезается в мою. ― Черт побери. Скажи мне, что с тобой все в порядке. Я думал…

Я моргаю, мои губы раздвигаются в беззвучном крике.

― Я думал, ты умерла.

Задохнувшись, я медленно поворачиваю голову, чтобы посмотреть на него. Сглатываю.

― Я не умерла.

Мы долго смотрим друг на друга.

Джаспер.

Мой муж.

Мужчина, которого я выбрала.

Противоречивые эмоции разрывают меня на части, словно приливная волна. Качели вины и сладкого облегчения.

Джаспер здесь.

Живой. Дышит. Из плоти и крови.

Айзека больше нет.

Он пытался спасти меня… а я убила его.

Я тупо смотрю на своего мужа с расстояния в десять футов. Это не то воссоединение, о котором я мечтала. Никаких праздничных колпаков и конфетти. Только медленный поцелуй смерти.

На лице Джаспера залегли тени, темные круги окружают нефритово-зеленые глаза. Его кожа лишилась золотистого оттенка и выглядит бледной, как мел. Он похудел. Черные волосы, обычно зачесанные назад и уложенные в идеальную прическу, беспорядочно падают ему на лоб, отдельные пряди торчат вверх.

Он еще раз безрезультатно трясет прутья решетки.

― Поговори со мной. Пожалуйста. Скажи мне, что это за место… что с тобой случилось?

(function(w, d, c, s, t){ w[c] = w[c] || []; w[c].push(function(){ gnezdo.create({ tizerId: 364031, containerId: 'containerId364031' }); }); })(window, document, 'gnezdoAsyncCallbacks');

Я не могу.

Я больше не рассказчик. Все мои истории иссякли, превратившись в пепел на языке.

Он разочарованно рычит.

― Черт, Эверли! Скажи что-нибудь. Пожалуйста.