Необратимость (ЛП) - Хартманн Дженнифер - Страница 30

Она заглатывает наживку. ― О каких размерах идет речь?

― Не знаю, может, найдем линейку? Где-то здесь она должна быть. Погоди, это же у тебя тайник со случайными предметами.

― Я имела в виду Ника.

― Мммм… ― Как будто мы все еще притворяемся, что это не одно и то же. ― Может, я найду другое применение этой линейке.

Она хлопает ладонью по стене, в равной степени удивленная и расстроенная.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

― Ну давай, скажи мне.

Мои плечи сотрясаются от смеха.

― Ладно. ― Инстинктивно я опускаю взгляд вниз, туда, где вот-вот лопнет молния. ― Отвечая на твой вопрос, скажу, что он гораздо больше, чем у большинства. И по длине тоже выше среднего. Не думаю, что Хлоя будет разочарована.

― Хлоя справится.

― О, она справится. Но сначала ей придется научиться не спешить ― если Ник решит предоставить ей такую возможность. Все зависит от того, будет ли она продолжать перебивать.

― Может, она делает это специально. ― Я почти вижу, как она улыбается, произнося эти слова.

― Мы с Ником знаем, что она делает, и она заплатит за это позже. Сейчас он нависает над ней, их бедра соприкасаются, ее ноги широко раздвинуты. Опустив губы к ее шее, он шепчет: ― Думаешь, ты заслужила это, милая?

― Да, ― говорит она, выдыхая.

― Ник сильно прикусывает изгиб ее шеи, одновременно вгоняя свой член в тугое тепло. Он не нежен, и она не хочет, чтобы он был таким.

Ее ногти медленно царапают стену, я представляю, как они делают то же самое с моей спиной, и, черт возьми, этого почти достаточно, чтобы я кончил.

― Все в порядке? ― спрашиваю я.

― Нормально, ― отвечает она. ― Он доводит ее до оргазма?

― Скажем так, он знает, как заставить ее кричать так сильно, что она забудет свое имя и его. Много раз.

― Это звучит…

― Похоже на то, чего ей не хватало?

Долгая пауза, затем:

― Да.

― Он знает.

Я обдумываю подробности кульминации, гадая, насколько прерывистым станет ее дыхание, как сильно она покраснеет, как сожмет бедра, когда представит, как Хлоя подвергнется жесткой порке со стороны Ника. Но если я зайду слишком далеко, то либо буду сидеть здесь с членом в руке перед камерами, либо лягу спать с синими яйцами.

А Эверли… Все, о чем я могу думать, ― это о Роджере, который наблюдает за ней и видит, насколько она сейчас возбуждена, и что-то в этом не так. На самом деле, мне хочется оторвать ему голову голыми руками.

В конце концов, я решаю, что этого достаточно.

― Утром она просыпается одна. Но в тот момент, когда она начинает сомневаться, не приснилось ли ей все это, она замечает кое-что на прикроватной тумбочке.

― Что там?

― Стакан клюквенного сока. Как она и просила. Правда, уже не холодный. Сможет ли Хлоя жить с клюквенным соком комнатной температуры после того, как ее трахнули так жестко, что она потеряла сознание от усталости?

― Да, ― говорит она на выдохе. ― Думаю, с ней все будет в порядке.

А вот я совсем не чувствую, что в порядке.

― Конечно, будет. Хлоя ― хорошая девочка.

Прислонив голову к стене, там, где сидит она, я чувствую, что мои глаза вот-вот закроются. Если бы я мог, я бы сделал еще много вещей, но мы не можем.

― Теперь ты можешь расслабиться, Пчелка, пора немного поспать.

Она колеблется, но не спорит.

― Хорошо. Спокойной ночи, Ни… Айзек.

― Сладких снов, ― говорю я ей, не заботясь о том, чтобы мой тон был лишен подтекста.

Я переворачиваюсь на кровати, полностью готовый видеть сны о том, как я сношу эту стену и закачиваю то, что начал Ник.

Ее голос доносится до меня в последний раз:

― Скоро увидимся.

Я просыпаюсь от яркого света ламп дневного света. В голове туман, вызванный глубоким сном, которого у меня не было с тех пор, как я себя помню, и боль в яйцах, напоминающая мне о путешествии в страну эротических фантазий, в которое я отправился с Эверли прошлой ночью.

Должен сказать, это был последний разговор, который я ожидал вести, находясь в плену у извращенцев с черного рынка, но я не жалуюсь.

Я переворачиваюсь и кладу руку на стену.

― Ты не спишь, Пчелка?

― Уже поздно, ― отвечает она. ― Завтрак уже прошел, и я была занята несколько часов.

― Занята, да? ― Я не могу удержаться от смешка, когда в моей грязной голове мелькают предположения. ― Тебе не стоит этого делать. Не тогда, когда за тобой постоянно наблюдают. ― Камера в углу нависает как угроза.

― Боже мой, ты серьезно?

― Не знаю, вчера вечером ты выглядела очень взволнованной. Я подумал, что, возможно, ты проснулась и решила выпустить пар.

― Кто в этом виноват? ― Сквозь притворное недовольство пробивается едва скрываемый смех. ― И, если бы я действительно хотела выпустить пар, как ты говоришь, я бы накинула одеяло, и никто бы не узнал. Не волнуйся, я не устраиваю здесь шоу для вуайеристов.

― Я сейчас завидую твоему одеялу. Здесь чертовски холодно.

― Да, но ты наверняка придумаешь, как убить кого-нибудь с помощью этого одеяла, и они это знают. Я получила свое только после того, как убедила их, что у меня слишком много воли к жизни, чтобы совершить самоубийство.

― Справедливо. Так чем же ты была занята несколько часов?

― Разрабатывала стратегию. Строила планы. Я не такая креативная, как ты, но я стараюсь. Я запомнила код от моей двери, на случай, если он когда-нибудь пригодится.

― Умная девочка. ― Я слишком долго обходился без надлежащей стратегии, и настало время проявить изобретательность. ― Думаю, самое время провести инвентаризацию всех наших возможностей.

― Я не стану душить Роджера одеялом.

― Нет, у него слишком толстая шея. Если только ты не подставишь ему подножку в надежде, что, падая, он расшибет себе голову, то в списке вариантов нет твоей попытки прикончить людоеда.

Но это не значит, что мы не можем использовать его…

― Сначала мне нужно знать, что мы сможем использовать, а потом мы решим, как.

― Есть заколка. Я подумывала использовать ее в качестве оружия, когда эта ужасная медсестра пришла делать мне укол. Подумала, не ткнуть ли ей в глаз.

― Это мысль. ― Образ того, как Эверли выкалывает глаз стервозной медсестре, немного забавляет.

― Я рада, что ты находишь это забавным. Мне неделю снились кошмары, когда я думала об этом. В конце концов, я решила, что скорее всего меня убьют.

Она не ошибается. И хотя я мог бы попытаться использовать что-то подобное, но ожидать, что Эверли превратится в смертоносную убийцу с помощью аксессуаров для волос, наверное, можно только в кино.

― Ладно, продолжим. Что еще? Что-нибудь металлическое? Острые предметы?

― Посмотрим.

Она начинает перебирать свою коллекцию, и мы надолго теряемся, обсуждая ее сокровищницу мертвецов.

Возможно, если нам повезет, кто-нибудь из них сможет нам помочь.

ГЛАВА 15

Держа пистолет наготове, я спускаюсь по лестнице в подвал старого дома, в котором раньше никогда не был. Тени взывают ко мне голосами из прошлого. Люди, которых я потерял, любил… с которыми потерпел неудачу. Лестница бесконечна, и с каждым шагом становится все темнее. И все же я спускаюсь все ниже и ниже к своей гибели.

Между ступенями появляется рука, которая цепляется за мою лодыжку, словно кандалы. Вслед за этим раздается голос из ниоткуда.

(function(w, d, c, s, t){ w[c] = w[c] || []; w[c].push(function(){ gnezdo.create({ tizerId: 364031, containerId: 'containerId364031' }); }); })(window, document, 'gnezdoAsyncCallbacks');

― Ты уже забыл обо мне, Таннер?

― Портер? ― Моя нога соскальзывает.

Я смотрю вниз, но там никого нет, и конца не видно. Мое зрение сужается, кружится. Я смутно осознаю, что сплю, но не могу открыть глаза. Не могу это остановить. И я просто… продолжаю… соскальзывать…

Тук, тук, тук.

― Таннер.

Я открываю глаза и вижу незаконченный текст, который начал писать, прежде чем задремать. В третий раз.