Мастер и Жаворонок (ЛП) - Уивер Бринн - Страница 31

— Кольцо…?

Я пристально смотрю на нее, она ерзает, сопротивляясь желанию обернуться.

— Кольцо, — повторяю я.

Она кивает.

— Ты случайно не заметила, что оно надето на палец в этой йибучей банке?

Ларк подходит к раковине, издавая нервный смешок. Она хватается за край, как будто надеется, что раковина засосет ее в канализацию. Когда она, наконец, поворачивается ко мне лицом, то кусает нижнюю губу, не в силах сдержать гримасу.

— Ха… да… — нерешительный смех Ларк затихает, когда я с оглушительным стуком ставлю банку с пальцем на стол. Легкая дрожь пробегает по ее телу, когда она поднимает голову, готовясь к спору. — Ну, этому есть очень простое объяснение.

— И какое же?

— Я не смогла его снять. У него были толстые пальцы.

Я прочищаю горло. Каждая фраза, которую я хочу сказать, будет звучать как обвинение.

— Так ты забрала весь палец?

В ее глазах вспыхивает раздражение.

— Да ты просто гений. Очки нацепил, а умнее не стал.

Я медленно выдыхаю.

— Давай попробуем по-другому. Почему ты решила взять палец с кольцом, а затем сохранить его в банке? Кстати, найти тайник оказалось на удивление легко. На будущее: используй сейф, а не дыру в стене.

— Я не просила тебя совать нос в мои дела.

— Защищать тебя — это мое дело. Такую сделку ты предложила на свадьбе, помнишь? И мне без разницы, от кого тебя нужно оберегать, от посторонних лиц, и от самой себя, — я подхожу на шаг ближе и поднимаю банку, которая стоит между нами. — И? Есть еще какие-нибудь объяснения…?

— Он не заслуживал носить его. Очевидно.

У меня не было времени рассмотреть герб на кольце-печатке, но, очевидно, для нее оно имеет большое значение, которого я пока не понимаю. Возможно, внутри даже есть подсказка, и я начинаю крутить крышку, чтобы открыть банку и попробовать вытащить кольцо из восково-серой мякоти.

— Нет, — говорит Ларк. В ее глазах полнейшая паника. Она мгновенно бледнеет. — Не открывай, пожалуйста, Лаклан, — когда я вопросительно поднимаю бровь, она качает головой. — Серьезно. Это формалин. Ненавижу этот запах. Меня раз пять чуть не стошнило, когда я его туда наливала. Если ты откроешь, меня точно стошнит.

— Что ж, но ты успела засыпать блестки в банку.

Ларк бормочет что-то похожее на «снжнк», почесывая затылок и устремляя взгляд в пол.

— Я не расслышал, герцогиня.

— Снежинки, — повторяет она чуть громче, затем машет рукой в мою сторону, не встречаясь со мной взглядом. — Встряхни.

Я перевожу взгляд с нее на банку и обратно, потом встряхиваю. Кольцо звякает о стекло, а палец постукивает по стальной крышке. Когда я ставлю его на место, крошечные сверкающие снежинки кружатся вокруг оторванного пальца, потом медленно опускаются на дно банки.

— Снежный шар, — медленно произношу я, ожидая, когда она поднимет глаза, чего она не делает. — Ты сделала из отрезанного пальца йибучий снежный шар.

— Тогда наступило Рождество, — говорит она, пожимая плечами. — Хотелось… праздника.

— П… праздника… — я выдыхаю длинную, тонкую струйку воздуха и ставлю банку обратно онемевшими пальцами. — Я просто… какого хрена, Ларк… ты…

Ларк наклоняет голову, приподнимает брови, ожидая, что я продолжу. Ее плечи напрягаются, и я понимаю, что она готовится к битве, так что я решаю выпалить это, пока она не оттолкнула меня.

— Ты серийная убийца?

— Нет, — она усмехается. Звучит фальшиво. — Конечно, нет. Нет. Скорее… — она погружается в раздумья, взвешивая несколько возможных ответов. Меня пробирает до глубины души страх, когда она хмурится, а затем расслабляется. Мгновение спустя на ее лице появляется яркая улыбка. — Множественный истребитель.

Ларк решительно кивает, и блестящие белокурые пряди, собранные в конский хвост, перекидываются через плечо. Я и глазом не успел моргнуть, а она уже выглядит так, будто только что выпила десять порций эспрессо, когда расплывается в лучезарной улыбке и говорит:

— Честно говоря, теперь я чувствую себя намного лучше, когда наконец-то кому-то рассказываю.

Ларк поворачивается лицом к кофеварке.

Воцаряется тишина. Неудивительно, что она наполняет ее еле слышимым пением.

Она измельчает зерна. Берет розовую кружку в форме черепа. Наливает молоко в кувшин из нержавеющей стали и включает кофемашину. Кажется, она не замечает, что я все это время смотрю на нее, разинув рот.

— Множественный… истребитель? — наконец говорю я. Ларк, не поднимая глаз, улыбается и кивает. — Множественный истребитель, Ларк? Что, во имя Господа, это значит?

— Имя Господа? — выпаливает она в ответ, хихикая, когда нажимает кнопку, и кофемашина с жужжанием включается. — Это что, перекличка в школе? Имя Господа, пожалуйста, поднимите руку, если вы в классе.

Я в шоке. Просто в шоке. Даже не знаю, что сказать.

Но это не имеет значения, потому что Ларк просто продолжает.

— Бьюллер… Бьюллер… Бьюллер… Его нет, но прошлой ночью видели, как он выходил из кафе. Господи… Господи… Господи…

— Какого хрена…?

— Боже мой, ты что, никогда не смотрел «Выходной день Ферриса Бьюллера»? — голубые глаза Ларк сияют весельем. — Ох, нужно устроить классический комедийный марафон. Надо сходить за попкорном. Немедленно. У меня на примете есть такой отличный…

— Вернись назад, мать твою, — перебиваю я, делая шаг вперед, мой голос низкий и строгий. Ларк мгновенно меняется. Веселье исчезает с ее лица.

Нет. Даже хуже.

Это похоже на внезапный туман, который накатывает с моря и закрывает солнце.

Свет в ее глазах тускнеет. Она расправляет плечи, сжимает кувшин ладонями, молоко в нем еще не вспенилось, костяшки пальцев побелели от силы хватки. Судя по выражению решимости на ее лице, я понимаю, что если подойду на шаг ближе, то это молоко выплеснется мне в лицо.

Но это не просто решимость. Я вижу, как бьется пульс на ее гладкой шее.

Это страх. И я знаю это лучше, чем кто-либо другой.

Я пытаюсь расслабиться, хотя, судя по тому, как ее взгляд перебегает с моего лица на плечи, на сжатые кулаки и обратно, мне не очень-то удается выглядеть спокойным.

Когда я с трудом разжимая руки, то засовываю их в карманы, а затем говорю:

— Вернемся к теме «множественного истребления».

Ларк сглатывает.

— О скольких… истреблениях… идет речь?

— М-м-м, — Ларк поднимает взгляд к потолку. — Я думаю… семь?

— Семь?

— Нет, восемь. Точно восемь.

— Ты же не серьезно.

— Ну, был один парень, который умер в больнице, может быть, дня через четыре. Это считается?

В ответ я хмуро смотрю на нее.

— Он мог умереть из-за некомпетентности врачей, — продолжает она, постукивая раненными пальцами по металлическому кувшину. — Или, может быть, он подавился булочкой. Знаешь, еда в больнице довольно плохая. Могло случится что угодно, на самом деле. Да, не думаю, что он считается. Должно пройти четыре дня после отсрочки.

— Не бывает отсрочки, Ларк.

Она вздыхает.

— Да, наверное, ты прав. Пусть будет девять.

— Хочешь сказать, что ты убила…

Ларк рычит.

— Ладно, ты истребила девять человек, — говорю я, вытаскивая руку из кармана и махая в ее сторону. — Ты. Чертова Ларк Монтегю.

В ее глазах горит вызов, и она сардонически улыбается мне.

— Кейн. Чертова Ларк Кейн.

Ее слова бьют меня словно кулаком по лицу.

Были наши клятвы настоящими или нет, верит она в них или нет, называет она свою фамилию или мою, она ловко напомнила о непреложной истине: к лучшему или к худшему, но мы неразрывно связаны.

Династии Монтегю и Ковачи оберегали ее, по крайней мере, от правоохранительных органов. Возможно, у меня есть опыт общения с этим миром, и я даже преуспеваю в нем, но у меня нет средств обеспечить такую же защиту. Хуже того, у меня появились новые цели, планы мести и прошлое, которое может подвергнуть ее опасности. Если кто-то еще узнает о том, что она сделала…