Хозяйка чайной (СИ) - Буланова Наталья Александровна - Страница 34

А я иду за Зверем и пытаюсь не смеяться. Он мне напоминает сантехника, который приходит чинить трубу и обсуждает работу мастера до него, набивая себе цену.

Значит, плохо сделано? Вот я буду смеяться, если к Зверю вернется память.

Открываю двойные двери чайной, чтобы генерал мог спокойно занести ковер, и благодарю:

— Спасибо. На чай останетесь?

— Нет, — Зверь разворачивается и так же неожиданно уходит, как появился.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— До свидания! — Кричит Рикки, уже по локоть ковыряясь в мешке со статуэтками.

Все оставшееся время до сна мы с парнишкой занимаемся оформлением нашим “Мужским раем”. Вместо чайников на полках ставим символику городов и деревень тракта, особых достопримечательностей.

Здесь и горный водопад, и скелетных хребет, и дерево желаний.

На стену напротив входа вешаем саму карту торгового тракта. Оглядываемся с Рикки, довольные проделанной работой.

— Совсем по-другому выглядит.

— Согласна.

— А кресты будем на стульях ставить?

Ох, еще же перечеркивать мою лоскутную работу. Я уже и забыла.

— Будем. Там как раз в шкафу видела рулон черной ткани.

В итоге у нас получается немного топорно, но даже атмосферно. Кажется, что ровные швы тут даже не смотрелись бы. Теперь лоскутные обивки обзавелись крестами на каждом стуле чайной.

— Нормально, — машет рукой Рикки, поняв, что идеально у нас не будет.

— Знаешь как это называется в моем мире?

— Как?

— Минимально жизнеспособный продукт.

— Это что такое?- А это когда ты делаешь свой товар на минимальном уровне так, чтобы его уже брали, чтобы прощупать рынок. Вдруг, он для него вообще не актуален, а ты бы еще пять лет дорабатывал его до идеала? Понимаешь?

— Не-а.

— Вот смотри, на примере чая. Например, я бы захотела открыть чайную в деревне, где все пьют только травяные напитки. Что мне для этого надо? Попробовать купить один чай и продать его или накупить сто видов, снять домик, обставить его и открыть двери?

— Ну… Не знаю… — Рикки теряется.

— Первое. Мне надо сначала купить чай и угостить им людей, чтобы понять, понравится ли им. Вдруг, они настолько хотят пить только травы, что их невозможно переубедить? А я бы столько потратила. Понимаешь?

— А-а-а, теперь понял.

Тут в открытые двери стучат.

Бабушка из особенного магазина входит в чайную:

— Не помешала?

Она оглядывается, открыв рот:

— Вот это да. Был бы мой Ильха здесь, проводил бы у тебя время от зари до заката.

Бабушка, сильно прихрамывая, входит в зал и садится за ближайший к ней столик.

— Умаялась, пока к тебе поднялась, Женька. Хоть ступени и сделали, но руки бы оторвать тому, кто их сделал! — говорит она и улыбается так, что я уверена — она точно знает, что сказал про свою работу Зверь.

Она, вообще, все знает.

— Хотите чаю?

— Не откажусь. Только пока обычного. Покрепче мне, и без сахара, — говорит она, потирая виски.

— Я сделаю! — вызывается Рикки.

Он расторопно достает чашку, блюдце, заваривает чай сразу в три кружки, и вот уже через минуту мы втроем сидим за круглым столом.

— Рикки, тебе двенадцать? — спрашивает бабушка.

— Да. Завтра будет тринадцать, — говорит гордо он.

А я замираю от удивления. Сразу два факта меня поражают — Рикки оказывается старше, чем я думала, и завтра у него день рождения.

Я и не знала! Вот бы попала, если бы не бабушка.

— Маловат, конечно, но, думаю, осилишь.

— Что осилю, бабушка?

— Потом узнаешь, — загадочно говорит она и машет рукой, словно сказала мало значимые вещи.

Она громко отпивает глоток чая, смачно прихлюпывая, а потом как-то разом добреет и расслабляется.

Я решаюсь на вопрос:

— А вы тоже куратор?

Она хмурит лоб, но улыбается глазами и губами:

— Нет. Просто я много чего повидала на своем веку. Сила у меня особая. Вот только одно сделать не могу — забыть то, что важно сердцу.

Бабушка отхлебывает еще один глоток и говорит:

— Неси пока то зелье забвения, а я начну свой рассказ. Жили мы тут с мужем моим Ильхой душа в душу. Он работал возницей на тракте, я открыла лавку товаров первой необходимости. Добавляла щепотку магии в каждый, и скоро у меня отбоя от клиентов не было.

Бабушка трогает стол, словнопытается нащупать там что-то, и спрашивает:

— А где вкусненькое к чаю?

А у нас только суп с обеда. Мы в режиме экономии, лишнего не покупали.

Я только хочу оправдаться, как она машет рукой:

— Поняла. Не говори. Обойдусь без сладкого.

Мне немного стыдно.

Я ставлю зелье забвения на середину стола, до сих пор относясь к нему очень настороженно.

— Что вы хотите забыть? — спрашиваю я.

— Ильху. Не вернется он уже. Пора это признать. Канул в горах.

Как оказалось, пятнадцать лет назад ее муж ушел на охоту и не вернулся. Его искала вся деревня в течение месяца, но тот словно провалился сквозь землю.

— Вот тогда-то я первый раз и прозрела. Увидела его во сне в другом мире. С тех пор каждый день в ночи наблюдала за ним. Скучал он по мне сильно, а я по нему. Семьи не завел, и я не завела. Только я его могла видеть, а он меня нет.

Бабушка замолчала, взгрустнув, и минута прошла в молчании. А потом она продолжила:

— Год назад перестала его видеть во снах. Но стал видеть других попаданцев. Как тебя, например. Но Ильхи больше не было.

Она дрожащей рукой придвинула к себе чашу с напитком забвения.

— Сначала я обрадовалась, что он в нашем мире появился. Все ждала его. Но теперь понимаю, что нет его ни в одном из миров. И мне за ним пора. Мне надо его забыть, чтобы дух тело отпустил.

С этими словами она берет чашку, подносит к губам и медленно, глоток за глотком осушает ее до дна.

А у меня даже рука не поднимается ее остановиться, потому что это ее решение. Я не имею никакого морального права ей мешать.

И как только она выпивает напиток, то с облегчением выдыхает.

— Спать. Пойду спать, — говорит она, вставая.

И медленно уходит из чайной, останавливается на пороге и напоследок говорит:

— Все мои товары с магией. Помогут тебе, если зла в сердце держать не будешь и не будешь жадной.

Жадной? Это она про желание остаться здесь?

Я смотрю ей в спину, а у самой в груди щемит.

Неужели я хочу так много?

Глава 16. Часть 1

Утром следующего дня по нашей горной деревеньке проходит весть: бабушка и все ее товары пропали за одной ночь.

Все гадали, куда же она делась, и все находили в этом что-то магическое. Никто не видел ни груженой телеги у ее магазина, ни ее саму.

А я не могла отделаться от ощущения, что чего-то подобного я и ждала. Вчера бабушка словно прощалась со всеми, выпив это зелье. Видно было, какое облегчение она получила, словно отпустила себя. Позволила себе уйти.

— Фигурки и карта из чайной никуда не делись, госпожа. Я уж думал и они пропадут, — говорит Рикки.

— Они проданы, — шепчу я, чувствуя печаль.

Мне было жалко, что бабушка столько лет прождала своего мужа. И меня до глубины души задели ее слова о том, что я не должна быть жадной.В отличии от Ильхи в моем прошлом мире меня никто не ждал. Но справедливо ли вот так забирать чужое тело и чужую жизнь?

Наверное, нет. Я, правда, жадная.

Даже поведение Алисии использовала, чтобы оправдать свое желание завладеть ее телом. Всегда думала, что я добрая, хорошая, отзывчивая и еще уйма положительных прилагательных, но старушка права. Я жадная.

Когда куратор предложил сделку с кислотой, я и на то не могла пойти. Я не хочу платить никакую цену за новую жизнь — эта мысль крепко сегодня сидела в моей голове.

И Зверь забыл Алисию в оплату за мои дни здесь, что я вела себя как истинная хозяйка тела. А ведь мне сразу сказали, что я тут временный гость.

(function(w, d, c, s, t){ w[c] = w[c] || []; w[c].push(function(){ gnezdo.create({ tizerId: 364031, containerId: 'containerId364031' }); }); })(window, document, 'gnezdoAsyncCallbacks');

Почему я не могла сразу относиться к этому, как к отпуску? Отдыху? Возможности пожить девяносто дней в привлекательном теле без уродства на лице?