Инвестор. Железо войны (СИ) - "Д. Н. Замполит" - Страница 55

Каждый гость счел обязательным залезть в «Атлантико», несколько продвинутых офицеров даже прокатились на них по заводскому двору, прочие же ограничились бибиканьем. За всем этим мальчишеством неодобрительно наблюдали сторожевые псы, за которых я искренне и долго благодарил Франко.

Наибольшее впечатление произвели грузовики с бронированием, и в группе немедленно завязалась по-испански горячая дискуссия о тактике применения «Атлантов» в Марокко. Сошлись на том, что если поставить в кузов пулемет, может, чего и выйдет, но в тыловом обеспечении грузовик — машина незаменимая.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Как идут дела на оружейных фабриках, сеньор Грандер? — дернул подбородком Франко.

— Мы провели небольшую реконструкцию, модернизировали станочный парк. Я ожидаю, что фабрики смогут удвоить продукцию.

— А что за новое оружие, над которым работает этот ваш немец? Легкий ручной пулемет?

— О, это даже не предсерийные образцы, все на стадии исследований, проверки концепции и отработки идей.

— Было бы интересно посмотреть, как закончите.

— Вы непременно их увидите, сеньор генерал. А сейчас, сеньоры, приглашаю всех на обед!

Небольшой банкет накрыли в «инженерном» зале столовой, куда мы и проследовали — кто же откажется от перспективы на халяву поесть и выпить?

— ¡Arriba España! — возгласил Франко и его поддержали хором.

Офицеры делились впечатлениями, но самый лучший водитель из них, сделавший аж три круга, после первых тостов поднялся с бокалом в руке.

— Друзья, мы забыли, что сеньор Грандер американец, — он сделал многозначительную паузу и гаркнул: — ¡Viva Estados Unidos!

За Соединенные Штаты выпили с не меньшим энтузиазмом.

А вот после обеда я сел в лужу.

В «либертарно-коммунистическом» цеху дела и так шли к логическому завершению, но я не ожидал, что это произойдет так быстро, драматично и в такой неудачный момент.

Когда я провожал «африканцев», из цеха вывалилась возбужденная толпа орущих друг на друга — рожи красные, всклокоченные, еще минута и начнется драка. В воздухе густо реяли испанские матюки, с упоминанием родни спорщиков, всех сельскохозяйственных животных, а также их разнообразных гибридов.

— Как интересно у вас организована работа, — иронично хмыкнул Франко.

Пришлось выкручиваться:

— Новички. Мы всех собираем в один цех для притирки.

— Но зачем???

— Американская организация труда сильно отличается от испанской, тем более у каждого свой опыт, свои представления. Станок непривычен, инструмент не тот, двигатель должен быть дизельным, а лучше выпускать не машины, а мотоциклы и так далее.

— То есть это вроде курса обучения новобранцев? — перевел на знакомые рельсы один из полковников.

— Именно так.

Скандал у цеха тем временем утих, чему немало способствовало появление охраны и дежурных. Разгоряченные спорщики возвращались на рабочие места, но некоторые двинулись к выходу. Я мысленно выдохнул — только драки на глазах у офицеров нам и не хватало.

— Мне кажется, вы даете им слишком много воли, сеньор Грандер.

— Я предпочитаю, чтобы они обожглись сами, сеньор Франко. Знаете, сколько ребенку не говори, что кофейник или чайник горячие, он все равно хочет попробовать сам. А как попробует, больше и говорить не надо.

Вот так закончился эксперимент с анархическим цехом — часть рабочих наотрез отказалась работать с бывшими товарищами, часть в сердцах расплевалась с профсоюзом, часть вообще уволилась. Вот этих было жальче всего — квалифицированные кадры на дороге не валялись.

Новости произвели удручающее впечатление на Хосе-Буэнавентуру, а вот Махно предполагал именно такой исход. Снова и снова на жуткой смеси испанского с французским с вкраплениями русского и суржика он втолковывал Хосе о необходимости организации и дисциплины. В испанском Нестор заметно продвинулся, в основном, благодаря постоянным беседам с Хосе — тот, как маленький почемучка, «хотел все знать» и атаман изложил ему практически всю историю махновщины в виде устного эпоса.

Помимо Хосе, к Нестору тянулась нескончаемая вереница паломников — слух о его прибытии широко разошелся среди активистов и симпатизантов CNT/FAI, и в санаторий практически ежедневно гоняли автобус с завода.

Анархисты имели неприятное свойство при малейшем попустительстве усаживаться на шею, будто так и надо. Стоило два раза отправить «паломников» на автобусе, как следующие попросту начали вымогать у нас транспорт.

Ситуацию исправил, как ни странно, Серхио, давший отлуп Рикардо. Когда тот привел очередную группу «экскурсантов», которым требовалось вот прямо сейчас, немедленно, увидеть Нестора Ивановича, мой секретарь раздраженно буркнул:

— Ну ты прямо король!

Более обидное для анархиста обзывательство придумать трудно, и Рикардо опешил:

— Это почему?

— А когда в Средние века правители со свитой путешествовали, они очень любили останавливаться на месяц-другой в гостях у вассалов или в монастырях, — ехидно ответил мой секретарь. — И жили там за чужой счет, и так из года в год, словно им обязаны были. Отчего и появилась формула «Моя любезность не должна превращаться в повинность».

Рикардо хмыкнул — так-то он парень вежливый, но с точки зрения активистов, буржуи должны рабочему классу, как земля колхозу. Но аппетиты поумерил, а мы, со своей стороны, сделали рейсы регулярными — утром туда, вечером оттуда. Все равно в санаторий грузы возить надо.

Кроме субботы — в субботу я ездил к Махно сам, в компании Галины и Лены. Девочка училась в школе, мама при ней, жить в санатории не очень удобно, а так я привозил, а на следующий день они уезжали на автобусе. Можно было поселить всю семью Махно вместе, в Овьедо, но там нет горного воздуха.

Регулярное, усиленное и разнообразное питание, чего Махно был лишен в Париже, отсутствие стресса из-за необходимости поисков заработка, комфорт и относительное высокогорье буквально преобразили Нестора: в последний раз я застал его за гимнастикой на турнике. Жилистое тело со шрамами от сабельных ударов или пулевых ран, сухие мышцы в сочетании с отросшей шевелюрой и появившимся в глазах блеском — наверное, таким и был Махно в годы Гражданской.

К алкоголю, как ни странно, Нестор оказался вполне равнодушен, причем присутствие или отсутствие Галины на это не влияло. А вот Хосе, как настоящий испанец, не мыслил себе трапезу без вина. Ну и я его поддерживал, как говорится, «только для запаха»: своей дури и так хватает.

Сегодня Нестор излагал военную организацию махновщины:

— Мы должны были до зубов вооружиться сами и вооружить все население. Ведь наш главный враг, государственная власть, могла вооруженно обрушиться на нас, чтобы лишить прав на самостоятельную жизнь.

Он взъерошил волосы и рубанул воздух рукой, но опомнился — не на митинге, агитировать не нужно.

— Мы, члены наспех сколоченной организации, собрались в Гуляй-Поле и постановили создавать вооруженные силы труда, без которых ему не справиться со своими многочисленными врагами. В каждом селе взялись за создание вольных батальонов, а я с группой наиболее преданных товарищей, передвигался по уезду для оказания помощи.

Так и выросла махновская структура: всеобщее вооружение народа, территориальные части и ударное ядро. Хосе даже записывал в книжечку, но сильно заспорил с Махно, когда рассказ коснулся обучения. Дескать, каждый анархист настолько сознателен и предан делу революции, что его учить — только портить, в решающий час все, как один… Ну и тому подобная чушь.

— Власть не только вооружена, власть для использования оружия против трудящихся имеет специально обученных людей, армию, жандармов и полицию. Мы должны поэтому знать, как держать в руках оружие, чтобы ответить ей тем же.

(function(w, d, c, s, t){ w[c] = w[c] || []; w[c].push(function(){ gnezdo.create({ tizerId: 364031, containerId: 'containerId364031' }); }); })(window, document, 'gnezdoAsyncCallbacks');

— И кто же их будет учить? Те же полицейские или военные?

— В самом Гуляй-Поле нашлись люди из бедных крестьян, имевшие за собой серьезную военную подготовку. Они выводили вооруженную молодежь из села в поле и обучали стрельбе, маневрам и прочему.