Алекс Бринер. Последний ранг. Книга 3 - Райро А. - Страница 4

Судя по размеру мегаполиса, этот пространственный карман был огромным, просто гигантским, и его процессы можно было взять за некий черновик, за мета-город, который отображает то, что могло бы произойти в настоящем мире, но ещё не произошло.

По большому счёту, каждая отдельная червоточина – это отдельный осколок настоящего мира. И именно этот осколок мне захотелось изучить более тщательно, чем я обычно делал.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Ладно, оставим лирику. Пройдёмся, – сказал я и отправился дальше, вдоль аллеи.

– Я уже говорил, что ты мой проводник в будущее? – поинтересовался Волот, догнав меня и зашагав рядом.

– Говорил, – суховато бросил я.

Мне бы не хотелось сейчас ни разговаривать, ни разгуливать по червоточине с таким опасным сопровождающим, как Волот, но я понимал, что придётся это сделать.

Во-первых, надо было увидеть, что здесь происходит, и добиться от Волота внятного рассказа.

Во-вторых, он бы всё равно никуда от меня не делся. Это закрытое пространство, и из него нет выхода, который бы я не контролировал.

– Ну и где же твои эмпиры? – спросил я на ходу. – Что-то я их не вижу.

Волот опять заулыбался.

Затем вытянул руку вперёд и показал в конец аллеи.

– Посмотри туда. Думаю, это они.

Я чуть замедлил шаг и всмотрелся в силуэты трёх существ, что шли нам навстречу. Только шли они как-то… не знаю… неестественно, что ли.

Уже через несколько секунд я понял, в чём дело.

Это были не люди, не мутанты и не представители нео-рас.

Это были… големы.

ГОЛЕМЫ, чёрт возьми!

И не просто какие-то големы, а мехо-големы. Такие же, как Семён Троекуров, только более совершенные. Всё же Семён получился стальным и грузным увальнем, первым и единственным в своём роде парнем с роботизированным телом, искусственным интеллектом и человеческим мозгом, а эти ребята больше походили на полутораметровые белые экзоскелеты с одинаковым строением, одинаковыми искусственными белыми лицами, в одинаковых белых костюмах и с одинаковой причудливой походкой.

Немного медлительные, а лучше сказать – бесшумные, размеренные, флегматичные. И создать их могли только люди, потому что у нео-рас не имелось подобных технологий.

– Это что… мехо-големы?.. – нахмурился я, ещё больше замедляя шаг.

– Какие ещё мехо-големы? – Волот сощурился, внимательно всматриваясь вдаль. – Это новые расы. Совершенное творение. Големы не смогли бы создать такой город, они слишком зависимы от людей.

Я практически остановился, всё ещё не веря собственным глазам.

– Нет, Волот. Это мехо-големы. И не просто големы. Это и есть новые люди.

Вот теперь я был в этом уверен.

– Ты бредишь, Гедеон, – всё ещё не верил Волот. – Я создавал темный эфир, чтобы эволюционировать новые расы магов. Чтобы создать великую и процветающую Землю. Магическую Утопию. Но никак не цивилизацию каких-то убогих хромающих механизмов… Нет. Это не то будущее, которое мне нужно. Да и тебе оно не нужно. Оно никому не нужно…

Он смолк, пребывая в злой растерянности.

Всё для него перевернулось.

Те существа, что шли нам навстречу, нисколько не были похожи на нео-расы, даже с учётом сильной мутации. Магическая Эволюция свершилась, но совсем не так, как того хотел Волот.

Нам навстречу шли люди.

Не совсем обычные, но всё же люди.

И чтобы выжить во время вторжения тёмного эфира, им пришлось прибегнуть к технологии создания мехо-големов, точно так же, как когда-то профессор Троекуров заставил жить своего внука Семёна. Он использовал тайные профессорские разработки и собственную магию Пути Прагма, чтобы перенести мозг своего внука в механическое тело стального робота.

Теперь остальные сделали то же самое.

Люди в ответ на угрозу объединили в себе неуязвимость искусственной оболочки, уникальность человеческого мозга, способности магии и мощь искусственного разума.

– Что за бред я вижу, Гедеон? – продолжал щуриться и злиться Волот. – Куда ты меня притащил, мелкий поганец?

Я не сдержал улыбки. Затем окинул взглядом аллею и величественные здания небоскорёбов.

– Ты видишь прекрасное будущее. Разве нет?

На самом деле улыбаться тут было нечему.

Судя по всему, в будущем тёмный эфир всё-таки нашёл дорогу к Петербургу, а значит, и ко всей Палео-стороне. Отсюда следовал вывод – граница на нулевом меридиане не выдержала.

Зато люди уже были готовы. Они знали, как защититься. В совершенно чудовищных условиях люди смогли не только выжить, но и построить свой прекрасный мир.

Я снова взглянул на тех троих мехо-големов, что к нам приближались.

Оружия в их руках не было, да и выглядели они не враждебно.

По виду, это были существа без пола, лысые и одинаковые. Этакие андрогины, лишённые чёткой половой принадлежности. Не знаю зачем, но они носили костюмы из белой ткани: брюки, длинные сюртуки, перчатки и головные повязки. И даже ботинки. Кстати, тоже белые.

Существа напоминали ангелов, спокойных и терпимых, только крыльев им не хватало.

Но я всё равно не мог воспринимать их людьми.

Для меня это были в первую очередь мехо-големы, пусть даже с человеческими мозгами и, возможно, чувствами.

Наконец преодолев аллею, все трое андрогинов остановились напротив меня и Волота. Никакой враждебности или изумления на их искусственных лицах я так и не заметил. Они просто разглядывали нас, а мы – их.

– Добро пожаловать в Спасённый Петербург, друзья мои, – произнёс один из мехо-големов.

Он даже не выказал удивления от того, что тут внезапно появились люди, самые обычные, из кожи и костей. А ещё он произнёс «друзья мои» совершенно искренне, насколько искренними вообще могут быть полулюди-полуголемы.

Его голос мелодично отдавал стальными нотками, пропущенный через цифровые фильтры. При этом в глазах легко читалось живое человеческое радушие.

Мне сразу вспомнились слова Волота, произнесённые несколько минут назад:

«Совершенное творение».

А может, он был прав, сам того не сознавая?

При взгляде на этого искусственного андрогина во мне всё сопротивлялось и в то же время… восторгалось. Я даже задал себе вопрос: хотелось бы мне видеть человечество именно таким? Неуязвимым и правильным.

Андрогин тем временем продолжил:

– По всем законам Спасённого Петербурга, я обязан предложить вам программу «Спасение», иначе вы будете истощены тёмным эфиром и подвергнетесь необратимым мутационным процессам. На согласие у вас есть один час, двадцать четыре минуты и восемнадцать секунд. Именно такое время требуется тёмному эфиру, чтобы начать необратимую мутацию человеческого организма. Потом всё для вас станет безнадёжно. Совершенно безнадёжно.

Я нахмурился.

– Что значит программа «Спасение»?

Не моргая и не меняя тона, мехо-голем ответил:

– Это значит, что ваш мозг будет отделён от вашего человеческого тела и помещён в неуязвимую технооболочку типа «Соломон». Тогда вы сможете полноценно и бесконечно жить в Спасённом Петербурге под именем «Соломон – три миллиона двести пять тысяч семьсот».

Я уставился на мехо-голема.

Моя память тем временем снова выдала недавние воспоминания. На этот раз о том, как Семён Троекуров называет себя первым в мире мехо-големом «Соломон-1».

И вот теперь мне предлагают взять имя Соломон-3205700.

Отлично.

Из этого следовало, что как минимум три миллиона двести пять тысяч шестьсот девяносто девять Соломонов смогли спастись, чтобы «полноценно и бесконечно» проживать в будущем. Все они – спасшиеся от тёмного эфира люди.

Вот, что значила программа «Спасение».

Бессмертие. Неуязвимость. Техномагическое развитие. Идеальный и спокойный мир. Умение выживать в нечеловеческих условиях и всё равно оставаться людьми.

(function(w, d, c, s, t){ w[c] = w[c] || []; w[c].push(function(){ gnezdo.create({ tizerId: 364031, containerId: 'containerId364031' }); }); })(window, document, 'gnezdoAsyncCallbacks');

– Хорошо, я подумаю, – выдавил я.

Мехо-голем замер на пару секунд.

Его глаза мигнули, будто он что-то для себя решил или что-то узнал, после чего существо шагнуло ко мне ближе и воскликнуло чересчур по-человечески:

– Оу-у! Ваше лицо, голу-у-убчик! – В его стальном мелодичном голосе ярко проявилась эмоция, а глаза заблестели. – Я узнаю вас! А мне уж показалось, что всё безнадёжно!