Вторая жизнь Арсения Коренева книга четвёртая (СИ) - Марченко Геннадий Борисович - Страница 45

У меня даже мелькнула гадкая мыслишки, что вот сейчас либо Высоцкому, либо Марине станет плохо, а я тут как тут… Но ничего такого не произошло, и я только с лёгкой тоской посмотрел им вслед.

— Красивая пара, — прокомментировала Герман, когда актерская чета покинула зал, оставив на столе «красненькую».

— И несчастная, — добавил я.

— Почему? — искренне удивилась Анна.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Ну вы же наверняка слышали о пагубных привычках Владимира Семёновича. Ладно бы только спиртным увлекался… Ну да ладно, не люблю людей за глаза обсуждать.

— Согласна… А сколько сейчас времени?

Я бросил взгляд на часы:

— Половина десятого.

— Может, мы тоже пойдём? — предложила Герман. — Мне ведь ещё надо перед завтрашним выступлением как следует выспаться. Я всегда стараюсь высыпаться, от этого голос становится сочнее.

— Поддерживаю, у меня у самого с утра работа и занятия со студентами. Официант!

Мы съели и выпили на 8 рублей с копейками. Я сунул официанту червонец, заслужив в ответ благодарную улыбку. Покосился на Джапаридзе, тот, словно почувствовав мой взгляд, повернул голову и его пиявочные губы снова расползлись в подобии улыбки. Я кривовато улыбнулся в ответ, в этот момент обернулся и собеседник Георгия Большого. Наши взгляды встретились, и мне стало слегка не по себе. Такое чувство, будто на тебя поглядела сама бездна, а может, и сама смерть, поманившая костлявым пальцем.

Я с трудом отвёл взгляд, который незнакомец притягивал, словно магнитом,

и мы двинулись на выход.

Вот недаром булгаковский Воланд заметил: «Будьте осторожны со своими желаниями – они имеют свойство сбываться». Помечтал, чтобы у Высоцкого проблемы со здоровьем неожиданно появились – и вот на тебе… Не успели мы покинуть ресторан, как наши взгляды обратились в сторону всё ещё припаркованного на прежнем месте «Мерседеса». Рядом с ним стоял Высоцкий и, чертыхаясь, тряс кистью левой руки. Влади кружилась вокруг него, как наседка вокруг цыплёнка.

— Володя, ну как же ты так? Сильно болит? Дай посмотрю.

— Да чего там смотреть! — с досадой огрызнулся актёрствующий бард. — Вон, ноготь уже чернеть начал, теперь точно слезет. И боль жуткая, будто под него иглу вгоняют.

— Что там у них происходит? — встревоженно спросила Герман.

— Судя по всему, Высоцкий палец прищемил. Может, подлечить его…

— А вы сможете?

Мне почему-то казалось противоестественным, что мы с Анной всё ещё на «вы», но лезть с предложением переходить в режим панибрата я не собирался. В конце концов, она звезда, да и старше меня, если уж захочет общаться по-простому – я буду только рад. А пока придётся выкать. Да и кто знает, может быть, мы больше с ней и не пересечёмся, разве что я предложу ей очередной хит.

Ничего своей спутнице не ответив, я двинулся к пострадавшему.

— Владимир Семёнович, я врач, практикую, скажем так, не совсем традиционные методы лечения. Я так понял, вы палец прищемили?

— Ну да, — всё ещё морщась от боли, подтвердил Высоцкий. — Вон, дверкой с её стороны, когда помогал ей садиться.

Он кивнул на Марину.

— Давайте попробую его подлечить прямо сейчас. Буквально пара-тройка минут.

Он переглянулся с Влади, та, как и Высоцкий, выглядела слегка растерянной.

— Он может, уж поверьте мне, — подтвердила незаметно подошедшая Герман.

— Ну, если если уж вы за него ручаетесь… Ладно, парень, попробуй.

Владимир Семёнович протянул мне руку тыльной стороной ладони, чтобы я мог разглядеть в свете уличного фонаря уже наливавшийся тёмным ноготь среднего пальца. Он ещё и треснул, похоже. А уж какой бывает боль от защемленного пальца – я знал не понаслышке. Первый раз прищемил в детстве, ещё в детском садике. Вернее, это товарищ по группе решил почему-то захлопнуть дверцу моего шкафчика, когда я вытаскивал из него руку с зажатой в ней пальтишком. И тогда у меня тоже ноготь почернел и слез. А ревел я тогда от боли как… То есть я сам-то не помню, воспитательница маме рассказала., когда та пришла меня вечером забирать.

Я к этому моменту уже успел активировать браслет, и незамедлительно приступил к лечению. Уложился примерно в полторы минуты, хотя очень хотелось провести полную диагностику организма певца, поэта и актёра в одном лице. К счастью, фаланга оказалась целой, и первым делом я блокировал нервные рецепторы пальца, снимая болевой синдром, после чего приступил к «починке» ногтя.

Когда я закончил, и ногтевая пластина приняла девственный вид, а нервным окончаниям вернулась чувствительность, Высоцкий выглядел слегка потрясённым. Впрочем, и у Влади выражение лица было соответствующим.

— Обалдеть, — выдохнул Владимир Семёнович, — ноготь как новый. Я уж думал, что с неделю, а то и больше гитару в руки не возьму. Это что ж за такая нетрадиционная медицина?!

— Да-а, — махнул я рукой, — восток. Повезло с учителем, которому самому ещё в начале века посчастливилось учиться у настоящего мастера в Китае.

— Я глазам своим не верю, — прошептала Влади.

— Всего лишь скрытые резервы нашего организма… Вы, Владимир Семёнович, можете даже какую-нибудь шуточную песню написать на эту тему. Уверен, у вас получится. Получилось же про Канатчикову дачу написать.

— Да уж, — пробормотал актёр и автор-исполнитель в одном лице. — Видно, придётся написать, в качестве, так сказать, благодарности. Или, может, я заплачу́?

— Не говорите глупостей. Владимир Семёнович, ещё я с вас деньги за такую ерунду не брал. Я, кстати, и за более сложные случаи денег не беру, это моя принципиальная позиция. Иначе, — я посмотрел в небо, затянутое отражающей свет городских огней туманной дымкой, — иначе небесная канцелярия осерчает.

— Тебя хоть как звать?

— Арсением.

— Редкое имя… Послушай, Арсений, а вообще как-то с тобой можно связаться? Ну, мало ли что…

— Понимаю, — улыбнулся я. — Вот моя визитная карточка, если будут какие-то проблемы со здоровьем у вас или ваших близких – звоните, не стесняйтесь. А мы вынуждены откланяться.

Порог своей съёмной квартиры я переступил без четверти одиннадцать. Как-то меня измотал этот вечер. И дело не только в применении ДАРа, там делов-то было – я даже ничего и не почувствовал. Скорее морально вымотался. Всё-таки такой круговорот знаменитостей… Да ещё этот тип, что с Джапаридзе сидел. До сих пор не мог забыть взгляд серых, водянистых глаз, от которого веяло могильным холодом.

На следующий день отпросился с работы на пару часов, заехал в ВААП, зарегистрировал обе песни. Им однозначно предстоит долгая и счастливая жизнь. Даже не окажись, грубо говоря, под рукой Анны Герман – я бы нашёл для этих песен исполнителей. Уж для «Я не могу иначе точно». Той же Толкуновой отдал бы. Она сейчас пусть и не на первых позициях, но крепкий середнячок.

А вечером 23 февраля я заскочил к Лебедевым. Естественно, после предварительной договорённости с Ритой, а то ведь незваный гость, как известно, хуже представителей одной национальности. Ольга Леонидовна и Рита поздравили меня с Днем Советской армии и Военно-морского флота, вручив мне флакон французской туалетной воды «Bogart». Бескомпромиссно мужской аромат, с нотками ветивера, хвои, кожи, мускатного ореха и… дегтярно-бензиновыми оттенками. Мне казалось, что «Bogart» начали выпускать уже в 80-е, в прошлой жизни такого парфюма у меня и не было. Видел только у товарища, ну и запах с него снял своим обонянием, причём мне понравилось. Оказывается, уже производят ушлые французы этот ставший легендарным аромат[2].

Послушать демозаписи было на чём, и слушали впятером – Андрей тоже в этот вечер торчал дома. Обе песни прослушали, а потом ещё раз и ещё.

(function(w, d, c, s, t){ w[c] = w[c] || []; w[c].push(function(){ gnezdo.create({ tizerId: 364031, containerId: 'containerId364031' }); }); })(window, document, 'gnezdoAsyncCallbacks');

— Как же я люблю Герман, — вздохнул Сергей Михайлович и тут же покосился на приподнявшую брови супругу. — Как певицу, само собой.

— А песни какие клёвые!

Рита с восхищением посмотрела на меня, и мне стало малость так неудобно. Ладно бы я эти вещи и вправду сочинил, так ведь… Ну да ладно, сколько можно посыпать голову пеплом.