Тайное местечко (СИ) - Балашова Виктория Викторовна - Страница 22

— Приедет Козьма, он разберётся, а пока не можно. Держите себя в руках. Скоро приедет Козьма, он во всём разберётся. Держитесь.

И так по кругу и опять и снова. Женщины не унимались, охранник же не сдавался. Кремень. Страшнее всего ребятам было от того, что этого охранника сменит какой-нибудь другой, и тогда их судьба может повиснуть на волоске. Этим женщинам тем более будет не объяснить, что они не убивали...

— Олесь, а кого мы как будто бы убили?

Дошла наконец-то до Остапа хоть одна светлая мысль, после такой сумбурной встряски.

— Не знаю, Остап, я не успела рассмотреть ни кто это был, ни что с ним. Только что и поняла, что не в порядке он. Но мне так страшно, а что если они этого охранника перехитрят, опоят? И тогда они нас точно прибьют. Скорей бы уже приехал этот Козьма, а не это всё! Была бы тут бабушка Аглая, она бы воззвала к Богам и может всё и разрешилось бы? А так, что с нами будет? Мы же тут никто и звать никак. Что нам делать?

— Олесь, ты держись! Наше дело правое. Ты же знаешь, что мы оба не виновны. Надо искать того, кто кричал. Вот он явно и знает больше других, если сам не тот убийца. Иначе ведь не видно ни зги, как он мог понять, что там что-то случилось, мы то сами лишь напоровшись, чуть не наступив, увидели пострадавшего.

— Кстати, да! Но ты слышал, голос то был визгливый, словно измененный, не просто человек кричал, а старался, чтобы его не узнали! Но будет ли тот Козьма разбираться? Кто это вообще? Может он чисто приедет и вздёрнет нас, как волкодлаков в Берендеевке.

В голосе Олеси слышались не просто слёзы, а уже подступающая паника. Но Остапу было нечем успокоить подругу, сам он ничего не понимал и не знал. Им оставалось только ждать. Ждать Козьму и его дальнейших действий. А время текло медленно и тревожно. Ведь не сутки же будет сидеть этот охранник. А если верить словам Трофима, то до города тут было сутки пути, если не пешком. Ждать. Это самое тяжёлое. Но больше ничего не оставалось. Чтобы не накалять ситуацию, ребята решили не кричать больше о своей невиновности, по крайней мере через двери, а ждать Козьму. И надеяться... Не зная на что.

Так тянулось время до самого рассвета. Спать было страшно, сердце заходилось у обоих, а скорбящие не оставляли своих попыток достучаться до сострадания охранника. Но он пока стоически терпел, повторяя только про Козьму и ожидание, и что тот разберётся. Почти на рассвете тяжёлый сон всё же сморил ребят, но был он недолог. И снова ожидание. Ни в туалет, ни попить им не предлагали, да и они сами бы, если бы могли, заперли бы дверь изнутри, жаль не было ни задвижки, ни свободных конечностей. Тело болело, они иногда старались менять позу, но помогало это мало и не надолго. Так и катались гусеничками, но тихо, чтобы не поселить настороженность в охраннике или причитальщицах — мстительницах. А потом ребята услышали еще женские голоса, но уже спокойные и стало понятно, что они стали успокаивать и отводить в сторону женщин.

Ближе к полудню, раздались мужские голоса, видно, смена подоспела. Открыв дверь они вынесли ребят на двор до туалета. Лица у охранников были угрюмые и злые, но ничего лишнего они себе не позволяли. Перед туалетом ребят немного распутали и перевязали поудобнее. Движения при этом были резкие, о аккуратности не было и речи. Но Остап и Олеся остались целы и почти невредимы. После туалета им дали воды, позволив напиться, но рук при этом не развязали. Ребята поблагодарили, за что были удостоены злых толчков при возвращении в их старое обиталище. И снова их закрыли и посадили охранять другого уже охранника. Но женщины не возвращались, то ли выдохлись, то ли были отведены в свои покои, но больше пока никто их тюрьмы не осаждал. Ближе к вечеру ребята услышали некую суету за дверями. Нет, до этого приезжали и уезжали подводы во дворе, это ребятам так же слышалось хорошо, но сейчас была какая-то именно суета другого рода. Может это уже и приехал тот ожидаемый Козьма? Подтверждением этим догадкам было и то, что снова заголосили женщины, видно рассказывали ему свою беду.

— Слышь, Олесь, а до меня только сейчас дошло, ведь по ком тут могут так убиваться женщины, это что, там Трофим был?

— Господи! Нет, только не он! Он же такой классный мужик! Светлый, добрый, душевный! Пожалуйста, пусть ты ошибаешься!

— Не ошибается. — прозвучал вдруг над ними незнакомый мужской голос, что явно привык повелевать. Он вошёл беззвучно и сейчас возвышался над ребятами эдакой глыбой неотвратимого правосудия. — Это действительно Трофим. А вы что же, и не посмотрели, кого камнем приложили?

— Мы никого не прикладывали! — пропищала Олеся.

— Мы ему помочь хотели.

— Добить быстрее?

— Да нет же, мы его нашли уже таким, хотели посмотреть, почему человек валяется, вроде же спиртного не наливает никто,

— Хотели перевернуть, — расплакалась Олеся,— а как поняли, что там кровь, стал искать жилку, проверить жив ли. А тут кто-то закричал, что, мол «убили и держи убийцу». А нас ведь и видно то не было, сами мы того человека только наткнувшись увидели. Вот тот наверное и был убийцей! Он еще голос изменил, чтобы его не узнали.

— Складно придумали, да только меня слезами девичьими не пронять, столько уже таких дряней перевидал, столько на тот свет отправил, на суд Богов. Не старайся.

— Мы правду говорим, — зарыдала Олеся, поняв, что с ними действительно разбираться никто не будет. Убийцы у них есть. Что ещё нужно?

— Но если вы не будете искать, убийца же так и уйдёт ненаказанным.

— Это ваше? — не слушая ребят показал им их крынку, наверное Козьма.

— Да, мы Трофиму дали, чтобы он кому-то сменял часть этого снадобья. Мы же должны были прийти и после забрать у него нашу крынку с остатком и деньги с мены.

— Значит, что вы там ждали Трофима не отрицаете.

— Нет, мы пришли...

— Откуда?

— Мы гуляли в округе, всё тихо было, мы погуляли, чуть выждав, уговаривались так с ним, а потом пришли ко входу, но никого не было, мы решили отойти немного в сторону, чтобы не привлекать внимание...

— А там и повздорили с ним? Потому и пришибли камнем?

— Да нет же! Зачем? Мы заранее уговорились обо всём, до этого с ним уже менялись вчера, он взял пол чайной ложечки, а потом сказал нам, что есть человек...

— Человек? Какой человек?

— Ну, который хочет сменять по той же цене ложечку мази. Мы не спрашивали, и просили нас не называть Он же хороший, зачем нам его убивать?

— Вот вы мне это и расскажете. Значит, по хорошему не хотите признаваться? Себя просили не называть, чтобы никто не прознал, значит. А тут попались таки!

— Так нашу мену утром девочки, дочки его видели, мы же не таились, сразу, как пришли, сказали, что без денег, просили позвать того, кто о мене договориться может. Трофим и вышел к нам. А когда ужинали, то он нас вызвал на двор, и там предложил ещё мену.

— А вы значит, стали артачиться и цену завышать?

— Да нет же! Нам то без надобности! Цена осталась та же, мы и договорились. Он нас еще предупредил, чтобы мы ехали, а не шли. Мы с ним хорошо ладили.

— Но прибить его вам это не помешало? Кто бил? — внезапно рявкнул дознатчик.

— Не знаю! — промычал сквозь зубы Остап, которого таким поведение было не пронять, воспитание папочки в семье из нескольких мальчишек сорванцов закалило его.

Олеся же вздрогнула, она то к такому не привыкла. На неё и переключился дознатчик:

— Отвечай! Он бил?

— Нет! Там он лежал — только и смогла пискнуть девушка, сжавшись и боясь при этом даже глаза отвести.

— Кручёные значится. Чьих будете?

Сбавил темп речи Козьма.

— Я Остап Барсуков. А..

— За себя говори, — перевёл Козьма взгляд на девушку.

— Олеся из Рода Сойки, Евсея и Пелагеи Рода дитя.

— Кого? Это откуда такая птица к нам залетела?

— Из Урюпинска, буркнула Олеся, что поняла, что все их слова бессмыслены. Этому Козьме они до фонаря.

— Откель?

— Олесь!

— Молчать! Откуда ты девка?