Ведьмы.Ру (СИ) - Демина Карина - Страница 14

Всегда он умел похвалить.

— Но на одной хорошести далеко не уедешь.

— Ты ж сам говорил, род древний.

— Древний. Но не настолько, чтоб в бояре пробиваться. А в остальном… скажем так, в нынешних реалиях древность рода особого значения не имеет. Так же… когда-то имели во владении и земли, и недвижимость, но после смерти Константина Тараканова всё почти отошло его супруге. А у той, как понимаю, с дочерью сложные отношения.

Данила не знал.

Хотя… с чего ему знать? Ну да, Тараканова… и что? Он в душу не лез. И вообще…

— Сейчас твоя Ульяна по сути владеет старым домом. Хотя, конечно… — отец замолчал.

— Что?

— Думаю, ей недолго осталось владеть. Под залог этого дома был взят кредит, но он давно просрочен…

Вот… дерьмо.

— И если до недавнего времени эта развалина мало кому была интересна, то сейчас планы изменились. Там вот-вот стройка развернётся. Новый коттеджный посёлок. А стало быть, и земля в цене подскочит. Пока новости так, в верхах плавают, но, думаю, пару-тройку дней и дойдут, куда надо.

— И что делать будем?

— Ничего.

— Но… это не честно!

— Надо же, о честности вспомнил? — отец нехорошо сощурился. — Как взятки давать, чтоб тебе хоть чего-то в зачётке нарисовали, так оно ничего… как договариваться…

Слово он выделил тоном.

— Чтоб тебя прав не лишили, тоже ничего. Подружек и дружков твоих вытаскивать — можно. А тут вдруг совесть проснулась?

— Надо же ей хоть когда-нибудь проснуться, — буркнул Данила.

— Ну да, конечно…

— Тебе же помогли. И выходит, всё это… ну потому что тебе помогли тогда! И дар мой…

— Не ори.

— Я не ору. Оно само… мы просто обязаны помочь!

— Жениться?

— Не, — Данила подумал и понял, что это уже всё-таки чересчур. — Просто помочь вот… ну… с домом… и так в целом. Как нам… и тогда поговорить с ней. Она меня на дух не переносит. И сама контракт разорвёт… если она вообще о нём знает.

— Скорее всего не знает, — согласился отец. — А про помочь — это да, это приятно, что ты хоть кому-то кроме себя помочь хочешь. Против ничего не имею. Вот завтра выпишешься и вперёд, помогать.

— Да? — почему-то в таком живом согласии отца чудился подвох.

— А то… вещи твои сюда привезут, я распоряжусь. Документы тоже. И диплом, конечно… без диплома работу сложно найти.

— К-какую?

— Какую-нибудь. Уж не знаю, кто и куда тебя рискнёт взять… но ты уж постарайся, сынок.

И по плечу похлопал.

— В смысле?

— Жопа в коромысле, — отец сказал это сухо. — Хватит. Пора взрослеть, Данила. И шанс я тебе дам. Вот как раз до двадцати пяти лет… иди к своей невесте. Решай её проблемы. Расторгай этот грёбаный договор. Нам он точно не в тему. Возвращайся. И тогда поговорим о твоём будущем.

— А если нет?

— Если нет… на нет, как говорится, и суда нет… ты совершеннолетний. И не мне тебя жизни учить. Благо, есть ещё желающие.

Чтоб их…

И эти шанса не упустят. Никогда не упускали.

Вот… гадство.

— И да… для чистоты эксперимента. Когда-то я приехал в этот город с пятью тысячами рублей в кармане. Тебе дам десять.

Да он издевается!

Глава 8

О проклятьях, сложностях родственных отношений и женихах с демонами

Глава 8 О проклятьях, сложностях родственных отношений и женихах с демонами

Петр Первый в детстве жил в Петербурге.

Из школьного сочинения о тяжелом детстве юного царя.

— Привороты разными бывают. Не одобряю, конечно, — сказала бабушка, когда поняла, что Ульяна не сильно впечатлилась. — И отговариваю, потому как нет в приворотах правды, а значит, и счастья не будет. Настоящего.

Ульяна кивнула.

Она вот привороты тоже не одобряла категорически, но больше от того, что занимались ими, как и отворотами, снятиями венца безбрачия и прочими донельзя странными вещами, люди сомнительного свойства.

А выходит, что и бабушка…

— Есть простые. Скажем, по следу. Или на воде. Их-то и проворотами назвать сложно, если так-то. Не то, чтобы вовсе баловство, скорее уж нужны, чтобы человек внимание обратил. Увидел. А то бывает, что ходит, ходит, а очевидного не замечает. Держатся такие от пары часов до пары дней. Там уж слетают и или сложится оно, сживётся, или нет.

Или встретится динозавр, или нет.

Понятно.

— Есть те, которые долгие, на месяц-два и до года. А если продлить, то и дольше. Нехорошая вещь. Такой приворот обоих мучает. Две нити силком сплетаются в одну, и добре, если и вправду что-то из того получается. Но чаще нет. Примученный любить-то любит, но любовь его тяжёлая. Он мнителен становится, ревнив и слезлив. То кричит, то плачется, то болеть начинает. Иные и вовсе руки на себя наложить пробуют… или даже накладывают. Душа в том видит свободу, к ней и стремится. Случается, что не только на себя. А другая сторона, которая затеяла всё, тоже платит. Здоровьем. Удачей. Душою даже… но такие привороты вспять обернуть можно. Нелегко, но вот при желании — вполне. А вот когда на крови сделан…

Страшная сказка у старого пруда.

Под пирожки с мухомором.

Почему бы и нет.

Только ночь уже, вон, небо потемнело, звёздочки выкатываются одна за другою. И луна прорезалась, почти полная, чутка только с одной стороны скособоченная.

— У… — выдал Никитка нерешительно. — Извините. Прям… душу тянет повыть! Чую, просыпаются во мне тёмные инстинкты диких предков…

— Это просто ты пирожков пережрал, — Ляля вынырнула из пруда. — Вот и пучить начинает. А воет он, чтоб бурчание в животе не было слышно!

— Ябеда!

— Сейчас вовсе в кусты попрётся…

— Кровь — это основа основ. Чай, в университете рассказывали про запретные разделы?

— Д-да… а вы откуда… ну да, извините… не подумала.

— Не такие мы и дикие, — усмехнулась бабушка. — Те, кто ставил запреты, прав был. С кровью ни одна ведьма без веской причины не свяжется, ибо такая волшба, она не только по ведьме ударит, но и со всего рода плату возьмёт. А не каждый род такую плату выдюжит. И ведь знала же, глупая, да решила, будто умнее всех.

— Как…

— А вот так. Она в последние-то приезды всё больше не с подружками гуляла, но в библиотеке посиживала. Я ещё порадовалась, что повзрослела-таки, за ум взялась. Она же, небось, заклятье искала подходящее. И нашла на нашу голову. Я как увидела над твоим отцом кровавое марево, так и поняла, что она учинила.

— А я вот так и не поняла, — честно сказала Ульяна.

— Судьбу она перекроила. Кровь… это ж нить, что тянется из прошлого в будущее, и на нити этой многие судьбы нанизаны. Она её вытянула, вывернула в другую сторону и со своею связала крепким таким узлом, который уже не распутать, ни разрубить.

Сказано это было тихо, но Ульяна ощутила, как по спине мурашки побежали.

— Отец ведь твой не просто любил её, верно? Боготворил. Любой каприз исполнял, да ладно бы это… не было для него во всём мире ничего-то и никого-то, кроме неё одной. Разве вот когда ты народилась, тогда чуть заклятье не то, чтобы ослабло… скажем так, растянулось. Вы ж с матушкой одной крови.

Ульяна задумалась.

Любил ли отец мать?

Бесспорно. И сильно любил. Так, что слов не найти. И ей, маленькой, эта любовь казалась чудом. А ещё было немного обидно, потому что Ульяну отец тоже любил, но стоило рядом маме появиться, как он тотчас словно забывал, что Ульяна существует.

Это из-за приворота?

Но Ульяна не верит в привороты. А в любовь, которая до гроба, выходит, что верит?

— Беда в том, что те, кого на крови привязали, не живут долго. Твой отец ещё изрядно протянул, полагаю, потому как она держала. Понимала, что как его не станет, то и нить разорвётся, и по ней ударит… должна была.

А ещё отец оставил маме всё имущество. При жизни. Правда, раньше Ульяна об этом как-то и не задумывалась. Ей вон квартира отошла, но тоже дарственной, и ещё фонд, которым какие-то совсем уж незнакомые люди управляли.