Рассвет Жатвы - Коллинз Сьюзен - Страница 10

– Я точно обойдусь без той, кто сказала, что моя сестра пудрится углем!

Мейсили слегка улыбается, вспоминая.

– После того случая она стала выглядеть гораздо чище.

Мне вспомнилась другая история: в шесть лет меня покусали клещи, и с легкой руки Мейсили ко мне прилипла кличка Хеймитчуха-почесуха. Ребята шарахались от меня целых две недели, хоть я и уверял их, что это не заразно. Десять лет прошло, а до сих пор неприятно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Всякое желание объединиться с Мейсили исчезает без следа.

– Она облегчает нам выбор союзников, – говорю я Луэлле.

– Да уж. – Луэлла скрещивает руки на груди, потом что-то замечает и хмурится.

Вслед за нею я перевожу взгляд на Вайета, сидящего с отстраненным видом и смотрящего на надпись на двери: «Осторожно, ступеньки». В вечернем свете что-то сверкает – это Вайет катает монетку по костяшкам пальцев плавными, отработанными движениями. При повороте ключа в двери монета исчезает.

Тибби вкатывает тележку, уставленную посудой. Похоже, в этом поезде все пластиковое: тележка, сиденья, столовые приборы, чашки, тарелки. Вероятно, чтобы продезинфицировать после того, как нас уведут.

– Проверил. И на десерт – сюрприз! – подзадоривает нас Плутарх.

Можно подумать, нам мало на сегодня сюрпризов.

Тибби склоняется над Луэллой.

– Что вам предложить? Есть курица, ветчина и ростбиф.

– Ветчину, – говорит Луэлла.

– Точно не хотите попробовать еще и ростбиф? Наш повар использует маринад, что делает блюдо особенно вкусным, – сообщает Тибби.

– Почему бы и нет? – Луэлла берет тарелку, салфетку, столовые приборы и бутылку лимонада.

Тибби поворачивается к Мейсили, и от заботливости не остается и следа.

– А вам что?

Мейсили неторопливо разглядывает тележку.

– Ростбиф самой слабой прожарки, если найдется. – Она расстилает салфетку, чтобы не испачкать юбку, потом берется за приборы. – Поднос бы тоже не помешал, ну да ладно, что с вас взять.

Когда мы с Вайетом накладываем себе полные тарелки – я заказываю все три сэндвича, – стюард с Плутархом удаляются. Я смотрю на Мейсили, которая изящно режет сэндвич с ростбифом на малюсенькие кусочки и нанизывает на вилку. Поверьте, никто во всем Панеме – ни в Капитолии, ни в дистриктах – не ест сэндвичи, как она. Я решаю начать с того, что с ветчиной, и впиваюсь в него зубами. Обалденно! С дымком, соленый, сбрызнут чем-то напоминающим по вкусу овощной маринад моей ма. Замечаю, что Луэлла заглядывает под верхний ломтик хлеба.

– Ну же, ешь! – велю я девочке.

Моему союзнику не помешает нарастить немного мяса на костях. Она вгрызается в сэндвич.

Я мигом сметаю свои и запиваю их лимонадом. От еды настроение слегка улучшается. Может, я и смогу найти выход. Например, дождусь удобного случая и спрыгну с поезда. Пока я размышляю, как бы это устроить, возвращается Плутарх и приглашает нас в вагон-гостиную. В коридоре я осматриваю пути для побега, но миротворцы блокируют все возможные варианты.

Мы переходим в самый хвост поезда, где целый вагон переделали под гостиную. Мебель с синтетической обивкой здесь мягче и долговечнее, чем сиденья в нашем вагоне. На встроенном в стену экране идет программа «Новости Капитолия», и, как только мы усаживаемся, начинается краткий обзор сегодняшней церемонии Жатвы.

– Я проработал над фрагментом трансляции из Дистрикта-12 полдня, – говорит Плутарх. – Покрутил и так, и эдак… в конце концов, Хевенсби я или нет? Вы четверо смотритесь прекрасно.

Пошатываясь на каблуках, входит Друзилла с красным напитком в высоком бокале, украшенном овощами. Ярко-желтый китель расстегнут, под ним виднеется белье.

Плутарх предлагает ей сесть.

– Припас для тебя лучшее место.

Она плюхается на стул, достает из бокала стебель сельдерея и смачно откусывает.

– На сколько лет я выглядела сегодня, Плутарх?

– На тридцать и ни днем старше! – заверяет Плутарх. – Знаешь, это отметили все.

– Что ж, сколько заплатишь, столько и получишь, – невнятно бормочет она, осторожно трогая скулу куском сельдерея, потом тычет им в экран и смеется. – Ха! Малютке Ювении, нашей мисс Совершенство, с погодой не повезло – никаких ей облаков, сплошное солнце! Выглядит она прескверно, не находишь?

Ювения, миниатюрная леди на шестидюймовых каблуках и в розовом платье в горошек, начинает вызывать трибутов Дистрикта-1. Далее в программе показывают жеребьевку в каждом дистрикте. Кроме нас сегодня отобрали еще сорок четыре трибута – половина юноши, половина девушки разных возрастов и в разной физической форме. Как обычно, ребята из Дистрикта-1, 2 и 4 вполне оправдывают прозвище профи, поскольку готовятся к Голодным играм буквально с рождения. Помимо них есть и другие мускулистые парни, но и хилых тоже хватает. На шкале крепыши – задохлики я занимаю достойное место, по большей части благодаря мешкам с зерном, что я перетаскал для Хэтти. Впрочем, некоторые профи меня раздавят как клопа. А Луэлла даже и не начала расти как следует…

Наблюдая за рослым парнем из Дистрикта-11, который поднимается на сцену, Друзилла озвучивает очевидное:

– Надеюсь, бегать вы умеете. – Она говорит это без всякой подковырки, чем пугает нас еще больше.

– Важен не только размер, – напоминает Плутарх. – Мозги, умения, стратегия. И не сбрасывайте со счетов удачу! Ваши менторы вам все расскажут.

Наши менторы. Наши советчики, инструкторы, защитники на Голодных играх. Проблема в том, что у трибутов Дистрикта-12 нет своих менторов, ни одного, потому что мы единственный дистрикт без живых победителей, на которых обычно и возлагается эта обязанность.

За пятьдесят лет у нас был лишь один победитель, причем девушка, да и то ужасно давно. Про нее никому ничего не ведомо. В те времена в Двенадцатом почти ни у кого не было телевизора, так что об Играх узнавали в основном по слухам. В нарезках из старых шоу ее никогда не показывают; впрочем, тогда Игры особой зрелищностью не отличались, да и качество съемки оставляло желать лучшего. Мои родители появились на свет гораздо позже, и даже бабуля ту девушку особо не запомнила. Я пару раз заговаривал о нашей победительнице с Ленор Дав, но она не захотела ее обсуждать.

– Так кто у нас менторы? – спрашиваю я.

– Их сейчас отбирают из числа победителей, которые не приписаны к трибутам из своих дистриктов, – поясняет Плутарх. – Не волнуйся, там есть несколько очень талантливых кандидатов.

Ну да. Кандидаты, которые станут париями, если приведут к победе трибута из Дистрикта-12, а трибуты из их родного дистрикта погибнут. Что-то я не припоминаю имен тех, кто наставлял наших ребят в прошлые годы. Давайте взглянем правде в глаза: мы – сами по себе.

Друзилла тяжко вздыхает.

– Дневной свет – безжалостен!

– Тем не менее ты – ослепительна! – заверяет ее Плутарх.

Я со смешанным чувством наблюдаю безупречный переход от жеребьевки Мейсили к нам с Вайетом. Ни намека на выстрел в Вудбайна или последовавшую за ним кутерьму. И вот называют мое имя, ма ахает, Сид плачет, Ленор Дав прикрывает рот рукой.

– Все было совсем не так! – восклицаю я.

– Отснятые материалы мы не подделывали, – заверяет Плутарх, – да и времени не было. Я просто их слегка перетасовал, чтобы вам подыграть.

– Что вы сделали? – переспрашивает Луэлла.

Не успевает он ответить, как вмешивается Вайет, который до этого открывал рот лишь во время еды.

– Перетасовал колоду в нашу пользу. Он поменял отснятые фрагменты местами, чтобы дать нам преимущество.

Плутарх радостно сияет.

– Вот именно!

Луэлла чуть кривит губы.

– Так делают в азартных играх. Разве это честно?

(function(w, d, c, s, t){ w[c] = w[c] || []; w[c].push(function(){ gnezdo.create({ tizerId: 364031, containerId: 'containerId364031' }); }); })(window, document, 'gnezdoAsyncCallbacks');

– И да, и нет, – отвечает Плутарх. – Смотрите, нам нужно продать вас спонсорам. Если я покажу зрителям, что случилось на самом деле, – голова мальчишки взрывается, толпу усмиряют, Хеймитч нападает на миротворцев…

– Ни на кого я не нападал! – возражаю я. – Они сами набросились на мою девушку, я только вступился.

– Да какая разница? – восклицает Друзилла. – Миротворцам сопротивляться нельзя.