Дорога Токайдо - Робсон Сен-Клер Лючия - Страница 119

В «Доме ракушек» посетители сгрудились вокруг жаровен, с вожделением наблюдая за процессом приготовления моллюсков погруженных в горячую золу. Квадратные помосты, облепленные гостями, возвышались над земляным полом помещения, как остров над черной водой.

Хансиро сбросил сандалии и подошел к тому помосту, где сидели Кошечка и Касанэ. Укладывая длинный меч на шелковый платок, Хансиро повернул оружие режущей кромкой к себе, показывая, что у него нет враждебных намерений. Потом он, скрестив ноги, устроился за низким столиком напротив своих спутниц, скинул палочкой для еды бамбуковую оболочку с поданного ему блюда, и выбрал жирного моллюска, от которого шел ароматный пар.

Кошечка и Касанэ в это время обсуждали свои дальнейшие действия. В Ёкаити дорога разветвлялась, и паломники там сворачивали на юг — к великому алтарю богини Солнца, куда собиралась когда-то и Касанэ.

— Я предпочла бы сопровождать вас в столицу, молодой хозяин, — говорила дочь рыбака.

— А как же твой Путник? Он идет в Исэ.

— Я оставлю ему записку в Ёкаити. — Касанэ умолчала еще об одной важной причине, побудившей ее принять такое решение: девушка считала, что если она действительно сколько-нибудь дорога Путнику, то он изменит ради нее свои планы.

Краем глаза Кошечка заметила, что подозрительный незнакомец вошел в помещение и расположился невдалеке от беглянок. Он весело и шумно подозвал служанку.

— Я человек простой: благовоний не жгу, но и ветров не пускаю, — закричал он, обращаясь ко всему обществу в целом.

Кошечка увидела, что губы Хансиро дрогнули. Это движение не походило на нервную дрожь — воин улыбнулся. Неужели бесстыжий бродяга из Тосы спелся в нужнике с этим головорезом?

— Что он вам сказал… там? — тихо спросила Кошечка. Впрочем, ей незачем было понижать голос: служанки весело суетились вокруг нового посетителя и смеялись его шуткам.

— Восхвалял звезды. — Хансиро радовала мысль о скорой схватке с достойным противником. Он ел с аппетитом.

— Этот человек выглядит таким безвредным, — с надеждой сказала Касанэ.

— Он далеко не безвреден, — пробормотала Кошечка.

— Кто пришел со сверлом и проделал в нас девять дыр? — громко воскликнул в это время наемник Киры. Он ущипнул пробегавшую мимо служанку, та взвизгнула, засмеялась и шлепнула нахала по руке. — Год за годом мы обливаемся потом в непосильных трудах, — продолжал оборванец, — тысячи бездельников, стукаясь головами и вопя, толкают друг друга, подбирая наши медяки.

— Прячет когти, — прошептала Кошечка.

— Умелый ястреб прячет когти, — эту поговорку Касанэ услышала от госпожи и повторила теперь, радуясь случаю продемонстрировать свою образованность.

— Вот именно, — отозвался Хансиро. Он подцепил палочками для еды комок вязкой рисовой каши и отправил его в рот.

Когда их маленький отряд мнимых паломников двинулся в путь, Хансиро расположился в арьергарде процессии, прикрывая своих спутниц с тыла, а Касанэ пошла впереди, освещая дорогу путевым фонарем. Конечно, на дочь рыбака могли кинуться из ночной мглы разбойники — такая опасность на Токайдо существовала всегда, но Хансиро знал, что сегодня вероятнее всего ожидать удара в спину.

— Простите меня за грубость, ваша честь, — Касанэ оглянулась, наверное, в сотый раз с момента выхода из Кувано, — но как вы сумели понять, что этот бродяга опасен? Он ведь вел себя так добродушно.

— Негодяи издалека видят друг друга.

— Простите, что противоречу вам, но ваша честь вовсе не негодяй.

— Поведение этого человека сказало мне о многом.

— Оёси-сан однажды рассказал мне короткую историю, которую слышал от своего наставника, — заговорила Кошечка, тоже оглядываясь через плечо. — Некий молодой воин, сирота, не имевший господина и очень бедный, пришел к известному преподавателю боевых искусств и стал проситься к нему в ученики. Наставник только взглянул на него и сказал: «Тебе незачем было приходить: мне нечему тебя учить». Этот юноша в своих скитаниях дошел до такой бездны отчаяния, что ему стало все равно, жить или умереть. А ведь именно такого состояния духа и добиваются люди, изучающие Путь воина. И мастер боя всегда может распознать подобного себе человека уже по одному тому, как тот держит себя.

Какое-то время все трое шли молча по темной Токайдо, сейчас пустынной и окутанной холодным призрачным туманом. Касанэ продолжала поглядывать через плечо. Кошечка погрузилась в раздумья о том, что ожидает ее в Киото. Хансиро, при всей внешней невозмутимости, тоже испытывал некоторую тревогу. Воин из Тосы задавался вопросом, не утратил ли он в последние дни то безразличие к жизни и смерти, в котором постоянно пребывал его дух? Не ослабляет ли его силы гордая красавица, гибкая, как ива, которая делает с некоторых пор жизнь воина то заманчивой, то невыносимой.

Путники дошли до перекрестка.

— Я дождусь его здесь. — Хансиро опустил на землю свой узел, скатал головную повязку в жгут и обмотал его вокруг головы, чтобы пот не заливал глаза во время поединка. Затем воин из Тосы связал рукава куртки за спиной и удобно уселся на каменном крыльце придорожной часовни святого Дзидзо.

— Вы должны отправиться в Ёкаити. Найдете там гостиницу «Соловей», это на Южной улице, напротив винокурни. Скажите хозяину, что вас прислал я. Ему можно доверять.

— Ступай вперед, Касанэ. Я останусь здесь, — приказала Кошечка.

— Вы должны уйти обе. — Хансиро достал коробочку с табаком и стал набивать трубку.

— Это мой бой, а не ваш. Я не уйду.

— Вы уйдете.

— Моя воля не циновка, чтобы ее скатывать.

Кошечка, скрестив руки на древке нагинаты, сердито взглянула на Хансиро и чуть не сгорела от стыда, сообразив, что сказала. Конец стихотворения был такой: «Мое сердце не камень, чтобы перебрасывать его из руки в руку». Кошечка открыла воину из Тосы гораздо больше, чем собиралась. Шея и щеки Кошечки запылали, она покраснела, как ребенок, пойманный на чем-то постыдном.

— Моя госпожа… — Хансиро низко поклонился и посмотрел Кошечке в лицо. — Я смогу хорошо сражаться, только зная, что вы находитесь в безопасности.

Кошечка долго глядела в глаза воина.

— Пожалуйста, моя госпожа, не пытайтесь обмануть меня, — тихо заговорил Хансиро. — Если вы спрячетесь поблизости, я почувствую ваше присутствие.

«Я всегда буду чувствовать твое присутствие. И если я умру сегодня, мой дух последует за тобой», — подумал он.

Кошечка вскинула свой сундучок на плечо, повернулась и медленно пошла прочь от часовни, словно повинуясь влиянию неких магнетических чар. Касанэ, пятясь, двинулась за госпожой и так и шла спиной вперед, пока ночной мрак не поглотил одинокую фигуру воина.

— Он убьет этого человека, правда?

— Не знаю. — Кошечка не обращала внимания на страх служанки. Она пыталась определить радиус магнетизма Хансиро и прикидывала, на какое расстояние ей нужно отойти, чтобы оказаться вне сферы его действия. Кроме того, молодая женщина пыталась понять, насколько равным окажется поединок, и боролась с собой, захлестываемая противоречивыми чувствами.

Кошечка прошла примерно пол-ри, прежде чем решилась сойти с дороги и взобраться на выступ скалы. Беглянки погасили фонарь и легли на холодный камень лицом вниз, осматривая дорогу.

— Он обязательно победит, — прошептала Касанэ, — он родился в год Тигра. А тех, кто родился в годы Тигра, охраняет святой Какдзо.

— Тс-с!

Кошечка лежала молча и неподвижно целую вечность. Она вовсе не хотела продолжать свой бег по Токайдо, имея за спиной сильного и коварного врага. Она понимала, что в этом случае ей не уйти далеко. Она не надеялась также и на то, что сможет застать наемника Киры врасплох, если он, победив Хансиро, пройдет под этой скалой: этот человек слишком хорошо тренирован, чтобы беспечно подставить голову под удар. Но, по крайней мере, она могла попытаться усложнить ему жизнь.

Кошечка попробовала измерять время, считая удары своего сердца. Ей казалось, что прошло много часов с тех пор, как беглянки расстались с Хансиро. Женщина на мгновение представила себе, как воин из Тосы лежит мертвый в пыли, а кровь его орошает камни Токайдо, и содрогнулась от ужаса.