Паутина (СИ) - Костадинова Весела - Страница 35

Я хотела только одного — спать. Провалиться в тишину, раствориться в забвении, не чувствовать, не думать, не существовать.

Нет этого ребёнка, этого… плода. Нет его и не будет.

Услышала, как подошла ко мне бабушка, её шаги были медленные, почти неслышные, но я знала, что это она. Белая, сгорбленная, словно постаревшая на десяток лет за эти несколько дней, она села на кровать рядом, опустив руку мне на плечо. Я не повернула головы, просто смотрела в потолок, но чувствовала её тепло, её дрожь, её боль.

Её лицо напоминало пергаментную бумагу — тонкую, морщинистую, каждая складка на которой была следом прожитых лет, тревог и забот. По впалым щекам бесшумно катились слёзы.

— Родная моя… — прошептала она, и голос её сорвался, а затем она заплакала, поднеся мою холодную руку к губам, покрывая её несмелыми, дрожащими поцелуями. — Почему ты ничего не сказала мне? Почему, Лиана?

Я закрыла глаза, не желая отвечать. Какая теперь разница? Всё уже произошло, ничего нельзя было изменить.

— Это ничего бы не изменило, — пересохшими губами ответила я. — Только стало бы ещё хуже…

— Изменило! — резко воскликнула бабушка, и я вздрогнула от её отчаяния. — Лиана, это изменило бы всё! Ты несла это одна! Ты ломалась под этим, но никому из нас ничего не сказала…

Она снова всхлипнула, крепче сжав мою руку, словно боялась, что я исчезну.

— Лиана… кто это сделал? Кто?!

Я с трудом сглотнула вязкую слюну, почувствовав, как сжался живот, как стало трудно дышать.

— Не знаю… — голос прозвучал хрипло, будто вырвался из самых глубин горла, а глаза отметили, что под моими ногтями засохшая кровь. — Лица я не видела…

- Когда? – прошептала она, рыдая, - когда?

- В ночь, когда мама пропала. Напали на улице…. Откуда у меня кровь?

- Не помнишь? – бабушка подняла заплаканное лицо.

- Нет. Ничего почти не помню.

— Пока тебе ставили успокоительное… Ты… — Бабушка сглотнула. — Ты лицо Игоря расцарапала.

Мой взгляд медленно сфокусировался на её лице.

— Не волнуйся, — поспешила она добавить, — он… он сам в шоковом состоянии был! Когда ты… стала кричать, обнял тебя и держал. Держал, чтобы ты себе вреда не причинила, а ты — его отделала… сильно, Лиана.

В груди зашевелилось что-то острое, горячее, разрывающее изнутри. Я резко и отрывисто рассмеялась. Смех вырвался сухим, резким, ломким, как стекло.

Шоковом, говорите? Воистину! Узнать, что он станет отцом! Вот уж чего он точно не планировал ни в своей жизни, ни в карьере.

Я не видела лица…. Только запах.

Его запах.

- Лиана, - бабушка смотрела на меня с ужасом и болью, - Лиана, Игорю ты не безразлична…. Он…. Он сдержанный и отстраненный…. Андрей тоже такой, но он…

- Хватит! – рявкнула я на бабушку, - довольно мне о нем говорить. Никогда не хочу ничего о нем слышать!

- Лиана…. – пораженно прошептала она, - Лиана…. Знаю…. После того, что с тобой сделали… мужчины…..

- Хватит! – я почти завизжала, закрывая уши руками и отворачиваясь к стене.

- Хорошо, родная, прости меня, - бабуля обняла за плечи, - прости…. Не волнуйся, пожалуйста… ребенок….

- Его не будет, - глухо ответила я , закрывая глаза. – Не будет. Его уже нет.

Через два дня мы пошли в больницу. Бабушка против моего решения не протестовала, напротив, считала, что так, возможно, будет лучше для всех. То, что жило у меня внутри сейчас не вызывало никаких чувств, кроме глубокого отвращения.

Сидя в белом, стерильном коридоре одной из частных клиник города, я чувствовала только два чувства — липкий страх перед процедурой и облегчение от того, что скоро все это закончится. В помещении было холодно, воздух пах лекарствами и чем-то резким, словно смесь хлорки и спирта. Время будто замедлилось. Я ловила на себе взгляды других женщин — кто-то смотрел с сочувствием, кто-то с осуждением, но мне было плевать. Все, что имело значение, — это скорее избавиться от того, что внутри меня.

— Заходите, — пригласила меня внутрь молодая медсестра.

Я поднялась с жесткого пластмассового стула и вошла в кабинет. За столом сидела врач — приятная женщина средних лет, с собранными в тугой узел волосами и внимательными, но холодными глазами. Она только открыла рот, чтобы поздороваться, но я не дала ей времени на ненужные формальности.

— Я на аборт, — сказала я прямо, глядя ей в глаза.

Ее лицо мгновенно изменилось. Морщины на лбу залегли глубже, губы плотно сжались. Она нахмурилась, будто я сообщила ей что-то оскорбительное, что-то, чего она не хотела слышать.

— Может, для начала проведем осмотр? Надо хотя бы точный срок установить, — сказала она ровным, но сухим голосом.

— Делайте, что нужно, и давайте поскорее закончим, — бросила я, садясь в кресло.

Врач задержала на мне взгляд, потом медленно повернулась ко мне всем телом, словно обдумывая, как сказать то, что она собиралась сказать.

— Лиана, вы, кажется, кое-чего не понимаете… Я не могу провести аборт сегодня. Существует ряд правил, которые регламентируют такую процедуру, и мы обязаны их соблюдать. Понимаете?

Внутри меня что-то вспыхнуло. Злость, раздражение, усталость — все смешалось в один сплошной ком, сдавивший мне грудь.

— Не очень, — глухо ответила я, чувствуя, как сжимаются кулаки.

— Я назначу вам анализы, проведу исследования. После этого вы поговорите с нашим психологом и… с нашим батюшкой…

Я замерла. Несколько секунд просто смотрела на нее, не веря своим ушам.

— Вы издеваетесь сейчас? — в голосе прорезался истерический смешок, но он тут же исчез, сменившись яростью. — Я беременна от насильника, мать вашу! Просто сделайте мне чертов аборт, и я уйду отсюда!

— Лиана… — врач тяжело вздохнула, но в ее голосе не было ни сочувствия, ни теплоты. Только выученная сдержанность. — Не я устанавливаю правила. Давайте начнем с малого — с анализов и осмотра. После… постараемся решить вашу проблему.

Мне хотелось орать. Хотелось разбить что-нибудь, швырнуть в стену этот стерильный, безупречно чистый мир, где всем плевать на твои страдания, потому что важнее регламент, предписания, протокол. Но я лишь стиснула зубы, сжала губы до боли и молча кивнула. Кричать было бессмысленно. Здесь мне никто не поможет.

Осмотр прошел быстро и механически. Врач говорила что-то ровным, профессиональным тоном, но я не слушала. Все ее слова сливались в один сплошной гул, будто я была под водой. Я лежала на жесткой кушетке, глядя в потолок, покрытый мелкими трещинами, и думала только об одном — как быстро я смогу избавиться от этого кошмара.

После осмотра я вышла в коридор, достала телефон и набрала бабушку. Руки дрожали, пальцы дрожали, голос дрожал — единственное, что я могла контролировать, это собственное дыхание.

— Бабушка… — я с трудом сдерживала ярость. — Они… Они отказались. Они хотят, чтобы я сдавала анализы, говорила с их психологом, а потом — с батюшкой! Ты представляешь?!

В трубке раздался тяжелый, долгий вздох. Бабушка молчала несколько секунд, словно обдумывая, что сказать.

— Лиана… — ее голос звучал уставшим. — Приезжай домой. Мы что-нибудь придумаем.

Но ничего мы придумать не могли. При обращении в другую клинику мне тактично дали понять, что не занимаются такими вопросами, а в муниципальной назначили только первичный прием через десять дней.

Мне казалось, я бьюсь как рыба об лед, задыхаясь и не находя выхода.

Прошла неделя, время шло, а добиться того, чтобы мне убрали это последствие кошмара, я не могла.

Бабушка бледнела, качала головой, снова и снова звонила знакомым, обращалась к друзьям, спрашивала, умоляла, искала любые способы… но никто не мог помочь. Одни разводили руками, другие советовали "подумать хорошенько", третьи сочувствовали, но говорили, что не в силах что-то сделать.

Очередной прием. Очередной кабинет, пропахший антисептиком. Очередная врач, сдержанная, будто спрятавшая эмоции под маской профессионализма.