Кто ты, Такидзиро Решетников Том 7 (СИ) - Афанасьев Семён - Страница 36

— А-а-а, поэтому и сахар, — Такидзиро ровно кивнул.

— Опухоль не доброкачественная, — теперь она призналась полностью, хотя в уточнении не было необходимости. — Кроме тебя пока никому не говорила, даже отцу и Хину. Хотя она в курсе анализов — просто не лезет и не спрашивает, пока я не сообщу сама.

— Самое главное: пожалуйста, не переживай. Ситуация, конечно, серьёзная, но это не что-то экстраординарное и непоправимое, — Решетников заговорил без паузы, не сбиваясь с ритма, уверенно и твёрдо.

Они уже неплохо знали друг друга, поэтому якудза подобралась: так светловолосый выступает лишь когда не просто уверен, а опирается на некий практический опыт. Собственный или равный таковому.

— Сейчас начну переживать, — фыркнула она в ответ. — Если ты затеешь свои любимые драматические паузы между фразами, как в дораме.

— Боже упаси, какие тут паузы. В сообщении, которое ты не стала читать до конца, что-то об операции? Предлагают удалить пласт хирургически? Если метастазы пошли недалеко, что бывает, и их не слишком много?

— Откуда знаешь⁈ — держать покер-фейс особого смысла не было, особенно с конкретным человеком. — Уже молчу, откуда ты так ориентируешься⁈ Это же чистейшей воды медицина, не психология⁈

— Научная тема лежит на стыке. Приходилось сталкиваться раньше, знаю и теорию, и практическую методику, — взгляд товарища неожиданно вильнул в сторону, что для него обычно нехарактерно. — Я не предполагаю, не слышал, не догадываюсь, а именно чётко знаю, что в конкретной ситуации делать. — Продолжил он… компетентно? Пожалуй. Да, это правильное слово. — Давай дочитаем это твоё предложение операции от лечащего врача. Вместе. А потом кое-что обсудим.

Они как раз находились у противоположного от всех бортика. Решетников легонько хлопнул её сзади по известному месту:

— Вылезай давай, не буксуй. Поговорим сидя.

Моэко покорно выбралась из воды и уселась на лавочку возле стенки. Рядом приземлился Такидзиро.

Там же, через несколько минут.

— … ну видишь, ничего страшного.

— Хочется кое-что выдать тебе в ответ на эту ремарку, — ухмыльнулась она уголком рта. — В откровенно повышенном эмоциональном тоне. Что-нибудь типа того, что чужая онкология всегда пугает меньше.

— Это была бы психозащита, — возразил Такидзиро серьёзно. — Ты — слишком сильная личность, молчу уже про «дочь своего отца». Патологическая психозащита никогда не бывает конструктивной и ты об этом знаешь.

— «Ничего страшного» — по мне, несколько категоричное заявление для данной ситуации. Конечно же, я очень хочу верить в каждое твоё слово, особенно когда ты столь убедителен! Но жизнь учит, что правде нужно трезво смотреть в глаза, — безэмоционально произнесла Моэко.

— Тебе уже дали очень хорошую статистику, — напомнил собеседник. — Плюс есть я, в детали пока не углубляемся.

Идти за большим экраном телефона на ту сторону они не стали — прочли простыню текста, скролля по несколько букв на браслете. Муторно, но в процессе она на удивление успокоилась.

— У тебя действительно хорошая для конкретного положения персональная ситуация, — продолжил Решетников. — Звучит более чем неприятно — здесь я с тобой не спорю и согласен. Касается тоже напрямую тебя, а не какого-нибудь дяди или соседа. Но локализация чёткая, метастазов практически нет — а в японских лабораториях определять умеют нормально.

— Это к чему?

— В другой части мира я бы ещё подумал, а не перепроверить ли анализы. Но не в Токио. Если они говорят, что шансы на успех под девяносто процентов, то цифре можно верить.

— Согласна… — хотя нервы никто не отменял.

— Даже они дают более чем оптимистичный прогноз — конкретно с твоей клинической картиной, — товарищ будто гвозди в доску забивал.

— А ведь ты сейчас не успокаиваешь, — машинально отметила Моэко. — Ты именно что информируешь. Занятная ситуация.

— Точно. Ты мне веришь? — вопрос был задан без перехода, они оба смотрели вперёд, на ту сторону бассейна.

— Да. Хотя и не понимаю, почему.

— Спасибо. Большего не требуется.

— Что ты хотел предложить? — в следующую секунду якудза внесла ясность, — если бы это были не ты и я, беседу впору было бы считать всё то ли подкатом афериста, то ли сценой из художественного произведения.

— Моё предложение такое: оперативное вмешательство оставь как резервный вариант. С точки зрения твоей клиники — это нормальное решение, однако с ним можно не торопиться.

— Ну, да, какое-то время они сами сказали, что можно понаблюдать, — Моэко покосилась на смарт-браслет. — Если операция — запасной вариант, какой тогда будет основной?

— Простыми словами: любая опухоль, такая — уже чуждая организму ткань. Развивается дальше она лишь потому, что не определяется иммунной системой.

Миёси-младшая задумчиво закусила губу. Она, конечно, уже немало прочла по теме — Такидзиро был прав.

— Что предлагаешь?

— Давай попробуем подкрутить настройки твоей иммунной системы. На раздумья врач тебе отмерил даже не недели, а месяцы — время позволяет.

— В Японии пока отсутствует методика тренировки иммунной системы на эту тему, — бесстрастно заметила Моэко.

— Мы научим твою иммунную систему видеть конкретно этот пласт поджелудочной. Пока не готов сказать по времени — действительно, нетривиальная задача именно для меня — но на операцию ты лечь успеешь по-любому. В худшем сценарии. Хотя эта операция не понадобится, я знаю, что говорю.

— Так просто, — констатировала борёкудан через долгие три минуты взаимного молчания. — Ушла вся опустошённость, — сообщила она товарищу то, что он и так наверняка чувствовал, — я снова в ресурсе, уверена в успехе. Двести восемнадцать секунд. КАК?..

«…ты это сделал» осталось недосказанным.

За обыденностью её тривиального вопроса стояло неизмеримое. Миёси-младшая отлично чувствовала, что Такидзиро прекрасно её понимает.

— Я знаю, что говорю, — простенько ответил товарищ.

Если бы слова были какими-нибудь другими или говорил кто-нибудь иной… борёкудан не стала додумывать мысль.

Она решительно поднялась со скамейки:

— Пошли, расскажем Хину тоже. Потом созвонюсь с отцом: ты прав, не стоит от него скрывать. Действительно, есть в жизни моменты, которые нужно проходить сообща. Спасибо, что промыл мозги вовремя.

— Пошли. Всё будет хорошо, не переживай.

Длина бассейна — пятьдесят метров, плюс им нужно было обходить по бортику периметр. На первой трети пути Моэко хлопнула по плечу шагающего впереди товарища:

— Я в норме. Теперь говори, что ещё хотел сказать, когда в воду прыгнул.

Он обернулся.

— Заметила сразу, но сообразила только сейчас, — пояснила она. — Так что там?

— Ну, я бы предложил тебе не фиксироваться на одном лишь лечении. Так даже для тебя будет лучше. Знаешь, я понял, зачем Огихара сюда ехал на самом деле.

— Зачем?

Они, не сговариваясь, остановились.

— Янагида сегодня до дома не доедет. Огихаре что-то известно — замешаны люди из JETRO. Он именно поэтому и примчался.

Миёси-младшая в силу рода занятий умела отлично просчитывать ситуацию на ходу:

— Он думает, что интересы Йокогамы, ключевых акционеров, Эдогава-кай — одно целое? Собирался манипулировать этой информацией, чтобы что-то от, как он думает, нашего конгломерата получить?

— Да. Но прямо сейчас на наших глазах передумывает.

— Ты сейчас хочешь сказать что-то ещё, но колеблешься.

— Да так, нюансы, до которых нам нет дела, — Решетников качнулся с пяток на носки. — По косвенным делаю вывод, но не могу доказать: если Янагиду действительно хлопнут люди JETRO, это значит, что кое-какие интересные службы Японии имеют горизонтальную координацию между собой.

— Ух ты. — Да, вывод очевиден, но только после чужой подсказки. — А ведь это прямое нарушение закона и Конституции, — химэ Эдогава-кай тягуче заглянула в глаза собеседника.

— Потому тебе и говорю, — Такидзиро подвигал бровями вверх-вниз. — Мне это до лампочки, а интересов и горизонтов твоего отца я даже не представляю. Как и, возможно, твоей сестры — сводной по отцу, о которой ты упоминала, но с которой вроде как плохо знакома. Вы же одна семья, — он снова утверждал, не спрашивал.