Ронин (СИ) - Путилов Роман Феликсович - Страница 41

— Случилось. — Уже спокойнее ответил Григорий Андреевич: — То, что случается каждый месяц.

Понятно. Конец месяца и начало следующего, и генеральный директор вместе с главным бухгалтером начинает натягивать тришкин кафтан «доходы минус расходы», на располневшую, за время развитого социализма, но так и не похудевшую за время дикого капитализма, фигуру предприятия.

— Мы слушаем. — директор, опасно спокойный, похлопал ладонью по листам бухгалтерских пояснений к балансу, требуя ответа.

— За прошедшее время была проведена определённая работа по оптимизации затрат…- заунывно начал я, прекрасно понимая, что отбрехаться не удастся.

— Паша…- сузились черные глаза местного «короля»: — Если ты мне будешь снова рассказывать о том, что ты сократил мусорщика и дворника в общаге, то мы с тобой крупно поругаемся…

— А вы что от меня хотите то? — возмутился я: — Когда вам выгодно, вы с этой «социалкой» носитесь, как с писаной торбой. Многие же не увольняются, только потому, что есть детский садик, общежитие, за которые высчитывают с зарплаты, пусть она и задерживается. Легко вам говорить — делай что хочешь, но расходы сократи? А я не могу делать что хочу — у меня диплом юриста меня в рамочки дозволенного загоняют…

Главный бухгалтер Завода, за спиной зло сопящего «генерального», делала мне «страшные глаза» и показывала отчаянные знаки, но я не обращал внимания на предупреждения милейшей Елены Анатольевны, меня, как говорится, понесло.

— Я вас сколько раз докладывал — на нашу базу отдыха приезжают три-четыре рыбака, но зато мы полностью содержим проживание круглогодичное проживание семьи сторожа, да еще профсоюз каждый год у вас то лодку выпрашивает, то вёсла, что по пьянке теряются. Вы мне что сказали? «Я решу вопрос». Скоро весна, к вам опять Костя Герлингер придет, за какой-то рыбацкой фигней, и вы ему подпишите, а потом будете меня тыкать в строки «Содержание базы отдыха, в том числе ФОТ». Вы вот хотите посторонних в гостиницу нашу селить? А я не могу вам сказать — «Дорогой Григорий Андреевич, селите кого хотите!», просто не могу. Вы услуги гостиницы оказывать не можете, у нас лицензии на эту деятельность нету, и получить мы ее не можем, потому что в гостинице должен быть огромный штат обслуживающего персонала, а не две родственницы нашего начальника отдела связи…

«Главбух» возвела глаза к небу и сделала вид, что потеряла сознание, но я отмахнулся:

— И с этих нескольких комнат вы никогда нормальной прибыли не получите, смысла нет связываться. Это для нашей дежурной по гостинице деньги, которые она получает с тех, кого заселяет по собственной инициативе, полученные деньги кажутся приличными, а для вас это так, дым в трубе, на пару дней на карманные расходы или один раз коньячка попить с друзьями…

— Всё сказал? — генеральный задумчиво забарабанил пальцами по столешнице.

— Нет, не всё. Но, какой в этом смысл? — мой боевой запал уже прошёл, и я почти пожалел, что сорвался.

— Короче, Павел Николаевич, слушай моё управленческое решение — теперь ты каждый месяц будешь мне докладывать, что сделано, по уменьшению затрат на социальные объекты, и, исходя из твоих успехов или неуспехов, я буду решать вопрос нашего дальнейшего сотрудничества. Всё понял?

— Так точно, разрешите исполнять? — изобразил я полнейший энтузиазм, понимая, что директору попала вожжа под хвост, и, если я не покажу успехов на этом поприще, хотя бы первые три — четыре месяца, то моя фирма вылетит с завода раньше собственного визга, а я еще далеко не все получил от этого неповоротливого, но, весьма дорогостоящего, промышленного гиганта.

— Свободен. — «Генеральный» небрежно махнул рукой, и я мухой вылетел из начальственной резиденции.

Офисное здание в центре Города.

Кабинет, арендуемый Заводом.

В дверь вежливо постучали, и я, не отрывая голову от бумаг, крикнул, что, кто бы не стоял под дверью, он может зайти…

Честное слово, когда в небольшой кабинет стали входить посетители, я почувствовал себя героем сказки, что, по глупости, разрешил вампиру войти в свой дом.

— Я же говорил, что бабе этой врать незачем. — хохотнул щекастый тип лет двадцати, которого я видел в Журавлёвке. Пока я судорожно соображал, что предпринять, три гопника и улыбающийся Михалыч быстро пересекли небольшой кабинет и нависли над столом, за которым я сидел.

— Короче, «промокашка»… — сзади в мою шею уперлось что-то острое, а Михалыч небрежно взял меня за подбородок, проникновенно глядя мне в глаза: — Ты нам, фраер, крупно задолжал… Ты это понял?

— Да понял уже…- забормотал я, стараясь не глядеть в глаза: — Если задолжал, то скажите сколько, и я рассчитаюсь…

— Конечно, рассчитаешься. Сначала расскажешь нам, куда технику спрятал…- меня ухватили за ворот турецкого свитера и встряхнули, так что мотнулась голова, и по шее, куда ткнулось лезвие ножа или заточенной отвертки, что-то потекло.

Глава 20

Глава двадцатая.

Февраль 1994 года.

Офисное здание в центре Города.

Кабинет, арендуемый Заводом.

Мысли метались в голове испуганным зайчиком — я прекрасно понимал. Что одно неловкое движение или не вовремя сказанное слово, и максимум что мне светит — короткий комментарий ведущей вечерних новостей, что помер такой-то, от аллергии на металл в организме, милиция связывает его смерть с профессиональной деятельностью, а никто из моих родных даже не знает всех моих активов… От этой мысли мне еще больше поплохело — одно дело уходить, когда знаешь, что что-то осталось после тебя, не зря рвал анус и стаптывал ноги, и другое дело, когда никто ничего не знает… Все мои активы исчезнут, поглощенные приятелями-неприятелями соучредителями…

Бля! Если выберусь живой, то составлю полный список того, что имею и куда вложился, и положу его на видное место…

— Эй! ты чё, сомлел? — по-крестьянски жесткая ладонь Михалыча съездила меня по носу, и я почувствовав, как потекла кровь, слизнул кончиком языка соленую жидкость…

— Лишь бы не обосрался…- хихикнул кто-то сбоку.

— Мне гарантии нужны…- не своим голосом, прохрипел я, так как во рту мгновенно пересохло.

— Гарантии ему…- кто-то ухмыльнулся, после чего меня скрючило от удара под ребра. Не настолько было больно, вложиться в удар нападавшим мешали подлокотники кресла, но физические страдания я изображал, как футболист сборной во время матча.

— Скажите, чего вы хотите от меня? — придал я голосу истеричности, но мне не ответили, как репку выдернули из кресла которое откатили в сторону, сбили с ног и попытались запинать под стол, но тут у них с развлечением не вышло, я кувыркнулся в угол и стал отбиваться ногами, отчего замарал одному из парней черные брюки, после чего мгновенно подвергся наказанию — на меня навалились с трех сторон и несколько раз больно ударили куда попало, не особо вглядываясь.

— Ну все, хорош, хорош! — Михалычу, до этого безучастно наблюдавшему за забавами своих подопечных, пришлось вклиниваться между моей тушкой и сопящими от злости парнями.

— Ну ты понял, что с тобой будет, если ты нам аппаратуру не отдашь? — председатель склонился надо мной.

Все тело горело огнем, говорить я не мог, поэтому только молча кивнул.

— Говори, куда спрятал?

— В гараже… — с трудом просипел я.

— В каком гараже? — удивился Михалыч: — В чьем?

— Ехать надо, показывать. — я откинулся к стене: — Общество «Лютик», по дороге к Затоке.

— Чего? — меня схватили за ворот свитера и встряхнули так, что в голове замутилось.

— Вы что, город совсем не знаете? — я зажмурил глаза, но даже перед закрытыми глазами плавали круги: — С Нового моста съезжаете на Затоку, а там, через пару километров гаражи капитальные, в два этажа.

— Сука! — Михалыч вскочил на ноги и отвесил одному из парней увесистую оплеуху: — Я смотрел, я смотрел! Куда ты смотрел?