Наперегонки с ветром. Идеальный шторм (СИ) - Виннер Лера - Страница 7

Начиная с третьего он стал сжигать эти конверты, не вскрывая, хотя я и замечала, что почерк и имена отправителей на них менялись. Отец, два брата, сестра и первой прознавшая о случившейся катастрофе матушка – желающих возмутиться его браком с деревенской девкой было вдоволь.

К чести Йонаса, при всём своём пренебрежении он был единственным, кто не уронил себя до открытых замечаний о том, что подобную особу неприлично иметь даже в любовницах дольше одной ночи.

Немногим позже эти письма стали сопровождаться «свадебными подарккми» для меня в виде холеры, проказы, оспы и, разумеется, чумы.

Мы искренне забавлялись, пока я оттачивала навык не просто избавлять себя ото всего это, но и в принципе не давать болезням прилипнуть.

И нам обоим было благословенно всё равно.

Кайл был Нильсонам чужим, и когда я однажды спросила его об этом, с усмешкой поинтересовался, что я знаю о кукушках.

Вроде бы родной и выкормленный как полагается, но неправильный птенец в гнезде.

В списке тех, кого ради собственного блага стоило уважать и опасаться, их фамилия значилась прямо перед Лагардами, а Лагарды были вторыми. И всё же даже для них он оказался слишком непонятным. Слишком тёмным. При рождении получившим больше, чем они приобретали с годами работы и родовым опытом.

Из-за попранного тщеславия или из здоровой осторожности, они тоже не стремились к близости с ним, интересуясь лишь постольку, поскольку его образ жизни мог сказаться на известной фамилии.

В свою очередь, понимая, что с равным успехом мог бы как прославить её, так и опорочить, он не отрёкся напрямую от титула, – просто потому что не смог бы, потому что три был частью натуры, – но пошёл своей дорогой. Озлобленный нищий ублюдок неизвестного мне, но не менее влиятельного господина, оказавшийся его соседом по комнате в Академии, стал ему бОльшей семьёй, чем все эти люди.

Я не просто не знала их, не видела даже издали, и никогда не стремилась к знакомству.

Но стать хозяйкой их дома, пусть даже временно, было… неожиданно.

Ведь именно так Кайл назвал это, когда мэр Готтингс при знакомстве протянул ему ключи:«Разумнее будет отдать их хозяйке. Леди Элисон будет распоряжаться этим домом».

Домом, который защищал меня как хозяйку.

Который, не мог запретить мне ходить во сне, но сумел развернуть в нужную сторону.

Домом, который будил меня по утрам и радовался тому, что я осталась жива.

– Она сказала, что ты давно не связан с этим домом.

Какой бы реакции Кайл от меня ни ждал, этой он, очевидно остался доволен.

– В то время Фьельден был таинственным и очень модным местом. Столичная знать считала своим долгом снимать тут дома на лето. Когда стало очевидно, что со мной есть… трудности, – это слово он сопроводил короткой, но едкой ухмылкой. – Они решили построить свой.

Я вспомнила сдержанно обставленную и оставшуюся абсолютно обезличенной комнату в противоположном конце коридора.

Его детская спальня.

– Твоё первое кладбище.

– Да, – это был не вопрос, но он всё равно ответил, и в этот раз уголки его губ дрогнули в подобии настоящей улыбки. – Оно любопытное. В старой части, где мы были, есть захоронения в три слоя. Поэтому Самуэль так заинтересовался тем, кто смог с ним справиться. Нам было чем удивить друг друга там.

Я побарабанила пальцами по столу, стараясь справиться одновременно с некоторой растерянностью и таким приятным знанием о том, что он отвёл меня в это место. А ведь обычно не брал с собой, обосновывая тем, что вреда от этого для меня будет больше, чем пользы.

– Поэтому он спросил, помнишь ли ты его.

– Не помню, – Кайл пожал плечами и поднялся.

Опустив руки в карманы, он начал прохаживаться по кабинету, и я невольно засмотрелась, потому что и в этом тоже он был органичен. Точно так же, как в простой деревенской рубашке или ночью во дворе Совета.

– В последний раз я был во Фьельдене в двенадцать лет, и с тех пор до определённой степени изменился. Но я помню, сколько шума было, когда он родился. Город действительно стоял на ушах. Хотя в хвост я, признаться, не верил.

Я невольно рассмеялась, потому что хорошо знала, какое выражение лица у него бывает в такие моменты.

– Маргарет Мерц тебя узнала. Она сказала, что мне есть кого спросить об этом доме.

– Маргарет умная женщина. К тому же, не робкого десятка. Как ты понимаешь, о Нильсонах тут шла недобрая слава, но она была одной из немногих, кто не боялся давать моей матушке отпор. А это примерно то же самое, что драться со стаей стервятников.

Во второй раз я засмеялась уже веселее.

– А мэр?

– А мэр, по всей видимости, считает меня однофамильцем, – остановившись, Кайл окинул меня полным такого же смеха взглядом. – Здесь очень давно никто не появлялся. С чего бы сейчас?

Эмери молчала, но от неё пошла новая волна жара.

Я посмотрела на неё и просто из вредности провела по корешку пальцами.

– Кажется, она недовольна, что ты от неё отвлекся.

– Как всегда, – приблизившись, он оперся ладонью о стол, разглядывая книгу. – Знаешь, что интереснее всего?

Предлагая мне угадать, он готов был сказать и сам, но мне не хотелось портит игру.

Ещё раз прокрутив в голове всё услышанное, я едва не выругалась, откидываясь на спинку кресла.

– А как она оказалась здесь? Если ты уехал из Фьельдена за два года до поступления в Академию, а её нашёл на втором курсе…

Кайл повернулся ко мне, и мне вдруг показалось, что не было ни двусмысленных ситуаций, ни обидных слов, ни пяти лет порознь.

– Да. Я нашел ее в домашней библиотеке в столице. И набросилась на нас она там же, в лесу недалеко от Академии. Эми умная и хитрая, но она не смогла бы преодолеть море самостоятельно. Кто-то должен был ей помочь. Привезти сюда.

Мы одновременно посмотрели на книгу, но она, как ей и было велено, молчала.

– Почему ты её не спросил?

– Она бы не сказала, – устроившись на подлокотнике кресла, он положил руку на спинку, и я почти пожалела, что отстранилась от неё, подавшись вперёд секундой ранее. – Кого бы она ни использовала, он тоже не дурак. Она не может нарушить запрет и назвать его имя.

Эмери притихла, перестала возмущаться при его приближении. Это было и забавно, и жутко одновременно, и, подумав, я решила больше её не трогать. Про крайней мере, сейчас.

– Женни говорила, что Самуэль путешествовал в юности.

– Когда это произошло ему было восемь, – Кайл посмотрел на меня, не считая нужным договаривать.

Мы умолкли оба, одновременно же поняв, что это ничего не значит. Такая книга могла пролежать в лесу нетронутой и год, и десять лет, отводя от себя глаза всех тех, кто ей её подходил, но сберегая себя от непогоды.

Готтингс сам сказал, что в юности беспрепятственно залез в этот дом.

А дом умел защищаться.

Кайл снова встал и вернулся к окну.

– Это было бы хорошей версией, если бы не одно «но». Проблемы во Фьельдене начались несколько месяцев назад, а если бы они с Сэмом сошлись, как минимум не было бы никакой Женни. Эмери слишком ревнива, чтобы делиться.

Я повернулась, наблюдая за ним, хотя хотелось посмотреть на книгу. По всей видимости, связь между нами еще не оборвалась, потому что я чувствовала её возмущение. Ей не был нужен Самуэль, она хотела только Кайла.

– Выходит, ее что-то спровоцировало?

– Или ей просто стало скучно. Двадцать лет на восстановление – кому угодно хватит, чтобы заскучать, – он посмотрет себе под ноги, а потом опять на дорогу.

Я отвернулась, пряча усмешку за волосами.

Двадцать лет…

Ему самому хватило трёх.

Эмери смирно лежала на столе, как если бы думала вместе с нами.

Или ей так же сильно, как и мне, хотелось задать ещё один вопрос. Ответ на него не имел прямого отношения к делу и был, по большому счету, не важен, но всякое любопытство должно было быть удовлетворено.

– Йонас знал?

Взгляд Кайла я почувствовала затылком, но не стала оборачиваться.