Счастье по рецепту - Красовская Марианна - Страница 2

Доктор Пиляев приехал быстро. От нашего имения до Большеграда дорога занимает минут тридцать верхом, на бричке же час. Казимиру за это время не стало хуже, но и лучше тоже. Поэтому я бросилась навстречу целителю взволнованная и напуганная.

— Схватился за грудь и упал! — крикнула я, принимая у Пиляева шляпу и сюртук.

— И вам доброй ночи, Ольга. Вижу, вижу, что дела неважные.

Я почувствовала, что краснею. Невпопад вспомнила, что выбежала к постороннему мужчине в самом неприличном виде. И босая — домашние туфли скинула возле кресла в кабинете брата. Косы растрепались, полы халата распахнулись, являя Пиляеву шелк ночной сорочки.

— Простите. Я… он в кабинете.

— Найду.

Я бросилась переодеваться, прикладывая ледяные ладони к пылающим щекам. Ох, и что Марк обо мне подумает? Что я неряха и растрепа? Да, он врач. Видел и не такое. Но ведь не только врач, но и мужчина.

Умный, внимательный… очень обаятельный. Не сказать, что красавец: и ростом невысок, и нос крючком, и губы узкие. И лысеть, кажется, начинает, а может, мне привиделось. С Демидом Гальяновым не сравнить. Тот-то и вправду хорош собой — статный, кудрявый, с залихватскими усами и светлыми глазами. И обходителен, и мил, и разумен… И надо мной не смеется никогда, даже если я нарочно из себя дурочку строю. Надо мной вообще только брат и смеет подшучивать. Ну, и доктор Пиляев.

Я быстро надела широкое домашнее платье, переплела растрепавшуюся косу, придирчиво оглядела себя в зеркале. А и хороша. Говорят, самая красивая девушка Юга. С моим приданым про кого угодно бы так сказали, но сейчас я сплетникам верила. Глаза горят, щеки пылают, грудь взволнованно вздымается.

Заметит ли Пиляев, что я даже ночью красива?

Глубоко вздохнув и уняв нервную дрожь, я поспешила в кабинет брата. Как он там? Но внутрь меня не пустили. Я постучала было и услышала сердитое:

— Погоди в гостиной, Ольга. Со мной уже все в порядке!

Учитывая, как ясно прозвучал голос брата, он не лгал. Умирающие так не орут.

Мигом успокоившись, я отправилась в гостиную, зажигая по пути газовые лампы. У нас не было осветительных артефактов — я ведь не маг, а Казимира постоянно не было дома. Кто будет артефактами заниматься? Поэтому и сделали самое современное освещение, что меня весьма радовало.

На миг я подумала: если никто уже никуда не спешит, не надеть ли мне что-то более приличное? Нет. Мало ли, доктор подумает, что я для него наряжаюсь! И ведь прав будет. А вот чаю доктору предложить всенепременно нужно, это не просто вежливость, а необходимость. И пирожков, которые я, конечно, и не съела вовсе, а так, пригубила.

Когда Марк (так называть я смела целителя лишь мысленно) вышел из кабинета, а следом за ним и бледный, но уверенно стоящий на ногах брат, я сначала указала на маленький столик, где уже стояли чайник, две чашки и блюдо с пирожками, а потом со вздохом достала из посудного шкафа еще чашку с блюдцем. Брат явно не оставит нас наедине, как я надеялась.

Казимир опустился на диван, Пиляев сел в кресло. Я тут же разлила чай и подвинула доктору сахарницу.

— Благодарю, Ольга. Не откажусь.

И поглядел на меня с лукавой улыбкой.

— Мир, ты как?

— Сегодня не помру, — буркнул брат, хватая пирожок. — С вишней? Мои любимые.

— Что с ним, мэтр?

— Сердце, как и всегда. Не бережете вы его, Ольга.

— Да разве его убережешь? — вскинула брови я. — Я просыпаюсь — а он уже уехал. Я спать ложусь — его все еще нет. Сегодня день праздный, так и то Мир чуть свет на завод умчался, а явился лишь к ужину. Что же, мне его связывать?

— Было бы неплохо, — вздохнул Пиляев. — В следующий раз отвезу его в городскую больницу.

— Разве что в психиатрическую лечебницу, — хмыкнула я, прекрасно замечая, как хмурится брат. — Там решетки на окнах и ремни на кроватях. А из вашей больницы он убежит в первый же день.

— Какая любопытная мысль!

Доктор одобрительно отсалютовал мне чашкой, и я скромно потупилась. Мне нравилось с ним пикировать. Почти что флирт… жаль, не та ситуация.

Интересно, находит ли Пиляев меня красивой?

— Оставайся ночевать, — предложил брат. — Куда помчишься на ночь глядя?

— Нет, у меня брат гостит, студент, неловко его одного оставлять, — отказался доктор без всякого сожаления.

— Брат? На кого учится?

— На инженера-механика.

— Приводи ко мне на завод, — тут же оживился Казимир. — Толковые инженеры всегда в цене.

— Да он бестолковый, — махнул рукой Марк. — Дурень ленивый. Ну, мне пора. Заеду через два дня, погляжу на вас.

И поднялся.

— Спасибо за угощение, пирожки отличные.

— С собой заверну! — тут же подскочила я.

— Ольга пекла, — выдал меня Казимир.

— Вот как? — Пиляев посмотрел на меня с любопытством. — Кто бы мог подумать, что такая красавица еще и пироги печь умеет! Я думал, что ей только книжки да наряды интересны.

Я прищурилась. Ничего обидного вроде не сказал, даже похвалил. Почему же я себя униженной чувствую? Умеет доктор выражать свои мысли не только словами, но и жестами, и взглядами, и движением тонких губ…

За то брат его и любит, и выделяет из всех большеградских целителей. Хоть мэтр Пиляев и считается детским доктором, но Казимир всегда посылает только за ним. Не раз мне говорил, что такого умницу еще поискать.

Казимир любит умных и решительных. А тех, кто ему в лицо умеет правду сказать и за огромным богатством живого человека разглядеть, на самом деле не так уж и много.

Пиляев уехал, пообещав явиться через день, а я отправилась в постель.

И мысли у меня были самые нескромные. Казимира я не простила, замуж за Демида не собиралась ни при каком раскладе. А это значит — нужно что-то предпринимать. На Юге высоко ценится девичья честь, разумеется, я была еще невинна. Можно было бы попасть в какой-нибудь скандал, но вот беда — не с кем, совершенно не с кем!

Начало осени — не та пора. Многочисленным друзьям Казимира не до скандалов. У них ярмарки, уборка урожая, подготовка к зимнему сезону и прочие хлопоты. Да и сомнительно, что они посмеют ссориться с Долоховыми. Казимиру почти каждый на Юге денег должен. И не только денег. Мой брат много добра для людей делает, только не кричит об этом на каждом углу. Кого не спроси — каждый скажет, что ему Долохов помог, связями ли, советом, рабочими руками… Даже с нашим князем у брата общее дело имеется. С тех пор, как Казимир стекольный завод под Буйском построил, князь только там свои хитровымудренные зеркала и заказывает.

Кстати, думается мне, что можно было бы в подобную авантюру кого-то из княжичей втянуть, но вот ведь досада: старший уже женат, а младший… Симеона Озерова я побаивалась. Очень он хитер и скользок, чисто змей водяной. С ним сделку заключать — себе дороже, он потом так вывернет, что мне лишь плакать останется.

Я с ним с детства знакома, матушка моя покойная крепко с княгиней Радмилой дружила, а потом Радмила частенько меня к себе в дом гостить звала. Так вот, с Симеоном мы друг друга терпеть не могли. И это вовсе не та история, когда из детских ссор верная любовь вырастает. У нас с ним только шишки на лбу вырастали да синяки на коленках.

К тому же, откровенно говоря, мне нравятся мужчины постарше. Один мужчина. Но брат уж точно не позволит мне с ним свою жизнь связать. Слишком уж неравная пара выйдет.

Но помечтать же можно?

Я спряталась под одеяло, прикрыла глаза и представила, как он меня целует. Как его красивые руки крепко прижимают меня к груди. Как глаза серые смотрят… так и уснула в блаженных мечтаниях.

И наутро решение пришло само собой. Как только Казимир снова разговор про мое замужество заведет, я ему скажу, что больше не девица. Позориться перед своими друзьями он не станет, свадьбу отменит. А ежели проверить вздумает — так будет ему неприятный сюрприз. Любой доктор подтвердит, что я невинность утратила.

Глава 3

Искушение

Казимир упорно молчал и виновато на меня косился. Лежал на диване, читал газеты. Прогулялся вокруг дома. Несколько раз приезжал его новый помощник, привозил какие-то бумаги. Брат качал головой, даже, кажется, сердился. Метался по дому как загнанный зверь — тяжело ему на месте сидеть.