Товарищ "Чума" 6 (СИ) - "lanpirot" - Страница 9

— Это же идеальная маскировка! — возбужденно воскликнул начальник школы. — И не надо никаких париков, грима, накладных бород и усов… Что нужно сделать, что освоить это искусство, товарищ Чума?

— А вот этого он вам сказать не может, Владимир Николаевич! — вмешался в нашу беседу дед. — Это — совершенно секретные разработки!

— Теперь я понимаю… — задумчиво произнёс Шарманазашвили.

— Нет, Владимир Харитонович, вы совсем ничего не понимаете, — усмехнувшись, произнёс я, возвращая себя в исходное состояние — в ставшее уже привычным тело Романа Перовского.

Как же я по нему соскучился — словно после долгой отлучки в родимый дом вернулся. А пребывание в телах фашистких утырков вызывало у меня стойкое отвращение, словно в контейнере с дерьмом продолжительное время сидеть пришлось. И ощущение такое, что после этого надо собственное тело, мозги, а особенно душу с хлоркой отпаривать и запах нацистской заразы отбить.

Неожиданно для себя, я все мысли капитана госбезопасности читал сейчас словно открытую книгу. У меня появилось стойкое убеждение, что это происходит лишь потому, что начальник школы чересчур разволновался и утратил контроль над чувствами. Вот все его помыслы едва ли не на лбу жирными буквами оказались написаны.

Думается мне, если бы он пребывал «в режиме диверсанта», да еще и на вражеской территории, хренушки чего бы мне удалось прочитать. Но радует одно — мой ментальный талант постепенно прогрессирует. Надо бы еще попробовать заняться внушением. А вдруг сработает? Грех такие возможности не учитывать.

Манипулирование людьми, особенно врагами — может оказаться отличным подспорьем в моей диверсионной деятельности, которую я был намерен продолжать до самого Дня Победы. А что этот день настанет, у меня не было ни капли сомнений. Просто хотелось, чтобы наступил он как можно раньше, чем в моей реальности. Сохранив сотни тысяч, а то и миллионы человеческих жизней. За это я готов наизнанку вывернуться и пахать, как проклятый!

Хотел по привычке добавить «и ни щадя живота своего», но быстро остановился — если я погибну, то никакой пользы принести уже не смогу. Поэтому оберегать я себя должен и даже обязан! Даже уничтожение одной танковой дивизии пусть и не столь существенно, как хотелось, но непременно облегчило судьбу защитников Кавказского направления, откуда это подразделение было отозвано.

А мне бы сейчас только со своими духовными каналами разобраться. Заставить их полноценно заработать, как раньше, и можно снова в бой. Пока же я мало на что способен. По крайней мере, уничтожать фашистских утырков в таком «промышленном масштабе», как до этого, я уже не в состоянии.

Да и посылать братишку — тоже не айс, хоть мы с ним и основательно опустошили резервы. Лихорук, по-моему, вообще в ноль вышел. Однако, неотвратимость переполнения энергетического хранилища при интенсивном истреблении врага никуда не делась.

Зато теперь образовалась хоть какая-то степень свободы в использовании дара, да и злыдню можно от щедрот сквозь магическую связь перегнать, чтобы он на голодном пайке не сидел. А мне нужно как следует заняться прокачкой и продувкой меридианов, чтобы прийти в норму.

Ну, и Глашу с Акулиной надо как-то из вражеского тыла вытаскивать. Если у меня здесь всё получится, как я себе уже потихоньку планировать начал, то они мне здесь обязательно понадобятся. Вместе мы семья! Мы сила, которую никаким фрицам не перемочь! А вот мы их — обязательно, в едином порыве со всем советским народом!

А от встречи с товарищем Сталиным, как я чувствую, мне уже не отвертеться. Слишком ставки высоки… Такие, что без участия самого Иосифа Виссарионовича не разрулить. Ведь фрицы тоже на месте стоять не будут — по любому задействуют своего упыря в военных действиях. А нам и противопоставить ему совершенно нечего.

Поэтому мне срочно надо приводить себя в форму, иначе — случится большая беда! Ведь сценарий войны из-за моего вмешательства уже пошел не совсем так, как было в оригинальной истории. Пусть, в малом и незначительно, но чем дальше, тем больше будут разбегаться эти две наши ветви реальности.

И я прямо задницей чувствовал эти нарастающие изменения, ведь мои «приобретенные» здесь воспоминания время от времени покрывались непроницаемой пеленой, либо дымкой. Этаким «туманом войны[4]», как в компьютерных играх. Особенно эти сведения касались моих воспоминаний об истории этого мира.

В этих дубль-воспоминаниях, касающихся изменённой реальности, я практически не мог вспомнить ни одной даты, которую на зубок помнил в своих реальных воспоминаниях. А это означало, что существовала большая вероятность изменения этих дат. Однако я помнил, как в случае со смертью деда мои приобретенные воспоминания вообще исчезли… Но едва вмешалась магия…

В общем, всё зыбко и ненадежно. Так что я, пожалуй, лучше воздержусь от пророчеств, которые, возможно, так и не сбудутся. Ну, либо дождусь того момента, когда во мне прорастёт настоящий талант ясновидящего. Но в этом я глубоко сомневаюсь, очень редкий дар. Вон, Бомбадил почти за двести лет жизни ни одного провидца не встречал. Только шарлатанов.

Возвращая свое тело, деактивировав печать двойника, меня посетила шальная хулиганская мысль: как бы реагировал горячий горец Шарманазашвили, если бы я сейчас в Акулинку перекинулся? Он бы тогда реально бы охренел, как собственно и дедуля с профессором Трефиловым. А вот Бомбадила такими фокусами не пронять — он за свою долгую жизнь и не такого насмотрелся.

Но, мысль промелькнула, а претворять её в жизнь я не стал. Я ведь, так сказать, сейчас «в неглиже», даже больше — с абсолютно голым торсом! Переколотятся кобеляки на голые крепкие и такие манящие девичьи сиськи смотреть! Вот так, наверное, сказала бы моя Глаша. Не, не так, покрепче бы оборотец завернула, этажа в три-четыре — она у меня такая. Черт, как же я по ней соскучился, хотя с нашего расставания всего-то несколько дней прошло.

Да и дедуля, думаю, не будет рад такому представлению — времечко-то нынче, совсем не то, что давеча. Не привык народ к открытым голым сиськам, да еще таким идеальным. Это там, в будущем, они везде — и в телеящике, и на обложках книг с журналами, а уж про Интернет я и вовсе промолчу — там этого добра смотреть, не пересмотреть.

А мой старикан ведь к Акулине до сих пор неровно дышит. И это, собственно, тоже большая проблема, которую придется как-нибудь разруливать. Он ведь должен еще мою бабушку встретить и полюбить. А это нужно обязательно, чтобы появился в этой, уже точно альтернативной реальности, сначала мой отец, а затем уже и я… Хотя этот «я» уже мною, наверное, не будет, пусть даже я и заимел мои-его будущие воспоминая.

В общем, друзья, в этих запутанных, словно тот еще Гордиев[5] узел, временных парадоксах можно основательно двинуться умом. И разрубить его на данный момент можно лишь одним способом — вообще об этом, нахрен, не думать. А тема с приобретенными воспоминаниями еще не родившегося меня, поможет найти оптимальные решения развития этого мира. Ну, я на это надеюсь, а там — как пойдет.

В общем, не стал я показывать голые девичьи сиськи пацанам. Обойдутся, как-нибудь. С них достаточно и моих превращений, от которых у них тоже глаза на лоб вылезли. Так-то дедуля с профессором Трефиловым уже всё это видели. Правда, в сокращенной программе. А тут я перебрал «на гора» всю свою картотеку двойников. Оставив только Акулину, ибо неча!

И вот, когда я уже практически вернулся в своё тело, откуда-то сбоку раздался недовольный голос:

— Что у вас тут творится, черт побери!

Все, кто до этого пялился на мое представление, резко обернулись в сторону прозвучавшего голоса. И я тоже не оказался исключением из правил. Источником негодования оказался крепкий подтянутый мужчина, лет под тридцать пять — сорок, с довольно приятным и открытым лицом «своего рубахи-парня». Однако на плечах этого «своего парня» отлично сидела форма старшего майора государственной безопасности!

А это, по нынешним временам, ни много, ни мало — звание высшего начальствующего состава в правоохранительных органах СССР! В рабоче-крестьянской красной армии такое звание соответствовало комдиву — по сути, уже генеральский чин! Ведь в НКВД, как и в НКГБ этих лет спецзвания были на две ступеньки выше, чем в Красной армии.