Оракул с Уолл-стрит (СИ) - Тыналин Алим - Страница 21

— С удовольствием обсудим это, мистер Дженкинс, — я улыбнулся. — Может быть, за обедом в среду?

— Договорились, — кивнул он.

Ближе к концу рабочего дня Харрисон вызвал меня в свой кабинет.

— Как продвигается работа над стратегиями для новых клиентов? — спросил он, даже не поднимая глаз от бумаг.

— Хорошо, сэр. Изучил их текущие инвестиции, теперь разрабатываю индивидуальные подходы с учетом их специфики.

— Отлично, — он наконец посмотрел на меня. — Фуллертон звонил. Просил передать, что ждет нашей первой консультации уже на этой неделе.

— Я готов встретиться с ним в любое удобное время.

— В четверг, десять утра, в его офисе, — Харрисон протянул мне визитную карточку с адресом. — И, Стерлинг…

— Да, сэр?

— Не забывайте, что личные консультации не должны мешать вашей основной работе в фирме, — его тон стал прохладнее. — Мы многого ожидаем от вас после сегодняшнего успеха.

— Я понимаю, сэр. Не подведу.

Покидая кабинет Харрисона, я заметил, что рабочий день подходит к концу. Многие брокеры уже собирали бумаги, готовясь уходить. Молодые клерки спешили выключить телеграфные аппараты и телетайпы.

Возвращаясь к своему новому столу, я поймал завистливый взгляд Ван Дорена, все еще сидевшего в «стажерском уголке».

Он что-то прошептал Прайсу, и тот неприятно усмехнулся. Ясно, что не все тут рады моему быстрому продвижению.

Я собрал документы, над которыми предстояло работать дома, и направился к выходу. По пути Бейкер перехватил меня:

— Не забудь — «Синий лебедь», восемь вечера! — он подмигнул. — После такого триумфа надо отметить как следует.

— Буду обязательно, — кивнул я.

Выйдя на вечернюю улицу, я глубоко вдохнул. День был насыщенным и продуктивным.

Инвестиции расширены, позиция в фирме укреплена, новые контакты установлены. Я сделал еще один шаг к созданию будущей финансовой империи.

Оставалось всего шестнадцать месяцев до краха, но теперь у меня есть четкий план. Стратегия маленьких, но уверенных шагов начала приносить первые плоды.

К восьми вечера я уже стоял перед входом в «Синий лебедь». Элегантное заведение на 44-й улице, расположенное в модном районе Манхэттена. В отличие от подпольного «Черного кота», этот клуб функционировал легально, по крайней мере на поверхности.

Роскошный фасад с темно-синей маркизой и золотым силуэтом лебедя не кричал о нелегальном алкоголе, хотя все знали, что именно за ним сюда и приходят.

Швейцар в безупречной ливрее распахнул передо мной дверь:

— Добрый вечер, сэр. Ваше имя?

— Уильям Стерлинг. Меня должны ждать.

Он сверился со списком и кивнул:

— Да, сэр. Мистер Бейкер зарезервировал кабинку в главном зале. Следуйте за мной.

Внутри «Синий лебедь» вполне оправдал мои ожидания. Стены в насыщенных синих тонах, потолок с фресками, изображающими сцены из «Лебединого озера», изысканная мебель красного дерева.

На небольшой сцене играл джаз-оркестр, исполняя модные мелодии Джорджа Гершвина. Элегантные пары кружились на танцполе, в воздухе витал легкий аромат дорогих духов и запретного виски.

Бейкер, Прайс и еще несколько коллег из «Харрисон Партнеры» уже расположились в просторной кабинке. Среди них, к моему легкому удивлению, был и Ван Дорен, который обычно избегал совместных мероприятий с «плебеями», как он нас называл.

— Вот и наша звезда! — воскликнул Бейкер, поднимая бокал с янтарной жидкостью. — За нового младшего аналитика!

Я принял поздравления с улыбкой, отметив, что реакция коллег варьировалась от искреннего одобрения Бейкера до плохо скрываемой зависти Ван Дорена. Последний, однако, демонстрировал необычное дружелюбие.

— Стерлинг, — Ван Дорен поднялся навстречу, — позволь представить тебе мою… кузину. Элеонора Вейнрайт из Бостона.

Только теперь я заметил женщину, сидевшую рядом с Ван Дореном. Ошеломляюще красивую, кстати. Платиновая блондинка с глубокими голубыми глазами и фарфоровой кожей.

Платье глубокого изумрудного цвета элегантно подчеркивало ее фигуру. Ниспадающие жемчужные нити мягко покачивались при каждом движении.

— Очарована, мистер Стерлинг, — ее голос был низким, почти хриплым. Она протянула руку в длинной перчатке не для рукопожатия, а для поцелуя, в манере, которая уже выходила из моды даже в 1928 году.

Я галантно коснулся губами перчатки, замечая легкий аромат мускуса и амбры. Дорогие духи, возможно французские.

— Я очарован гораздо больше, мисс Вейнрайт.

Ван Дорен подвинулся, освобождая мне место рядом с Элеонорой:

— Прошу, садись рядом с нами. Элеонора много наслышана о твоем сегодняшнем успехе.

Я сел, немедленно отметив несколько деталей. Элеонора сидела слишком близко, ее колено легко касалось моего.

При этом она бросила быстрый взгляд на Ван Дорена, словно ожидая одобрения. Выражение лица последнего на мгновение выдало самодовольство. Как у человека, чей план начал реализовываться.

Официант наполнил мой бокал шампанским, и беседа потекла непринужденно. Бейкер рассказывал забавные истории о клиентах.

Прайс смеялся над биржевыми анекдотами. Я поддерживал разговор, но часть моего внимания была сосредоточена на Элеоноре и ее странной связи с Ван Дореном.

— Чарльз рассказывал, что вы очаровали этих простоватых фермеров своим финансовым волшебством, — промурлыкала Элеонора, наклоняясь ко мне так, что аромат ее духов окутал меня плотным облаком. — Такой молодой и уже такой влиятельный.

— Боюсь, он преувеличивает мои достижения, — ответил я скромно, отмечая, что она назвала его «Чарльз», хотя Ван Дорена зовут Ричард. Первая серьезная неточность.

— Ничуть не преувеличиваю, — Ван Дорен изобразил великодушие, а затем посмотрел на часы. — О, мне нужно сделать телефонный звонок. Прошу меня извинить.

Когда он удалился, Элеонора придвинулась еще ближе:

— Признаться, мне немного скучно от всех этих разговоров о финансах. Может быть, покажете мне клуб? Говорят, здесь есть прекрасная терраса с видом на город.

Я мысленно просчитывал ситуацию. «Кузина» Ван Дорена, которая путает его имя, слишком настойчивое внимание, подозрительно удобный уход Ван Дорена… Картина становилась все яснее.

— Конечно, — согласился я. — Но сначала, позвольте спросить, как вам Бостон? Должен признаться, я всегда был очарован этим городом.

— О, Бостон прекрасен, — неопределенно ответила она. — Особенно весной, когда все цветет.

— А в каком районе вы живете?

— Недалеко от центра, — она легонько провела пальцами по моему запястью. — Но давайте не будем говорить о Бостоне. Я хочу узнать больше о вас, Уильям. Можно мне называть вас Уильям?

Еще один тревожный сигнал. Любой истинный бостонец с энтузиазмом рассказал бы, живет ли он в Бэк-Бэй, Бикон-Хилл или Кембридже. Ее уклончивый ответ подтверждал мои подозрения.

— Конечно, Элеонора, — я улыбнулся, решив поддержать игру. — Пойдемте на террасу.

Мы поднялись. Я заметил, как Бейкер подмигнул мне, приняв ситуацию за обычный флирт. Прайс также бросил одобрительный взгляд. Ни один из них не подозревал о подставе.

По пути к террасе я предложил Элеоноре руку, и она охотно взяла меня под локоть, прижавшись ближе, чем того требовали приличия.

— Так вы секретарша? Или, может быть, работаете в модной индустрии? — спросил я, разглядывая ее руки.

— О, я… — она на мгновение запнулась. — Я не работаю. У моей семьи достаточно средств.

Еще одна ложь. Ее руки были ухоженными, но на безымянном пальце виднелось небольшое пятно чернил.

Характерное для тех, кто регулярно пользуется перьевой ручкой. А натертая мозоль на среднем пальце выдавала человека, привыкшего подолгу держать карандаш или ручку.

Мы вышли на тихую террасу, освещенную лишь несколькими фонарями и звездным небом. Внизу раскинулся ночной Манхэттен. Море огней, уходящих к горизонту.

— Как красиво, — прошептала Элеонора, но смотрела не на город, а на меня.

— Действительно, — согласился я. — Кстати, как вы познакомились с Ричардом? Он никогда не упоминал о кузине из Бостона.