Олегархат районного масштаба (СИ) - Номен Квинтус - Страница 28

А вот с точки зрения Пантелеймона Кондратьевича у меня «все делалось не так»: с его точки зрения сотрудники Комитета «слишком уж зажрались», причем за счет всего остального народа. И ведь формально он был прав — но я всегда была противником любого формализма, и мне нужно было объяснить товарищу, почему и как формальная правота превращается в свою противоположность. Правда, сейчас времена настали другие, идеологией в партии занимался не тупой фанатик вроде приснопамятного товарища Суслова, а человек совершенно вменяемый. Дед в свое время (сразу после войны) некоторое время проработал «рядом с товарищем Пономаренко» и мне о нем много успел рассказать. В том числе и то, что Пантелеймон Кондратьевич в состоянии признавать собственные ошибки и всегда очень внимательно выслушивает специалистов. Ну а я сейчас даже в его глазах была именно «специалистом», странным, непонятным, но приносящим результат специалистом, так что я надеялась, что договориться с ним у меня получится. Ну, по крайней мере, по основным пунктам — потому что у меня теперь было, что ему показать. Но все равно, к разговору следовало очень хорошо подготовиться…

Почему-то когда речь заходила о том, как хорошо было организовано народное хозяйство при Сталине, упор делается на то, что вот были в стране артели — и с товарами народного потребления все было прекрасно. Часто добавлялось, что вот восемьдесят процентов картошки стране давал частник со своего частного огорода, а восемьдесят же процентов одежды советскому народу шили частные артели. И цифры были не то чтобы неверными…

Широко известна так называемая «первая заповедь коммивояжера»: говори потенциальному покупателю правду и ничего кроме правды, но никогда не говори всю правду — и ты продашь ему что угодно. Так и тут: частник давал советскому народу примерно восемьдесят процентов картошки — из той, которая проходила через желудочно-кишечный тракт советских граждан. Но про то, что девяносто процентов выращенного картофеля потребляли не граждане, а промышленность, почему-то умалчивалось. Примерно то же самое касалось и одежды: советская промышленность массово шила на государственных фабриках мужские костюмы и в довольно приличном количестве мужские же рубашки — а вот женщины в большинстве своем одежду себе шили сами или заказывали в ателье. А почти все ателье в стране были как раз артелями, и получалось, что не восемьдесят процентов, но заметно больше половины женской верхней одежды действительно были продукцией артелей. Но почему в «разговорах о великом прошлом» слово «верхней» и тем более уточнение «женской» опускалось…

Но я вообще не об артелях разговаривать собиралась: в отличие от моего «прошлого будущего» сейчас никто артели не разгонял и они в целом довольно неплохо процветали. Но именно они, артели эти, были одним из примеров, опираясь на которые я хотела «донести обжигающую правду» до Пантелеймона Кондратьевича. И собирала информацию в том числе и по ним до самого дня нашей встречи: договориться о том, что он меня примет, удалось, но все же Председатель Президиума — человек очень занятой, так что дату и время он сам мне и назначил: пятнадцатого сентября в полдень. Хорошо еще, что сразу ограничения по продолжительности разговора не обозначил, но я все же понимала, что времени у меня будет очень мало, так что, когда меня пригласили в кабинет к товарищу Пономаренко, я сразу же постаралась изложить все кратко, но максимально понятно:

— Добрый день, Пантелеймон Кондратьевич, я попросила встречи с вами чтобы прояснить один вопрос.

— Излагайте вашу просьбу.

— А вот просить я ничего и не собиралась, я всего лишь хочу рассказать, чем занимается КПТ.

— Да чего там рассказывать: вы разрабатываете вычислительную технику и организуете производство полупроводников. Неплохо, кстати, организуете, — и он кивнул на стоящий в углу кабинета новенький «музыкальный центр», производство которого было недавно налажено в Рязани.

— Так многие думают, но Комитет занимается совсем другими задачами. Полупроводники и вычислительные машины для нас — это всего лишь инструмент, и если бы он уже имелся, то мы и время тратить на эти разработки не стали бы. Но раз его не было, пришлось и инструмент самим для себя делать.

— Это как?

— Когда на Волоколамском авиазаводе делают для себя термопресс для изготовления деталей крыльев, никто же не говорит, что они занимаются производством станков: завод как делал, так и будет делать самолеты, а пресс — это всего лишь инструмент. Так и в Комитете: мы сначала сделали инструмент, а теперь его используем… пока для собственных нужд. Потому что инструмент получился… еще немного недоделанным, мы его доводим — и вот когда доведем, то все увидят, что Комитет делал не станок, а самолет.

— Вы разве авиастроением…

— Это я в продолжение рассказа про авиазавод. А про Комитет — мы занимаемся разработкой передовых технологий, но не технологий по выпуску какой-то продукции… то есть и ими занимаемся, но опять: все эти новые заводы — всего лишь инструмент для нас. И в значительной степени демонстраторы того, чем Комитет конкретно занимается. Вот об этом я и пришла вам рассказать.

— А зачем, интересно? Вы же отчитываетесь непосредственно перед товарищем Патоличевым…

— И снова нет: товарищу Патоличеву мы выдаем как раз продукцию наших заводов-демонстраторов.

— Демонстраторов чего?

— Демонстраторов передовых технологий в управлении. В управлении заводами, причем любыми, в управлении финансами… в управлении всем, чем угодно.

— А, вы об этом… слышал я уже: кибернетика, товарищ Глушков из Киева уже всем уши прожужжал о том, как вычислительные машины всем управлять будут.

— Этого болвана хорошо бы в Кащенко отправить на излечение, чтобы он умных людей наукообразными бреднями не смущал, а у меня Комитет совсем другими вещами занимается. Управлять всем могут только люди, но чтобы люди эти управляли чем нужно, грамотно, необходимо, чтобы они решения принимали на основании полной и достоверной информации. Простой пример: продукция артельного ателье третьей категории в Суходрищенском районе передается конечному пользователю сразу после ее изготовления, а продукция крупной швейной фабрики «советский большевик» месяцами по магазинам валяется.

— И что вы этим хотите сказать? — Пантелеймон Кондратьевич нахмурился.

— Я хочу сказать, что в районном ателье точно знают, чего желает потребитель — и выдают ему именно желаемое. А на фабрике никто даже примерно не знает, что нужно людям, и шьют то, что им по планам, из пальца высосанным, спустили сверху. Поэтому эффективность работы швеи-мотористки в мелком ателье вдвое выше, чем у такой же работницы на большой фабрике — но виновата-то в этом не работница, а неверная система управления. Если же систему управления наладить правильным образом, то на фабрике эффективность труда этой несчастной мотористки вырастет в разы и в разы же превзойдет эффективность артельной швеи. И ведь для этого немного и нужно: просто предприятиям задания требуется давать по выпуску того, что людям нужно здесь и сейчас.

— И вроде говорите вы правильные слова, но кто может сказать, что людям здесь и сейчас нужно? Вы?

— Да, я могу сказать. — После этих слов я внимательно поглядела на Пантелеймона Кондратьевича, дождалась, когда он приготовился уже взорваться от возмущения, и продолжила: — Вы тоже можете сказать, директор вениковязального комбината может, председатель колхоза «Гадюкино болото» тоже имеет свое очень обоснованное мнение относительно своих потребностей. Но у каждого потребности будут разные, и удовлетворить эти потребности можно будет тоже в очень разных местах очень разным людям.

— Эти у нас занимается Госплан!

— Правильно, Госплан. Но у Госплана тоже нет достоверной и, главное, актуальной информации, они планы составляют, экстраполируя нынешние потребности, точнее даже, потребности полугодовой давности, потому что к ним эта информация приходит с сильной задержкой, и, что гораздо печальнее, прилично отредактированной заинтересованными лицами. Простой пример: грузовики Кутаисского автозавода на самом деле вообще никому не нужны, но Госплан с упорством идиотов дает им все возрастающие планы и, что противно, под эти планы направляет туда ценное сырье и полуфабрикаты. Но не потому что в Госплане на самом деле идиоты собрались, а потому что им предоставляются ложные исходные данные.