"Фантастика 2025-47". Компиляция. Книги 1-32 (СИ) - Ясный Дмитрий - Страница 94

О, а это кто еще? На доброго волшебника по голосу вовсе не похож и его слова совершенно не напоминают заклинание исцеления. Скорее тарабарщина злого некроманта.

Медленно отхожу от двери, поворачиваюсь слева направо, краем глаза захватываю образ неожиданно появившегося за спиной мужчины. Нет, это не мужчина, а очень красивый мальчик. Тоненький как тростинка, глаза синие-синие, большие. Из-под краповой форменной фуражки с синим околышем торчат пшеничные вихры и просвечивают капиллярами аккуратные ушки. Пальцы пианиста, длинные, нервные, но рукоять револьвера держат уверенно, ствол даже не качнется, как уставился жерлом мне в лицо, так и замер. Глупо, от выстрела в лицо я смогу уйти, а вот если стрелять мне в корпус, то хрена с два, скорости и места в коридоре не хватит. Да и не стрелок этот мальчик, кавалерист он, вон и шашка на боку, на офицерской двухплечевой портупее. Обычная «драгунка» нижних чинов, образца тысяча восемьсот восемьдесят первого года, работа златоустовских мастеров. Странный выбор. Почему шашка не образца тысяча девятьсот первого или какая-нибудь офицерская, по индивидуальному заказу, мальчик ведь не рядовой красноармеец? Про идеальную шашку Федорова под скромным названием «№ 6» я молчу, редкость эти клинки необычайная. Я даже не уверен, что в том моем доме, в том времени, в зале на стене висит оригинал, а мастерская реплика. Или это не его оружие? А как же тогда «саблю, коня и жену не отдам никому»? Странно. Разглядываю юношу дальше и все больше удивляюсь.

На обоих рукавах его суконной рубахи типа френч наличествуют зеленые нарукавные клапана без окантовки со звездами вверху и по одному небольшому треугольнику под ними, а в подоле прорезаны два боковых кармана. Прошу любить и жаловать — дедушка «погранцов», младший командный состав революционных войск, командир отделения. На левом рукаве его формы шеврон в виде золотой подковы, в центре его, на сине-зеленном фоне снова красная звезда, внизу вышиты две скрещенные сабли, на правом рукаве серый ромб с красным верхом и надписью: «ОСНАЗ». Нового образца форма у юного командира со старыми знаками различия.

Мальчик нагло форсит и нарушает устав ради нарядности, франт от кавалерии, мечта снайпера? Даже в слабом свете «сороковатки» он сверкает как новогодняя елка. Да, скорее всего, поэтому и нет привычных для меня по фильмам «ромбов» со «шпалами» у него в петлицах или все же я не прав, и они будет введены чуть позже? Нет, не помню точно месяц, но появились фигурки из красной эмали на петлицах военного люда в году тысяча девятьсот двадцать четвертом, летом. Но наш мальчик, точно «лошадник» и если все «шифровки» и спецзнаки мной прочитаны правильно, то он из элиты войск ГПУ, страшного ОСНАЗа.

Или, так будет правильнее, первого отряда дивизии особого назначения: «1ОДОН». Вон на воротнике у мальчика красуются спецзнаки из желтого металла, в подтверждение моих предположений, и выходит, что крут малыш непогодам. Однако страшный революционный спецназ поймал меня в коридоре. Хорошо хоть в штанах и в нательной рубахе. Или не хорошо? Был бы я без верха, так пока мальчик на мои титьки бы пялился, я бы его и того, не до смерти, разумеется. А сейчас мне что ему сказать, что у него шнурки на сапогах развязались? А он мне так и поверил.

— Ну и что будем делать дальше, товарищ командир отделения? Вот стою я вся ваша, руки вверх, совсем устала — раны боевые ноют. Бинты видел, blutjunger Кavallerist der Revolution? Аuffasst du, что мне больно и неудобно?

— Ich прекрасно auffasst euch und вовсе nicht bestimmt mich zu оскорблять. Тем более с таким чудовищным баварским акцентом. И ударение вы несколько неправильно ставите, товарищ старший сотрудник. Хотя, в нижней Франконии именно так и говорят, там чехи рядом, вот и сказывается влияние чешского языка.

Вот так, а ты думал, что ты здесь самый умный и образованный. Еще бы, три высших и постоянное самосовершенствование, плюс абсолютная память и ранее прожитые две жизни. Расслабился, вознесся в горные выси на крыльях раздутого самомнения, а тут раз и тапком по лбу, мол, не зазнавайся. Даже не знаю, что дальше бормотать. Может поговорить с мальчиком на английском? Не, ну его нафиг, и тут могу в лужу сесть. Отбреет еще на чистом, с оксфордским произношением, совсем стыдно станет. У меня то произношение хромает, мало я «орбита» с «эклипсом» в детстве жевал.

Так, а что это он наган опустил и вроде бы в кобуру убирает? Нет, точно убирает, значит и мне можно руки опустить. И еще он меня товарищем старшим сотрудником обозвал, свой я значит, жить буду.

Кашлянул строго, заложив затекшие руки за спину и качнувшись с пяток на носки, лениво поинтересовался:

— Кто ты, товарищ? Новый коридорный дежурный, вместо Михалыча?

Ага, с шашкой на боку, чтобы рубить шаловливые ручонки арестованной «контры» и весло шпорами звенеть, шествуя по коридору. Левой — раз! Правой — два! На месте стой, «Вниз на право — Руби!».

— Никак нет, товарищ Овечкина! Михалыч новый журнал учета получает, а я ваш ординарец согласно распоряжению товарища Гольба. Я на время его подменил, нельзя ведь без никого, тюрьма тут. И вы меня извините, товарищ старший сотрудник, что я вас сразу не узнал, на фотографии вы совсем другая, красивая, в платье таком и с другой прической. А тут вы спиной стоите и в камеру чужую смотрите… И волосы короткие. Ну я и подумал… Сбежала арестантка, наверное… А нас учили врагов революции это, уничтожать.

Мальчик смутился и замолчал. Даже глаза опустил и шпорами звякнул, наверное, ножкой шаркнуть пытался. Я долгим взглядом осмотрел юношу с ног до головы, заставляя краснеть красного командира. Гм, почти тавтология.

— Смотрю в чужую камеру, без прически и в штанах. И платья нет… А с прической и в платье значит можно? М-да… Кстати, а как ты ко мне в своих шпорах беззвучно подобрался?

— А это просто, товарищ Овечкина. Вот смотрите, тут шарнир есть и выступ, вверх шпору подымаешь, защелкиваешь, и они больше не звенят. У нас в первом полку у всех такие.

Я не смотрел. Вернее, смотрел, но не на шпоры. Вот зачем он ко мне спиной повернулся, и зачем галифе свое ушил? И шейка у него такая тонкая, а кожа на ней нежная-нежная…

Уф, надо срочно кого-то пристрелить, а то иначе я этого мальчика поимею особо жестоким образом или сам ему отдамся. Раз несколько. Так, где этот чайник с ледяной водой? Сейчас всю ее на голову вылью, хотя чувствую — не поможет.

Командир кавалерийского отделения Келер Федор Мартинович, двадцати шести лет, сын прапорщика по выслуге, участвовал папа в обороне Порт-Артура, один день шел за двенадцать, как-никак, и прачки с Извозчичьего переулка. Образование высшее, Ниженский историко-филологический институт закончил в семнадцать лет, экстерном. Вундеркинд. Характер нордический, не женат, в связях, порочащих его, не замечен. Не курит и на «балтийский коктейль» не подсел, что есть весьма хорошо, ненавижу наркоманов и соответственно, им не доверяю. Беспощаден к врагам рейха. Тьфу, революции. И еще он очень красивый и весь какой-то нежно-невинный, чистенький такой, аж глаза режет. Нет, лучше буду в другую сторону смотреть, там как раз старый знакомый сидит, привычно мерзкий и неприятный. Замечательный вид, взгляд на бароне Антоне Веньяминовиче фон Стац после ангельского облика лошадиного спецназовца Феденьки так и отдыхает. Как после весеннего солнца на грязную лужу поглядеть. На Ли смотреть не хочу — сердце щемит. Похудел весь, на шее синие борозды от удавки, руки в ожогах, верхняя губа рассечена и грубо зашита, на левой руке на мизинце и безымянном нет ногтей. Выдрали, гады комиссары. Ладно, с этим потом разберемся, кто-нибудь и как-нибудь за это ответит, совсем не стоило моего Ли товарищам большевикам трогать.

В общем, сидим теплой компанией на табуретках за столом в моей камере, пьем чай с баранками. Табуретки Михалыч принес, на нижний этаж за ними бегал. Вернее, это я и Феденька пьем чай, а Стац еще и баранки без меры жрет и вставляет в обсуждение лошадиного снаряжения с виду умные замечания. Ли замер за столом истуканом из буддийского храма, а я еще через глоток курю, молчу и наблюдаю, как мой ординарец аккуратно выводит буковки в блокноте и проставляет напротив них размеры.