Я - твое наказание (СИ) - Юнина Наталья - Страница 18

— Я хочу домой.

— Ты уже дома.

— Я хочу к себе домой. Это была ошибка. Я здесь чужая.

— Тебе как рот закрыть? Кляпом или слюной?

— Какой еще слюной?

— Которой я собираюсь в тебя плюнуть. В народе это зовется поцелуем.

— Прошлого раза хватило. С такой бородой как у тебя целуются только полоумные.

— Понял, без поцелуев. Я за. Не люблю это мокрое дело. Кстати, я тебе наврал. За десять минут не управимся. Сначала же с тебя нужно стянуть свадебное платье, а только потом уже консумация.

— Консу…что?

— Акт. Который половой. Или первое осуществление брачных отношений. Иногда он сопровождается всякими обрядами, типа предоставлением кровавых простыней. Но нам же некому их демонстрировать. Разве что твоему гусю. Хочешь позовем?

— Я домой хочу.

— Ну все, идем консумировать брак.

— Только тронь меня.

— Уже.

Глава 14

Снимаю на ходу неудобные туфли. Хватаю одну и вместо того, чтобы быстро подняться наверх, насколько это возможно в пышном платье, направляюсь на кухню. Дико раздражает то, что Вадим не только идет за мной, но и смеется.

Урод. Когда мне хочется разреветься, ему смешно. Достаю из холодильника шампанское.

— Только тронь меня, и я опущу тебе эту бутылку на голову. Вспомни бревно. Я смогу. Или каблуком проткну тебе глаз.

— Охотно верю, — усмехаясь произносит Даровский, стягивая с себя галстук. — Ладно. Консенсус, как и консумация на сегодня отменяется, дай хоть платье помогу снять, ты сама с этим не справишься.

— Я все могу сама! Двадцать один год со всем справлялась, а уж какое-то дурацкое платье и подавно сниму, понял?

— Ладно. Ты туфлю потеряла, — протягивает ее мне.

— Оставь себе на память. Будет напоминанием обо мне, когда разведемся. Дай пройти.

Не могу сказать, что я его боюсь. Скорее себя. Да и вряд ли он будет насильничать, но все равно стремно. Медленно обхожу его и как только хочу дать деру, Вадим хватает меня за запястье.

— Если будет нужна помощь с платьем, позови.

Да я скорее сдохну в этом платье, чем попрошу его о помощи. Одергиваю руку и почти размеренным шагом иду к лестнице. Если когда-нибудь еще выйду замуж, то больше никакого пышного платья, которое весит почти как я.

До своей комнаты добираюсь еле дыша. Днем это платье мне не казалось такой тяжелой ношей. Хотя, у меня и ноги не болели, а сейчас ноет не только коленка, но и пальцы на ногах.

Когда удается избавиться от чулок, я понимаю почему так больно. Я не только содрала едва заживающуюся корочку с коленки, но и натерла пальцы.

Однако это оказывается ерундой, по сравнению с тем, что я не могу снять платье. Двадцать минут безуспешных попыток, тонны слез и самый настоящий психоз. Я выдыхаюсь настолько, что уже не остается слез. От бессилия вынимаю из волос заколки и распускаю волосы.

Взгляд как-то сам падает на бутылку шампанского. Я и не думала ее открывать. Тем более не умею. Зачем вообще схватила — не понимаю. Но что-то придает мне храбрости.

Для новичка открываю непозволительно быстро. Правда, с последствиями в виде следа от пробки на потолке и брызг. Супер.

Зато на вкус шампанское оказывается в меру сладким и приятным. После половины бутылки по телу разливается приятное тепло. Ноги уже так не ноют и платье не кажется столь удушающим. Только долгожданного облегчения и радости, ради чего люди пьют, нет.

Когда шампанское остается почти на дне, я зачем-то встаю с кровати и подхожу к окну. Не знаю, что я намеревалась там запечатлеть, но точно не курящего Вадима. Эта сволочь, в отличие от меня, уже успел не только переодеться, но и, судя по внешнему виду, принять душ.

— Придурок, оденься. Заболеешь же.

Зато он, в отличие от меня, будет спать не в платье. Хотя и я в нем не усну. Придется спускаться вниз, брать ножницы и разрезать к чертям собачьим чью-то полугодовую зарплату. От этой мысли снова хочется плакать.

Если бы не гуляющий в крови алкоголь, я бы наверняка быстро отвернулась, встретившись взглядом с Вадимом. А сейчас зачем-то стою и пялюсь на него. И только когда он выбрасывает окурок, я задергиваю штору и отхожу от окна.

Беру бутылку с оставшимся шампанским и сажусь на кровать. Выпиваю залпом остатки и в этот момент слышу стук в дверь.

— Насть, окрой дверь, я тебе кое-что передам и уйду.

— Мне ничего надо.

— Ты настолько трусиха, что боишься открыть дверь? Обещаю не нападать.

Придурок. Ставлю пустую бутылку шампанского на пол и открываю замок. Впускать Вадима не хочу, но меня никто и не спрашивает. У него нет ничего в руках, стало быть, соврал. А я пьяная идиотка, раз впустила его. Он моментально находит взглядом пустую бутылку и даже не скрывает свое недовольство.

— Знаешь в чем сила женщины?

— А я уж думала, страшный сон под названием «школа» закончился. Ан нет, товарищ Заеблонский Вадим Викторович напомнил. Ну, пусть будет в амперах.

— Если мы о физике, то в ньютонах. В амперах — сила тока. Но мы не о ней, а о силе женщины.

— Окей, сила женщины в том, что мы умеем писать в унитаз, не разбрызгивая капли, как мужчины.

— Может быть, еще будут версии?

— В том, что мы, в отличие от вас, закрываем за собой крышку унитаза?

— Еще.

— В том, что переворачиваем блины пальцами без ожогов и у нас это получается с первого раза, а вы и с помощью лопатки не справляетесь?

И нет, вывести его из себя не получается. Он лишь хмыкает в ответ на мой очередной ответ.

— Сила женщины, Настя, заключается в ее слабости. И в умении этой слабостью вовремя воспользоваться. В том, чтобы о чем-то кого-то попросить — нет ничего зазорного.

— Буду иметь в виду. Это все или еще будут уроки? Ты, кажется, что-то хотел отдать.

— Я соврал.

— Почему-то я в этом не сомневалась.

— И все равно открыла мне дверь. Повернись ко мне спиной. Я помогу тебе снять платье, раз за полтора часа ты не удосужилась меня об этом попросить.

И вот нечего. Абсолютно нечего сказать в ответ! Я устала, черт возьми. От того и молча поворачиваюсь к нему спиной.

То ли во мне говорит алкоголь, то ли я действительно ощущаю его пальцы на коже спины. Он ведь уже расшнуровал платье. Так? Или нет?

— Спасибо и…

— Иди на хрен?

— Достаточно в свою комнату.

— Давай помогу снять. Тебе самой будет неудобно.

— Неудобно мне будет, если ты его снимешь, а я останусь в одних трусах.

— Тоже мне проблема. Я все равно ничего не увижу, учитывая, что ты повернута ко мне спиной.

Сейчас в полной мере осознаю, что шампанское дает свои плоды. Мне становится так хорошо, что я закрываю глаза и не сопротивляясь даю стянуть с себя платье, подняв руки вверх. И только, когда обнаженной кожи спины касаются его пальцы, прихожу в себя. Резко тянусь за лежащим на кровати халатом и накидываю на себя, не поворачиваясь к Вадиму. А то, что он никуда не ушел, понятно и без слов. Затягиваю полы халата и все же поворачиваюсь к нему.

— Спасибо, можешь идти.

Не дожидаясь, когда Вадим что-нибудь скажет в ответ, я юркаю в ванную, закрыв за собой дверь на замок. Перевожу взгляд в зеркало. Что ж, не так уж и плохо выгляжу, учитывая недавние слезы. Умываюсь, стирая с лица чуть размазанную тушь.

Перевожу взгляд на ноги. Как ни крути, а за аптечкой придется идти. Я ведь так и не обработала коленку. А теперь она еще и кровит после сдернутых с психов чулок.

Вот только стоило мне выйти из ванной, как я тут же плюхаюсь спиной поперек кровати. Капец. Смотря на брызги шампанского на потолке, понимаю, что завтра я очень пожалею, что решила напиться.

— Я думал, это шутка про опоздание из-за побега. А ты действительно ушла и ждала знак свыше?

— Не шутка, — приподнимаюсь на локтях. — Только поскользнулась я не на какашке. Мы, кажется, распрощались. Выйди отсюда и закрой дверь с обратной стороны.

Нет, ну знала, что не нужно было открывать ему дверь. Он и не думает выходить. Как ни в чем не бывало кладет рядом со мной на кровать какую-то коробку. И только, когда он садится напротив меня на корточки, я понимаю, что это аптечка.