"Фантастика 2025-46". Компиляция. Книги 1-24 (СИ) - Шкенев Сергей Николаевич - Страница 114

Обрывки реальности перемешиваются с кошмарами. Я брежу демонами и мрачными богами, которые осуждающе смотрят на меня. А когда урывками прихожу в себя, то хочу снова отрубиться. Температура подскакивает до озноба, тело безостановочно трясет. А место укуса пылает ожогом.

Глаза горят и каждый раз, когда я их открываю, картинка меняется.

Вот мы в пустыне, Олег склоняется надо мной. Он сутулится, щеки впали, под глазами провалы синяков, а сами глаза от усталости почти прозрачные.

— Держись, — шепчет он мне. — Совсем немного, продержись ещё немного, мы что-нибудь придумаем.

Я чем-то плююсь, похоже что кровью. Вкуса я не чувствую. Целитель орёт на паладина, требуя поделиться силой. Но тот пуст, это я вижу.

— Ты не можешь, — сиплю я, — Не надо, Олег, в этот раз не надо.

— Игорь, целители не смогут тебе помочь… — бормочет он.

Ну да, только если не найдётся такой же, как я, привитый магией разных народов. Я это понимаю, как и то, что Саницкий может сглупить, опять попытавшись вытащить человека из лап смерти.

— Обещай! — я все силы бросаю в требование, вцепляясь в его руку.

Он вроде обещает, но я снова проваливаюсь в кошмары. Там страшно, но хотя бы не больно. Слышу стрекотание лопастей, лицо обдувает горячим воздухом и посыпает песком. Открываю глаза и вижу Яра.

— Игорь, даже не вздумай! — орёт он на меня. — Я тебя и в полях Иалу достану и сам прибью!

— И не надейся, братец, — еле усмехаюсь. — Карман, карман на груди.

Мне почему-то становится важно, чтобы он получил свой сувенир. Весь мир сужается до одной цели. Хриплю, пытаясь поднять руку. Меня куда-то несут, шум вертушки приближается, брат бежит рядом.

Он удерживает мою руку, укладывая её обратно, но я сопротивляюсь и Яр послушно открывает карман и достаёт амулет.

— Тебе, как и ты и просил, из Дименхора, — совершенно счастливо сообщаю ему я и улетаю в темноту.

В следующий раз я прихожу в себя от монотонного бормотания. Слабый свет свечей, душный аромат благовоний — я в храме. Всё, меня уже в последний путь готовят?

Не могу поднять голову, да я вообще её не чувствую. В поле зрения появляется знакомая жрица. Ясно, я в храме великой девятки на базе. Значит, дело совсем плохо. Я вслушиваюсь в её слова.

— О Рути, он не убавлял от меры веса. О Унем-сенф, он не резал быков, принадлежащих богам. О Иремибеф, он не осквернил бегущей воды. О Акшут, он не совершал воровства.

Она что… Меня подбрасывает, пронзая тело болью.

— Нееет, хватит, хватит!

Я кричу, а имена богов раскалывают череп, разрывают мышцы и вонзаются иглами в глаза. Кажется, я падаю на пол, бьюсь головой. Хватаюсь за ногу жрицы, впиваясь ногтями в мягкую теплую кожу.

Хтоническим елдаком ваш пантеон. Ну почему так сложно сдохнуть… И снова отрубаюсь.

Осознав себя как живого человека, открывать глаза я не тороплюсь. Вроде ничего не болит. Только ломит тело и невыносимо чешется нос.

Воздух прохладный, свежий. Заупокойных завываний не слышно и пахнет приятно. Ничем. Открываю глаза — типичная больничная койка, ширма и низкий бетонный потолок. Похоже, что я в лазарете на главной базе.

Поднимаю руку отодвинуть ширму и сношу стоящий рядом столик с какими-то склянками на железном подносе. Они с грохотом и звоном разлетаются по полу. Слишком много усилий приложил, перестарался.

Тело слушается меня идеально. В руках и ногах такая лёгкость, хоть летай ласточкой. На шум прибегает Олег. Целителя явно и самого подлатали. Выглядит здоровым, выспавшимся и даже счастливым.

— Игорь! — он подбегает и начинает щупать мой лоб, руки и легонько стучать по груди. — Ты очнулся, слава богам.

— Так, — я отмахиваюсь от его осмотра и сажусь. — Что произошло? И сколько я тут провалялся?

— М-м-м, день, — он отводит глаза, отчего-то немного помрачнев.

Что, всего один день? Либо те пауки и правда были не такие уж ядовитые и мне показалось. Либо…

— Рассказывай как есть, — спускаю ноги с койки, с удовольствием шевеля пальцами.

— Мне пришлось обратиться к главе рода. Ты умирал и только мой дед мог тебе помочь. И даже ему далось это тяжело. Извини.

— За что? — я непонимающе моргаю, но меня начинают терзать подозрения. — Ты же не мог ему ничего рассказать про меня?

Утверждение само превращается в вопрос с нотками надеждой.

— Он сам всё понял, Игорь. Я не мог ему ничего рассказать, но и отрицать не стал. Дело было слишком серьёзное. Утаи я от него хоть что-то и ты мог погибнуть. И ты… Ты бредил, Игорь, в агонии. Ты говорил, что видишь хаос.

Вот я молодец, сам и спалился. Как меня исцеляли и что я говорил, из моей памяти словно стёрли.

— И что теперь?

— Не знаю, — Олег вздыхает. — Я просил деда молчать, сказал даже, что вернусь в семью, прощу всех, забуду о прошлом. Но он ответил, что не нам с тобой это решать.

Н-да, что знаю двое, знает весь мир. Я и не надеялся, что никто больше не узнает мою тайну, но не так же быстро. Вот ведь знал же, что нельзя помирать.

— Прости меня, — целитель совсем сникает.

— Да брось, что теперь сожалеть. Ты же хотел меня спасти, — я хлопаю его по плечу. — И спасибо тебе за это. Но как я так быстро пришёл в себя?

— У моего деда очень мощный дар, — с лёгкой завистью отвечает парень. — Почти невероятный. Он может исцелять саму силу и душу.

— У тебя покруче будет, — утешаю я его, как могу.

— Да уж, — он начинает рассеянно собирать осколки с пола. — Только вот его держат под охраной в самой горячей точке планеты. А куда меня с моим даром засунут…

Мне хочется его поправить и сказать, что засунут нас обоих. Но ему вряд ли от этого полегчает, поэтому меняю тему:

— Как остальные?

— Все целы и отдыхают, нам дали бессрочный отгул. Богдана тоже мой дед на ноги поставил. Все вылазки в пустыню прекратили, явно решают, что дальше делать. Но молодых больше не пускают, говорят всех по домам отправят в ближайшие дни. Никто не знает, что происходит. И нас попросили молчать.

Я усмехаюсь. Ну ещё бы не попросили. Вообще удивляюсь, как их отпустили гулять свободно. Видимо там, наверху, сейчас крупная неразбериха.

— Разумовскую сразу в столицу вывезли, как только мы вернулись. Всю их команду, кто остался. Балло тоже уехал, его остановить хотели, но там паладины за своего поднялись. Чуть не устроили тут священную битву.

Я аккуратно встаю на ноги, перемещаю вес с одной на другую. Так странно ощущать себя совершенно нормально после кошмаров и боли, которые длились словно вечность.

— Ну, тогда пошли, — заглядываю за другую сторону койки и нахожу там одежду.

— Куда? — с опаской замирает Олег, склонившись над полом.

— Отмечать наше спасение, куда же ещё! — оптимистично заявляю я.

Шальная мысль свалить куда подальше у меня промелькнула. Тут, в Александрии, можно затеряться. Выбраться будет нелегко, но возможно. Думаю, и брат бы помог. Да вот только бежать без плана, денег и неизвестно куда — плохая идея.

Сначала мне нужно добраться до столицы и душевно побеседовать с дедом. Затем с Упуаутом, уже повежливее конечно. А потом уже принимать такое решение. И то, стать беглецом — последний вариант.

И пока нас всех не прихватили за задницы, нужно хотя бы насладиться победой. К демонам вопросы, тайны и очередные загадки. Мы выжили не для того, чтобы снова страдать.

Но, похоже, для этого мы и выжили. Чтобы страдать. Голова раскалывается, словно с неё срезают слой за слоем. Острым таким и горячим лезвием. У, хтонь, что за пойло нам подсунул мой брат…

Вспоминаю Яра, как он до хруста сжал меня в могучих объятьях. Молча и без обычной усмешки. А потом я его попросил об услуге. А дальше… Помню друзей, всё шло отлично, мы пили за всеобщее здоровье. Похоже, персонально за каждого на этой базе.