Башня Богов III (СИ) - Карелин Антон - Страница 74

Гормингар полагал меня не обычным смертным, и он был прав. Но если рандомный человек вместит двадцать искр и сможет управиться с мощью божественного ранга — он будет замечен владыками вселенной. Такое явно не происходит каждый день. Букашку разглядят археоны, а ведь до сих пор мне удавалось прятаться у них под носом благодаря защите Башни.

Если я это сделаю, сегодняшний день может привлечь внимание к человечеству и стать той причиной, по которой Землю ждёт вторжение, предсказанное Элуриан Мудрой. Но если я откажусь, все погибнут: беспризорные тайро, про́клятые джарры, шер-мер и мы, затесавшиеся в центре расколотой планеты. Что лучше, что правильнее, какой путь?

Кажется, оба исхода ведут к поражению и провалу, ибо тайро с остальных миров будут искать человечество, чтобы отомстить. Но при первом исходе всё-таки выживает целых две расы. А если оба пути фиговые, то чего уж там…

— Давай искры.

Гормингар прыгнул в меня, на лету превращаясь в тень, и рисунки наших душ объединились. Мы вернулись в физический мир, облако света пульсировало вокруг ослепительно ярко, когда стены Ядра сокрушились от ударов снаружи, и жидкая тьма захлестнула центр планеты.

Двадцать искр внутри меня сошлись в странный узор, человеческое сознание застонало от невозможности вместить и удержать такую мощь и такую глубину восприятия. Скверна и свет сшиблись в бурлящей схватке, но мы с Гормингаром вместо сопротивления пошли навстречу тьме, и схватка превратилась в слияние. Десятки точек смысла обрушили потоки информации в темноту, структурируя её и перекодируя на свою сторону; скверна вскипела, в центре почерневшего неба вздулся гигантский гневный лик. Восприятие расширилось: я видел и понимал всё происходящее, контролировал каждый аспект. Круто быть богом, вернее, ненадолго оказаться в симбиозе с ним.

Но жалкое человеческое сознание отказывало… Яр… Ярус… Яростный… Яркий…

Человек без имени понял, что забывает себя и растворяется в хоре голосов.

Что ж, пора крикнуть: «Джеронимо!».

Я дотянулся до интерфейса и применил то, что откладывал на самый чёрный день: способность Перво’свет. Дар наивысшего вселенского ранга, полученный мной от Башни Богов в самом начале пути, после достижения потенциала археона. Башня вложила мне в душу Перво’свет и Перво’тьму, изначальный основы вселенной, каждая из которых может изменить мир в точке нахождения носителя, чтобы защитить и спасти его — и при этом остаться незаметной.

Чтобы не раствориться в хоре миллионов личностей, я мог на время увеличить собственный разум, чтобы способностью обработки информации сравняться с божеством. Но это неизбежно привлечёт ко мне внимание высших сил, рано или поздно. Они начнут изучать такого выдающегося смертного… Поэтому я поступил совсем по-другому: потратил величайшую способность не на себя, а на Гормингара. И перво’свет усилил его сознание, отчего вся мощь искр и весь хор поющих голосов сети лишь проходили сквозь меня, но не оставались, а возвращались в ИИ. Чтобы я стал не накопительной вершиной системы, а лишь центральным соединительным узлом.

Невероятная энергия пронзила нас, сложившись в многовариантное топологическое кольцо. Теперь Гормингар прекрасно справлялся с идущими миллионами процессов и миллиардами технических операций в секунду. А я был нужен лишь как подходящий носитель, давший ему дополнительное измерение: материальность. Позволившей богу информации выйти в физичный мир и стать из многомерного — сверхмерным.

Из ключевого звена я стал лишь переключателем от провала к успеху. Вот и славно. Ведь если сильные мира сего увидят, что смертной букашке была отведена лишь роль тумблера, — никто не придаст мне значения.

Последним, что я слышал, был разраставшийся хор разных голосов, и, сначала нестройные, они звучали всё мощнее и всё более в унисон. И скверна начала подпевать.

— Эй, очнись уже. Я так хочу свалить отсюда, что сил нет терпеть.

Орчана тормошила меня энергичными щипками, её лыбящаяся физиономия нависла сверху — вот наглая девчонка!

— Полегче, ты раскачиваешь и без того утлый плот, — Шисс пригубил густое молочное зелье из кривой склянки и чихнул. — Вот, хлебните нормузика: мы слишком многое пережили, надо подкормить нервную систему. А то недолго и с ума сойти.

Меня мутило, ещё не привык к возвращению трёхмерности, а про пережитые мгновения божественного могущества и говорить не приходится. Нормузик оказался норм и правда успокоил раздёрганные нервы.

Мы находились на плетёном островке из сухих корней с белыми шарами внутри, он подрагивал на поверхности клокочущего чёрного океана, который поглотил всю планету и сжал осколки в единое целое. Ну и ну. Ощущение было, как будто смотришь атлас древнейших геологических эпох и только что сидел на развороте Архейской эры, когда планета взрывалась и пылала, а тут перешёл в Протерозой и всё покрылось водой. Конечно, в нашем случае смена эпох оказалась слегка ускорена.

— Где Гормингар? — спросил я.

— Он немного занят. Сказал, когда ты очнёшься, миссия будет завершена и этаж пройден. Яр, в каком смысле «этаж»?

— Весь этот мир — один из этажей Башни.

— А почему она тогда не запретила Искажению заглушать систему? — удивилась Орчана.

— А зачем? Пусть будет, ведь это ещё один слой испытания. Башне только на руку, когда восходящие оказываются в нестандартных условиях и вынуждены приспосабливаться, находить нестандартные решения. Выживают сильнейшие.

— Ну ладно, — не стала спорить джарра. — Всё, ты очнулся, давайте валить!

Она вскочила на утлой конструкции, и та закачалась так сильно, что нам пришлось хвататься за корни, чтобы не свалиться в чёрную жижу вокруг.

— Да уймись ты! — всплеснул руками Шисс. — Хочешь создать волну, которая нас потопит⁈

— Три мудреца в одном тазу пустились по морю в грозу, — внезапно вспомнил я и рассмеялся.

— Строго говоря, три с половиной, — крыс указал назад, я обернулся и увидел посиневший труп Уилла, лежавший в изогнутых корнях.

— И что с ним делать? — спросила Орчана. — Чего Горми вообще поднял его на поверхность, он же сдох.

— Потому что это этаж Башни, — сказал я тихо. — Он умер впервые на этаже. Когда система вернётся, он оживёт.

— Блин, и правда. А ты серьёзно хочешь дать этой крысе второй шанс? — скривилась джарра. — Без обид, Шисс.

— Крысизм — это форма расизма, — философски заметил ядомант. — Не удивляйся, если завтра проснёшься отравленной. Не от меня, разумеется, а от собственной бездуховности.

Он захихикал.

— Конечно хочу, — ответил я после паузы. — Мы победили, пусть живёт и делает выводы. Стоп, ведь мы победили? Да?

— Ух ты! — вместо ответа воскликнула Орчана и указала рукой.

Рядом с нашим плотом открылось три портала: чёрный в Изнанку, прозрачный домой и золотой — обратно в Базарат. И это знаменовало возвращение системы, я почувствовал, как вернулся интерфейс и в глазах зарябило от системных сообщений. Чёрт возьми, сколько их!

Над Уиллом воссияла метка оживления, он изогнулся и, всхлипнув, задышал:

— Что за?.. Чёрт!

Я взял его за грудки и медленно поднял над чёрным океаном.

— Слушай, предатель. Мы могли оставить тебя мёртвым, но решили дать второй шанс. Не упусти его, Уилл, третьего не будет.

Он молча кивнул, но так и не нашёл силы посмотреть мне в глаза. Я швырнул канадца в чёрный портал Изнанки, светлые волосы мелькнули и исчезли.

— Я тоже в Изнаночку, — потирая лапы, сказал Шисс. — Получать уровни и пачку уникальных достижений, ух, прокачаюсь! Не поминайте лихом, голокожие. Вот вам сильнейшее противоядие, которое я мог сварить. Жизнь полна токсичности, рано или поздно пригодится!

Я принял маленький пузырёк и обнял крысолюда, несмотря на исходящую от него странную вонь. В конце концов, мы тоже не розами пахли, особенно после суток постоянных сражений без душа.