Дракон Кристалла - Ли Шарон - Страница 28

Казначей откашлялась.

– Я могу принять флан на ваш счет, ученый. Вы понимаете, конечно, что ваши текущие траты будут вычтены…

– … немедленно, – перебила ее ученый. – Да, я это прекрасно поняла, спасибо. Вы не могли бы сказать мне, хватит ли оставшихся шести квинт на то, чтобы получить пропускную плитку?

– Пропускные плитки стоят шесть каролов пара, – ответила казначей.

Джела, стоявший в трех шагах позади ученого и на один шаг правее, решил, что в ее голосе начало звучать легкое раздражение.

– В этом случае я хочу получить две, с вашего разрешения, – сказала ученый спокойным голосом.

Казначей развернулась вместе с креслом, из сетки гнезд у себя за спиной выхватила зеленую папку, повернулась обратно и стремительным движением швырнула пакет, закрутившийся как снаряд, несущий смерть…

Джела сжал зубы и заставил застыть мышцы, которым хотелось совершить прыжок, подавил инстинкты, требовавшие от него принять удар и защитить своего пилота…

«Никогда, – услышал он из своей памяти глухой шепот, – ни на секунду не показывай, что видишь этого призрака».

«Правильно, – сказал он себе, впервые утешаясь привычной для кобольда тупой неподвижностью. – Она – не твой пилот. Твоего пилота…»

Но он не смог добавить «нет в живых», пусть даже она сама наверняка бы так сказала.

Неперехваченный снаряд продолжал лететь по своей траектории. Запоздало и неуклюже, тэй-Нордиф попыталась вытащить из рукава руку, заслонилась – пакет отлетел от ее запястья, ударился высоко о стену и со стуком упал на пол.

– Джела! – приказала тэй-Нордиф. – Подними это, – она указала на пакет, – … и принеси мне.

Он пришел в движение, неспешно прошагав к упавшему пакету, ощущая на себе пристальный взгляд казначея. Наклонившись, он поднял папку, а потом протопал назад, чтобы вложить ее в протянутую руку своей хозяйки.

– Хорошо, – бросила она небрежно. Она вложила пакет себе за кушак и снова протянула руку. – Джела, – четко проговорила она, – дай мне мой кошель.

Под внимательным взглядом казначея он отсчитал три своих медленных, спокойных удара сердца, потом стал шарить в карманах жилета, неуклюже вытащил потертый вельветовый кошель и протянул его неуверенно.

Тэй-Нордиф нетерпеливо вздохнула, выхватила кошелек, растянула завязку и шагнула к столу казначея.

– Один флан, как было договорено, – сказала она. – Входит ли в обычай выдача квитанции о принятых средствах?

Губы казначея вытянулись в ниточку, мышцы лица напряглись.

– Ваш счет доступен вам в любое время с любого терминала, связанного с Администрацией Озабэй, ученый.

– Я благодарна, – сказала тэй-Нордиф с поклоном, который, как решил Джела, был сделан ровно настолько низко, чтобы не стать откровенно грубым.

Казначей фыркнула и развернулась к своему экрану, снова взявшись за свой жезл.

– Удачного вам дня, ученый. Да будет ваша работа плодотворной, а все доказательства верными.

Идентификационная пластинка на секунду засияла оранжевым светом, раздался мелодичный перезвон – и искры света заплясали под тусклой поверхностью двери, соединяясь между собой, пока не слились в яркие буквы: «Мэйлин тэй-Нордиф».

Женщина издала возглас удовлетворения (нечто между смешком и вздохом) и оторвала ладонь от считывателя. Дверь тут же открылась, и в комнате за ней зажегся свет.

В отличие от спартанского и аккуратного жилого помещения кабинет оказался неприбранным и захламленным. Джела подумал, что устроить такой большой беспорядок в такой маленькой комнатке – само по себе достижение.

Полки закрывали три стены, но свитки и наборы данных, когда-то занимавшие их, отсутствовали, оставив только пыль и горсть несвязанных между собой логических плиток.

Зато на выщербленном и исцарапанном керамическом столе в центре комнаты громоздились обрезки трубок и шлангов, несколько бутылей с надписью «яд», переносная камера для расщепляющихся материалов, большая деревянная коробка без крышки, доверху набитая измятой и заляпанной тканью, и на этой ткани крепко спала оранжевая кошка.

– Ну что ж, – сказала тэй-Нордиф, обращаясь, похоже, к самой себе, – мне приходилось работать и в не столь хороших условиях.

Не без труда она протиснулась мимо стола и склонилась над конторкой, втиснутой в дальний и хуже всего освещенный угол, словно прежний хозяин кабинета хотел просто от нее избавиться. Джеле показалось, что реальная работа шла за столом, хотя что…

В дальнем углу замигал свет – это зажегся рабочий экран. Ученая немного повозилась в полумраке, нашла жезл ввода и выпрямилась, скользя пальцами вдоль его поверхности, стремительно переплетая нити. Джела был вынужден перейти к своей роли валуна, устремив взгляд на кучу мусора на столе и пытаясь понять смысл странных элементов, представить себе, что за устройство можно было составить из них.

– Джела, – сказала тэй-Нордиф тем задумчивым, нерезким голосом, который означал, что почти все ее мысли заняты чем-то гораздо более важным, чем он. – Отойди от двери.

Такой приказ, отданный кобольду, был весьма неопределенным, и это могло показывать, что она на самом деле думает о чем-то другом. Тем не менее он рассчитывал, что тэй-Нордиф даст ему ясный сигнал, если он загородит ей цель, и потому он неспешно переместился – медлительно, тупо и тяжело – вправо, что освободило доступ к двери и также дало ему удобную позицию, откуда виден был и вход, и его хозяйка.

В течение шести секунд не происходило ничего. Тэй-Нордиф продолжала работать своим жезлом, сосредоточив внимание на экране. Кошка в коробке потянулась и вздохнула, не просыпаясь.

Раздался звуковой сигнал, за которым последовал весьма запыхавшийся голос:

– Труденткател-Аштон явилась, ученая тэй-Нордиф. Тэй-Нордиф не оторвалась от своего экрана.

– Войдите, – рассеянно ответила она, и дверь открылась, впустив взволнованную молодую женщину в комбитрико и рабочем ремне, увешанном инструментами и плитками, свитками и самописцами – но без клинка истины или какого бы то ни было иного оружия, насколько это мог определить Джела.

– Ученый тэй-Нордиф, позвольте мне сказать, что для меня честь… – начала она.

Ученая даже не отвела глаз от своего экрана.

– Объясните, – прервала она ее, – состояние, в котором я нашла мой кабинет.

Трудентка тел-Аштон судорожно сглотнула.

– Слушаюсь. Этот кабинет прежде занимал ученый сер-Динтер, который не смог должным образом обосновать свою работу…

– Это имеет какое-то отношение к состоянию моего кабинета, трудентка? – резко перебила ее ученый.

Она повернулась от экрана, зажимая между ладонями дремлющий жезл.

Трудентка поспешно поклонилась.

– Ученый, я просто хотела объяснить, что аппаратура и… и…

– Отсутствие стандартных приборов? – резко оборвала ее ученый тэй-Нордиф. – Отсутствие логических плиток, рамок и средств хранения данных? Тот факт, что единственное кресло сломано, а терминал некондиционный?

Молчание.

– Трудентка, я жду объяснения этих недосмотров и помех моей работе. Я должна воспринимать прискорбное состояние этого кабинета как вызов? Возможно, здесь есть какой-то ученый, который счел мою работу недостойной? – Она задумчиво наклонила голову. – Может быть, это вы…

Трудентка тел-Аштон воздела руки – и Джела распознал неподдельный ужас.

– Ученый, нет! С моей стороны не было намерения… Труденты были чрезмерно… То есть я не ожидала, что новый ученый прибудет настолько быстро и что Второй председатель направит вас сюда, когда есть другие кабинеты, которые уже… Если бы я знала, что он хочет, чтобы вы находились рядом с ним и с Первым председателем…

Она запнулась, ахнула и нашла выход в поклоне – настолько глубоком, что согнулась пополам. В этой позе она оставалась до тех пор, пока тэй-Нордиф не приказала ей – довольно нетерпеливо – встать прямо.

Это трудентка сделала с заметным трепетом. Она расправила плечи и крепко стиснула пальцы на пряжке ремня.