Князь Беркутов-Туманный (СИ) - Горъ Василий - Страница 17

Мог бы и не спрашивать — Поля торопливо кивнула и снова превратилась в слух. А после того, как выслушала первую вводную и дождалась команды начинать, включилась в работу и… на протяжении пятидесяти четырех минут ни разу ни на что не отвлеклась! Да, я знал, что так и будет — эта девочка ломилась к поставленной Цели с неудержимостью «Носорога» — но все равно восхитился. Поэтому слегка переиграл свои планы, опустился в снег, жестом предложил подопечной устраиваться напротив и подкинул информации для размышлений:

— О том, что в мире благородных благородство встречается не так часто, как хотелось бы, ты знаешь не хуже меня. Поэтому запросто предскажешь реакцию основной массы потомственных аристократов на обретение мною, вчерашним простолюдином, титула Князя. А ведь нас, Беркутовых-Туманных, ненавидят не только за это: мы заслужили уважение государя, государыни, наследника престола и одного из Великих Князей; добыли Воронецким три высокоранговые лепки; забрали в род одного из талантливейших артефакторов Империи; «невесть за что» урвали огромнейший участок заповедной земли; построили на нем родовое поместье; одеваемся в кожу Кошмаров; летаем на «Орланах»; катаемся на «Эскортах» и дарим сумасшедшие подарки, но… не завистникам. Тем не менее, в ближайшие месяцы цепляться к нам без особо веских причин никто не будет. Хотя бы из-за того, что большая часть идейной оппозиции уничтожена, а остальные дворяне еще не забыли предупреждение Людмилы Евгеньевны. Зато после того, как оно сотрется из памяти, нас начнут пробовать на излом. Причем чем дальше — тем жестче и наглее. Согласна?

Лаптева утвердительно кивнула, и я продолжил в том же духе:

— Увы, проверять на излом тебя начнут намного раньше. Через детей, ибо за «детские шалости» серьезно не наказывают. В теории ничего страшного тебе не грозит — Ратников среди школьников очень и очень немного, а ты этот ранг уже взяла и в ближайшем будущем доведешь все умения до насыщения. Однако в дуэлях побеждает не ранг, а сила духа, хладнокровие и готовность идти до конца… в комплекте с опытом реальных, а не тренировочных боев, уровнем отработки каждой боевой связки и сбалансированностью арсенала умений. В том, что силы духа, хладнокровия и готовности идти до конца тебе не занимать, я убедился лично. Но в то же самое время знаю, что схватка с животным и с человеком — не одно и то же: победа над первым не пугает, а за второго могут отомстить. Вот и хочу добавить прочности твоему внутреннему стержню, напомнив, что теперь за твоей спиной всегда будет незримо стоять род. То есть, в любой ситуации мы сходу поставим на уши твоего противника, а уже потом, после возвращения домой, начнем разбираться, кто был прав, а кто виноват. Поэтому не вздумай кого-либо или чего-либо бояться! И еще: не забывай о том, что представляешь княжеский род, а значит, не имеешь права показывать слабость кому бы то ни было.

— Не покажу. Даю слово… — спокойно пообещала она, и я перешел к предпоследней части монолога:

— Я тебя услышал. Но считаю должным подчеркнуть еще два небольших, но очень важных нюанса. Нюанс первый: недоброжелателей у нас хватает, так что любой твой поступок будет анализироваться пристрастнее некуда. Нюанс второй: все то, что ты говоришь не родичам, может быть вывернуто наизнанку и истолковано в худшем из возможных вариантов, поэтому имеет смысл взять на вооружение принцип «Молчание — золото». В общем, прежде чем что-либо делать, думай. И следи за языком.

Лаптева уверенно кивнула:

— Буду.

— И последнее: я намерен использовать временное затишье максимально эффективно. Чтобы к тому времени, когда нас снова начнут задирать, любой член рода смог отломать задиралку по самые колени. Говоря иными словами, тренировок и рейдов будет очень много…

…На заимку, как и обещали, вернулись к одиннадцати вечера. Первым делом заглянули в баню и помыли руки, а потом поднялись на второй этаж и вломились в комнату Вити и Тани. Стол был уже накрыт, а народ, сидевший вокруг него, изнывал от желания услышать Ту Самую Новость. Вот я с порога ее и озвучил:

— Можете поздравлять — прорвалась…

Следующие несколько минут терзали только Лаптеву. Зато после того, как захвалили до невозможности, повернулись ко мне и потребовали ответа на не менее значимый вопрос:

— И когда мы уходим в Большой Мир?

— Сразу после того, как поужинаем, соберемся и озадачим прапоров…

— Прапоров я уже озадачил… — сообщил Виктор и рассказал, как именно.

Я удовлетворенно кивнул и молча пододвинул к себе тарелку. Ибо есть хотелось, как не в себя, а аромат жареной рыбы туманил мозги. Следующие четверть часа насыщался. А после того, как двойная порция приказала долго жить, пригубил чаю, заметил, что Ростопчина кусает губы от нетерпения, и махнул рукой:

— Ладно, ваша взяла — начинаем собираться. Общий сбор — в двадцать три пятьдесят пять перед калиткой…

Вика, Лиза и Полина мгновенно оказались на ногах и занялись уборкой, «сладкая парочка» метнулась к рюкзакам, а мы втроем отправились по самому сложному маршруту, то есть, сначала к себе, а потом — в хранилище. За мясом и остатками рыбы, которые собирались унести с собой. Торопиться, вроде бы, не торопились, но во двор выбрались без четверти двенадцать и обнаружили, что весь остальной народ уже слоняется возле калитки и прислушивается к разговору Воронецкого и Ковалевского.

Я тоже услышал. Полтора предложения Вити. И счел, что повторенье — мать учения:

— … разминемся, не вздумайте перед ними прогибаться: у вас есть приказ, который должен быть исполнен! И последнее: сосредоточьтесь на боевке — мне нужна не толпа горожан второго ранга, а бойцы, способные закатывать в асфальт даже Князей!

Прапорщик пообещал тренироваться на износ, взглядом показал Вите на меня и превратился в слух. Зря — я не собирался оставлять последнее слово за собой. Поэтому просто приложил два пальца к правой брови и повел рукой, предлагая открыть калитку. После чего вышел наружу, навелся на опушку и ускорился. За народом наблюдал с помощью прозрения, так что порадовался оперативности образования походного ордера. А метров через сто вытащил из нагрудного кармана ХИС, активировал, изобразил над головой окружность, выждал секунды полторы-две и ушел в первый рывок на длину перемещения новоявленного Ратника. Само собой, не забыв подпереть наст в точке выхода шаром льда.

Лаптева, в этот раз двигавшаяся вторым номером, среагировала на мой прыжок похвально быстро. Не затупили и Витя с Таней. Ну, а вторая четверка — Оля, Лиза, Вика и Света — подхватили темп, предложенный ХИС-ом моей жены. Крейсерскую скорость набрали похвально быстро и за первые четыре часа пути совершили от силы три-три с половиной десятка мелких ошибок. А через семнадцать минут после короткого привала пришлось сделать еще один — дочку Цесаревича, застоявшуюся на четвертом ранге, наконец, прорвало в третий. К сожалению, достаточно тяжело. Но без десяти пять утра новоявленная Боярыня вернулась в относительную норму и… без малого минут двадцать изображала трактор. То есть, промахивалась мимо точек выхода из рывков, проваливалась в снег и оставляла за собой яму за ямой. Потом освоилась с новыми возможностями, перестала ошибаться и позволила набрать прежний темп.

Увы, он был слишком уж низким и позволял думать. А размышления о будущем действовали на нервы. Поэтому регулярные остановки, во время которых Виктор, Таня и Вика восполняли Силу долгими медитациями, а Лиза и Поля старательно изображали этот процесс, выводили из себя все сильнее и сильнее. Да, теоретически, я мог сорвать злость на зверье, но оно попадалось крайне редко и было слишком дохлым. Вот я его и обходил. Часов до восьми утра, то есть, до тех пор, пока не заметил прозрением росомаху седьмого ранга, прущую прямо на нас.