Трудовые будни барышни-попаданки 5 - Дэвлин Джейд - Страница 3

С этим надо что-то сделать. А мы еще ничего не сделали. Ладно, почти ничего.

Почти месяц мы принимали гостей, не делая визитов. Кроме одного исключения – поездки в Царское Село.

Супруг меня не сопровождал. Теперь он товарищ министра, а учитывая старческую немощь начальника, фактически глава МВД всей империи. А это очень много хлопот и не очень-то много полномочий. Министерство внутренних дел – относительно новая структура, к которой четыре года назад было присоединено Министерство полиции.

Миша очень скоро выяснил, что прав и возможностей больше нуля. Но ненамного. Например, военные поселения – не просто государство в государстве; даже не существует закона, по которому это государство возникло. Военно-административная единица без всякого юридического статуса. А еще есть армия, есть монастыри. Не говоря о том, что любой барин в своем поместье и суд, и МВД.

Между прочим, во время очередного визита Бенкендорф поделился своей давней идеей о создании организации вроде французской жандармерии с межведомственными правами. В очередной раз похвалил царствующего государя и горько заметил, что да, жандармерию учредили, даже Борисоглебский драгунский полк переименовали в жандармский… вот только его основная задача – конвоировать арестантов. А не хватать за шиворот коррупционеров любого ведомства и любого уровня.

Увы, создать такое федеральное бюро Миша не может. Ему приходится надзирать за всеми внутренними делами империи. А именно: за промышленностью, медициной, почтой, статистикой и многим-многим другим, включая казенную добычу соли. Еще собирать сведения о лицах, прибывших из-за границы и отбывающих за границу. Контролировать состояние дорог и порядок на них. Еще следить за театральным репертуаром. И собирать сведения обо всех преступлениях и происшествиях…

– Может, хватит перечислять? – возопила я, неосторожно спросив супруга: «Чем ты занят в новой должности?»

– Мушка, ты уже устала слушать, а я назвал почти половину, – вздохнул Михаил Федорович.

Один плюс в новом статусе супруга все же был: доступ к экономической статистике. Не то чтобы он собирался им злоупотреблять, но теперь я знала, какая казенная мануфактура работает в убыток, а какая нет. Инсайд – наше всё.

Пока что супруг смог осуществить лишь одну частную реформу. На свой страх и риск разослал циркуляр во все губернии, в котором напомнил, что смертной казни в Российской империи нет, поэтому гибель при наказании кнутом недопустима. Палач, у которого за год никто не умрет, получит премию в 100 рублей. Лучше было бы отменить кнут совсем, но нынешний царь меньше всего годился на роль реформатора даже в такой простенькой гуманной новации.

Глава 3

Итак, в Царское Село я отправилась одна. Меня ждал не сам царь, а старый знакомый – Карамзин, первый официальный историограф, или «истории граф», как иногда объявляли его лакеи во время визитов в частные дома.

Какое-то время я сама была настроена скептически: близость к царю, гранты, гонорары от издательских трудов. Доил родную историю, как корову, неплохо устроился!

Этот скепсис был наследством прежнего мира. Здесь, разобравшись в современных реалиях, я поняла: Карамзин – герой, не меньше Колумба. У обоих езда в незнаемое, но генуэзец хотя бы сулил королю с королевой золото и пряности. А тут: «Намерен забросить беллетристику и писать историю». Да еще ему пришлось идти к царю через Аракчеева, объяснять необходимость проекта. И преуспеть. Мне, чтобы выходить на переговоры с волжскими олигархами, пришлось спасать тонущих детей.

Благодаря этим раздумьям я поняла подход к Карамзину. Прислала письмо – необходимо встретиться. Была приглашена и пожаловала.

Разговор оказался сугубо деловым. Восторги «как славно, что вы спасли людей в ноябре» не заняли и двух минут. Да и то Николай Михайлович поглядывал на меня с нетерпением: к какому разговору эта прелюдия? Понимал – просто так «золотая барыня», как меня недавно обозвали в какой-то газетенке, пустив тем самым прозвище гулять по салонам и дорогам, не приехала бы.

– Вы согласны, что государь утратил вкус и волю к жизни? – прямо спросила я.

– Не спорю, – вздохнул Карамзин.

– При этом Россия помнит, что законные права на престол имеет старший брат, Константин. Но верховная власть назначена государем среднему брату, Николаю…

Взгляд историографа был великолепен. Будто всадник выхватил саблю, взмахнул – рубануть, не жалея плеча. Но вернул клинок в ножны. Не стал спрашивать, откуда я знаю содержание секретного документа. Только быстро кивнул: да, мне известно. А интерес перешел в страх.

– Россия не знает, что царствовать предстоит другому царевичу, и в день кончины государя начнется присяга Константину. Мы на пороге смуты. Кому, как не вам, знать, что смута всегда наступает внезапно? – произнесла я со зловеще-пророческой интонацией.

– Вы хотите, чтобы я убедил государя опубликовать его тайное решение? – произнес Карамзин с непритворным отчаянием. Тот случай, когда собеседник думает о валидоле, увы, пока еще не изобретенном лекарстве. Жаль, что лекарства от самодержавной упертости еще почти сто лет не изобретут. А когда придумают, так лучше бы не надо…

– Мы оба понимаем, что убедить его невозможно, – поторопилась ответить я. – От вас требуется не менее трудное, зато выполнимое дело. К началу нынешней осени дописать «Историю» до 1613 года: до избрания царя Михаила Земским собором. Именно написать – допечатную подготовку и выпуск я осуществлю своими силами. Сделаем роскошное издание, какого еще не видела просвещенная Европа. С цветными иллюстрациями. И другое издание, попроще, с черно-белыми, но четкими. Надеюсь, вы доверяете моей типографии?

И протянула собеседнику недавно напечатанный атлас с тем самыми невиданными доселе цветными иллюстрациями.

Психологическая ловушка! Карамзин взял чудесную книгу, с интересом раскрыл, пролистал. Кивнул – да, такого прежде не видел. На минуту погрузился в книгу, как завзятый читатель. Вынырнул и вспомнил о моем предложении.

– Эмма Марковна, для чего это нужно?

Хорошо, когда ответ не начинается с «это невозможно»!

– Николай Михайлович, известно, что самые первые и, безусловно, внимательные читатели вашей «Истории» – царствующая фамилия. Вот этим читателям необходимо напомнить, что царь – основатель династии был избран свободными сословиями России. А не получил трон по наследству или завоевал, как его французский современник Генрих IV.

– Вы считаете, что следующего царя следует избрать? – удивленно спросил Карамзин.

– Нет. Точнее, необязательно. Но нужно объяснить царевичам, царицам и всей читающей России, что Романовы не должны играться короной, как пасхальным яйцом. Яйца при неосторожной игре имеют свойство падать и разбиваться.

Истории граф взглянул на меня. Взгляд напоминал букет-послевкусие вина премиум-класса. И страх: как можно говорить вслух об играх с короной? И радость: нашелся человек, который это понимает и не боится, черт возьми, произнести вслух! И недоверие: нашелся-то нашелся, но почему явился ко мне? Нет ли в этом скрытой опасности? И надежда: может, все же поможет вывести страну из кризиса, который он видит не хуже меня?

Да, Мушка, загрузила ты человека. Едва ли не до нервного тика. Одна отмазка: если история пойдет, как прежде шла, то Карамзин побывает на Сенатской – зрителем. Фатально застудится и не доживет до приговора декабристам. Так что, затеяв этот разговор, один из многих предстоящих, я спасаю и Россию, и его самого.

– Я слаб здоровьем. К тому же к описанию событий, о которых идет речь, я пока не готов.

Мне хватило опыта из прежнего мира, чтобы понять: это не просто нетвердый и неуверенный отказ. Это отказ-огорчение. Даже отказ-просьба: помогите.

– Что касается работы над «Историей», то вы получите дополнительных помощников – четырех молодых людей. Они имеют хорошее образование, обладают навыками работы в архивах и относятся к моим поручениям как курьер к царскому донесению. Они подготовят любую выписку, расшифруют рукописи на церковнославянском и предложат приоритетные интерпретации самых сложных рукописных текстов. Вам останется только обработать их в вашем неподражаемом стиле.