Лекарство против застоя - Михайловский Александр Борисович - Страница 6

– Транспортные челноки? – переспросил Жуков. – Это такие же штуки, как и та, что стоит сейчас у нас за окном?

– Точно такие же, – подтвердил я. – Вместимость – либо стрелковый полк, либо от тридцати до пятидесяти единиц техники, в зависимости от габаритов. Одним махом с исходных позиций прямо на Пикадилли. А еще мы с товарищем Покрышкиным гарантируем тишину в воздушном пространстве над Лондоном или любым другим британским городом, где потребуется, а также огневую поддержку десанта. Чего стоит в деле эскадрон «Шершней», вы уже знаете…

– Как же, наслышаны, – хмыкнул Жуков, – все в труху – и тишина как на кладбище. Но все же, товарищ Серегин, хотелось бы посмотреть все собственными глазами и пощупать собственными руками.

– Почему бы и нет, Георгий Константинович, – пожал я плечами. – Прошу следовать за мной. Мои злобные девочки вам все расскажут и покажут.

– Девочки, да еще и злобные? – переспросил мой собеседник, явно заинтригованный.

– Моих пилотесс лучше один раз увидеть, чем слушать о них сто рассказов, – ответил я. – А сейчас идемте, негоже заставлять леди ждать.

В экипажах «Шершней» у меня остроухие из бывших мясных и одна амазонка из вчерашних гимнасисток, на «Стилетах» – смешанные команды из пилотов темных эйджел и неоримских лейтенанток, а на «Святогоре» – смешанный экипаж, во главе которого капитан Старыгин, из числа советских пилотов, освобожденных моими войсками из немецкого плена. Его ТБ–3, неуклюжий, как сундук с колесиками, был сбит над Западной Белоруссией двадцать пятого июня, капитан попал в плен уже сильно обгоревшим, и к тому моменту, когда у меня дошли руки до освобождения военнопленных, тихо умирал в лагерной «больничке». В тот лагерь нагрянули мои головорезы, охрану, как водится, пустили в расход, а капитана и других таких же страдальцев переместили в мой госпиталь в Тридесятом царстве. Оттуда он шагнул прямо в ряды Воинского Единства, о чем нимало не жалеет. Одним словом, впечатлений у товарища Жукова было предостаточно – и по возможностям и качеству техники, и по составу команд. Ну и хорошо – тем больше у него будет желания как можно скорее завязать со всеми местными делами и перейти на мою службу.

Запустив в мире пятьдесят третьего года подготовку в операции по форсированию Ламанша, я был вынужден обратить свой взор в сторону Аквилонии. С момента заброса американского Третьего флота прошло всего сто дней, но уже больше половины из пятидесяти тысяч американских моряков и морских пехотинцев, оказались необратимо мертвы. При этом только ничтожно малая часть была казнена по приговорам аквилонских военно-полевых судов за насилие над аборигенами и собственными товарищами, а большинство погибло как раз в междоусобных стычках между бандитствующими группировками, да от когтей и клыков диких зверей.

То, что случилось с командой авианосца «Нимиц», достойно отдельного голливудского фильма-катастрофы о том, как несколько тысяч «хороших» американских парней сами себя убили, зарезали и умерли с голода, сначала разрушив официальную иерархию (сильно загорелый адмирал стал одной из первых жертв), а потом устроив перманентную войну за все уменьшающиеся ресурсы. Аквилонцы даже вылазку туда делать не стали, потому как при орбитальном психосканировании команда «Нимица» выглядела как свора яростно грызущихся кобелей. Спасать кого-то одного в этой куче не представлялось возможным. Можно сказать, что там повторилась история первоначальной команды «Медузы», с поправкой на численность контингента, нацию и год происхождения. Впрочем, и на остальных авианосцах, заброшенных в изолированные моря, повторилась та же история. Все они умерли, кто раньше, кто позже, и памятниками им стали мертвые остовы кораблей, прибитые волнами к безлюдным берегам, потому что местные люди в те края еще не добрались.

Также в число погибших вошли почти все те американские военнослужащие, чьи прегрешения не тянули на смертную казнь, но при этом непригодные к тому, чтобы направить их по Пути Искупления. В таком случае приговоренному выдают на руки нож, огниво, и пинком отправляют в окружающую среду. В основном это асоциальные, малоуживчивые типы, а потому лишь ничтожная их часть смогла найти себе прибежище в местных кланах. И это при том, что так называемый цивилизованный человек в том мире не царь природы, а всего лишь ее нежеланный гость и еда для любого хищника.

Еще какая-то часть американского контингента (в основном команды эсминцев, ибо на крейсерах случалось разное) разбросана по берегам Африки и Азии, сливаясь в гармонии с местным населением. Другие американцы, примерно тысяч десять рыл, проходят свой Путь Искупления – частью на стройке форпоста Гибралтар, куда пригнали большую часть судов снабжения, а частью в сельскохозяйственном форпосте на озере Маракайбо, где главой военно-гражданской администрации, как самый достойный, назначен старший унтер Пирогов. И, наконец, самая малочисленная группа, пятьсот с небольшим «хороших» парней, в основном тех, что пытались воспротивиться разгулу насилия, были признаны «почти своими» и доставлены в Асгард для дальнейшей интеграции. И среди них, к величайшему облегчению Луизы, оказался ее дедушка, хороший христианин и семьянин. И это единственный приятный момент во всей этой истории.

Вся информация по этому вопросу тщательно задокументирована и уже легла на стол к президенту Форду, вместе с предложением поразмыслить о таком варианте развития истории, при котором вся Америка лишится централизованного управления, а не отдельно взятое военно-морское соединение или, к примеру, штат Луизиана после удара урагана. Моя энергооболочка считает, что в подобном случае на фоне хаоса, вызванного безудержным индивидуализмом и такой же безудержной алчностью, даже ад покажется выжившим американцам настоящим раем. Государственную структуру управления будущие Штаты получили как наследство от колониального британского периода, и если бы этого не было, то Дикий Запад с ковбоями Мальборо, палящими из револьверов во всех встречных и поперечных, был бы изначален, всеобъемлющ и вечен. Из этого мы и будем исходить впоследствии, выбирая меры воздействия на зарвавшуюся в своем самомнении «исключительную» нацию.

Но это потом, а сейчас я должен вспомнить, что когда-то обещал Сергею Петрову рейд в одну из долин этого мира, чтобы тот смог запечатлеть столько остроухих, сколько сможет. А раз обещал, надо выполнять, тем более что условия для приема неофиток в Аквилонии сейчас подходящие. Там только что отгуляли праздник летнего солнцестояния, отыграли очередные коллективные свадьбы[3], и теперь смотрят в будущее с полным оптимизмом. С жилым фондом тоже все обстоит вполне благоприятно. Асгард активно строится, в том числе с помощью галактической техники, предназначенной для строительства и оборудования форпоста на Нюйве. А пока намеченные стройки не закончены, еще два месяца можно вполне комфортно жить в палатках на лоне природы. Поэтому, раз у меня образовалась пауза, я решил использовать ее для того, чтобы выполнить свое давнее обещание и оказать посильную помощь соседям с фланга.

Помимо самого Сергея Петрова, я пригласил для участия в набеге товарищей Грубина и Орлова, контр-адмирала Толбузина, майора Бояринцева, а также… старшину первой статьи Якова Давыдова, председателя аквилонской коммунистической ячейки. Столь явных харизматиков, способных воодушевить людей и повести их за собой, в руководстве Аквилонии больше нет. В свою очередь, товарищ Орлов привлек в качестве силового ресурса роту морской пехоты, гусарский взвод лейтенанта Терехова, а также все три взвода лесных следопыток-волчиц под командованием самого Сергея Петрова, Гуга и Виктора де Леграна. Медицинское обеспечение составил военврач третьего ранга Блохин, и в качестве бесплатного приложения к команде за Сергеем-младшим увязалась маленькая леди Дэм. После этого я немного подумал и пригласил с собой в том же качестве преподобную Шерилинн Баретт, чтобы та посмотрела, что могут творить серьезные маги, и повысила тем самым свою квалификацию.