Поклянись мне (ЛП) - Уилсон Сара - Страница 28

— Да, Муньос ушел в подполье, чтобы перегруппироваться, он знает, что было бы самоубийством напасть на нас прямо сейчас, а что? Ты беспокоишься обо мне? — говорит он, приподняв бровь.

— Конечно, беспокоюсь. Кто бы подарил мне столько безумных оргазмов, если бы тебя не было? — Я дразню.

— Если другой мужчина прикоснется к тебе, я восстану из мертвых и переставлю его гребаные органы. Никто, и я имею в виду, черт возьми, никто не прикасается к тому, что принадлежит мне, Иззи.

— Расслабься, никто не сможет заменить тебя. Но используй это как стимул, чтобы не дать себя убить.

— Никто не смог бы заменить меня, да? — говорит он, как будто шутит, но я чувствую намек на уязвимость. Его действительно это беспокоит? Конечно, он знает, что никто не может значить для меня так много, как он.

— Я обещаю тебе, никто, кроме тебя, Лука, — говорю я, и он одаривает меня ослепительной улыбкой, которая демонстрирует ямочки на его щеках и вызывает у меня трепет бабочек. Он берет мою руку и целует костяшки пальцев, прежде чем положить сцепленные руки к себе на колени.

Мы подъезжаем к поместью его отца, и я смотрю на строение, в прошлый раз, когда я была здесь, я мало что воспринимала, учитывая, что это был день моей свадьбы, я была немного занята. Похоже на то, каким я всегда представлял себе поместье Пемберли из "Гордости и предубеждения".

Лука выходит из машины, я открываю свою дверцу и делаю то же самое, прежде чем он успевает подойти и открыть мне дверь. Он бросает на меня суровый взгляд, но пропускает это мимо ушей, он уже должен был понять, что я не нуждаюсь в его защите, но я не могу сказать ему об этом.

Лука берет меня за руку, и мы поднимаемся по ступенькам ко входу. Невысокая женщина, которой, должно быть, за пятьдесят, открывает дверь и тепло улыбается Луке, прежде чем сделать то же самое со мной.

— Беатрис, это моя жена, Иззи. Иззи, это Беатрис, экономка моего отца.

— Приятно познакомиться, — говорю я с улыбкой, и она отвечает мне взаимностью, прежде чем проводить нас в гостиную в сопровождении Сальваторе и Марко.

Сальваторе встает и идет к нам. — Сынок, — говорит он Луке и кивает ему.

— Спасибо, что присоединилась к нам, Иззи, — говорит он мне и сжимает мое плечо. — Ужин будет готов с минуты на минуту, Энцо вышел позвонить, он может встретиться с нами в столовой.

Мы сидим за обеденным столом и ждем, когда Энцо присоединится к нам. Сальваторе сидит во главе стола, Лука справа от него, а Марко слева, в то время как я сижу рядом с Лукой. Энцо входит, ни о чем не заботясь, и садится рядом со мной, я хмурю брови, почему он сел рядом со мной, а не с Марко?

Как только я об этом думаю, Лука напрягается.

— Какого черта ты делаешь, Энцо?

— Что? Мне нужно обсудить дело с моей любимой сестрой, — беспечно говорит он.

— У тебя никогда не было сестры, идиот.

Энцо пожимает плечами, но бормочет что-то вроде “Почти была” себе под нос. Я знаю, что у Луки никогда раньше не было девушки, значит ли это, что у Марко была девушка? Я уверена, Лука упоминал, что у Марко никогда раньше не было серьезных отношений.

Вечер оказывается на удивление уютным, совсем не похожим на семейные ужины, которые устраивали мы с отцом. Мы ужинаем, Сальваторе и Лука разговаривают о бизнесе, Энцо переключается между тем, чтобы вмешаться в их разговор, и попытками разозлить Марко, в то время как тот сидит как каменный человек, с холодным выражением лица, искажающим его черты.

— Эй, Белла, нам нужно обсудить одно дело, — говорит мне Энцо с мальчишеской улыбкой, от которой он кажется еще моложе.

— Она Иззи, придурок, а не Белла, — говорит Лука рядом со мной, заставляя Энцо закатить глаза.

— Какое дело? — Спрашиваю я, прежде чем Лука успевает сказать что-нибудь еще.

— Чем ты любишь заниматься в свободное время? Ходишь по магазинам? Спасаешь щенков? Или ты… читаешь? — спрашивает он с невинным видом. Какого хрена он задумал?

— Я ненавижу ходить по магазинам. Нет, я не спасаю щенков и да, я люблю читать. Какова твоя конечная цель, Энцо? — Я вздыхаю.

— Никакой цели, просто хотел познакомиться со своей новой сестренкой, — говорит он, изображая невинность, но я вижу, как на его лице мелькает расчетливое выражение, прежде чем он его скрывает.

Клянусь, с каждым нашим разговором он становится все более странным.

После ужина Сальваторе объявляет, что ему нужно поговорить с Лукой в его кабинете, поэтому остальные переходят в гостиную, чтобы подождать их.

— Мне нужно позвонить, — говорит Энцо, нахмурив брови, прежде чем выйти из комнаты и оставить меня с Марко.

Он пристально смотрит на меня со своего места напротив. В его взгляде нет злобы, но, тем не менее, от его взгляда у меня по спине пробегают мурашки.

— Есть причина, по которой я тебе не нравлюсь? — Спрашиваю я, нарушая тишину.

Он наклоняет голову и выглядит задумчивым. — Ты мне нравишься, Иззи, ты делаешь Луку счастливым, поэтому ты никогда не могла мне не нравиться. Я, вроде как, не очень-то разговорчив.

— Я такая же, но взгляд, которым ты обычно одариваешь меня, совсем не приветливый, тебе не нравится находиться рядом со мной, почему? — Спрашиваю я и наклоняю голову так же, как это делал он.

— Это не ты, ты просто напоминаешь мне о другом времени в моей жизни, — говорит он почти шепотом, в его глазах боль, и я возвращаюсь к тому, что сказал Энцо ранее. Я начинаю думать, что Лука ошибался насчет своего брата, я думаю, у него были отношения, и есть причина, по которой он скрывал их и с тех пор ни в каких не состоял. Но это не мое дело совать нос не в свое дело, какой бы любопытной я ни была.

Я киваю ему в знак понимания, и его плечи опускаются, как мне кажется, с облегчением, как раз в тот момент, когда Лука выходит из кабинета, подходит и встает позади меня, где я сижу в кресле. Он наклоняется и целует меня в висок, прежде чем выпрямиться.

— Ты готов идти? — спросил я.

Глава 27

Luca

Я прощаюсь со своей семьей и возвращаюсь в нашу квартиру. Вечер прошел хорошо, Марко был своим обычным стоиком, но рядом с Иззи он, кажется, больше нервничает, и я не совсем понимаю, какого хрена все это значит. Энцо на удивление хорошо себя вел, и наш отец, кажется, действительно неравнодушен к Иззи.

Я был чертовски встревожен, когда папа затащил меня в свой кабинет, чтобы поговорить о делах, потому что мне не нравилось оставлять Иззи наедине с моими братьями. Я знаю, что ни один из них никогда бы с ней ничего не попробовал, мне просто не нравится оставлять ее одну. Черт возьми, я бы держал ее рядом двадцать четыре часа в сутки, если бы мог.

Всю свою жизнь я был непреклонен в том, что никогда не остепенюсь, никогда не привяжусь к женщине, а теперь посмотрите на меня, женщина, сидящая рядом со мной, хлещет меня по яйцам, и я не хотел бы, чтобы было по-другому.

Папа хотел поговорить со мной, чтобы узнать, слышал ли я что-нибудь о колумбийцах, чего я не слышал. Они подозрительно тихие, и мне это чертовски не нравится. Либо они зализывают раны, либо планируют что-то грандиозное, но с их стороны было бы гребаным идиотизмом пытаться что-то сделать. Сейчас нас поддерживают русские, а также заключено перемирие с чикагской группировкой. Мы также были в дружеских отношениях с ирландцами, так что Муньосу было бы лучше предложить перемирие, а не планировать очередную атаку, но у него никогда не было все в порядке с гребаной головой, так что кто, блядь, знает, что произойдет. Нам придется быть настороже, пока он не объявится.

Как только мы возвращаемся домой, Иззи нежно целует меня в щеку и, извинившись, уходит в душ. Она действительно думает, что я не присоединюсь к ней? Господи Иисусе, мне пришлось делить ее с кем-то половину дня, я не выпущу ее из виду до конца ночи.

К черту привязанность, это гребаное преуменьшение века.

Я быстро раздеваюсь, прежде чем направиться в ванную, и меня встречает вид моей жены в душе, она стоит ко мне спиной и еще не почувствовала моего присутствия, когда откидывает голову назад, чтобы намочить волосы. Черт, она — гребаное видение.