Русь. Строительство империи 4 (СИ) - Гросов Виктор - Страница 36

Спуск был крутым, ноги скользили по влажным камням, а стены, покрытые мхом, сужались так, что плечи задевали их с обеих сторон. Ратибор шел следом, его тяжелое дыхание эхом отдавалось в туннеле. Лазутчики двигались бесшумно, как тени, и я в который раз подумал, что Веслава вышколила их на славу. Ведь их тренировки проходили с самого выхода из Переяславца.

Туннель оказался старше, чем я ожидал. Местами потолок обрушился и нам приходилось протискиваться через завалы, цепляясь за торчащие корни. Я заметил свежие следы на земле. Кто-то прошел здесь недавно, и это подстегнуло меня. Сфендослав думал, что сможет уйти от меня и спрятаться. Но я найду его, даже если придется разобрать этот проклятый ход по камню.

— Он знал об этом месте, — пробормотал я, скорее себе, чем Ратибору. — Готовился заранее.

— Хитер, как лис, — глухо отозвался Ратибор. — Но мы его выкурим.

Я усмехнулся. Сфендослав был носителем Вежи, как и я, и это делало его опаснее любого обычного врага. Он знал, как использовать систему, как выкручиваться из ловушек. Меня напрягало то, что Вежа не предупреждала о наличии рядом носителя. Это могло значить, что новгородец уже далеко.

Мы прошли еще десяток шагов, когда впереди мелькнул слабый свет, как от факела. Я замедлился, жестом велев остальным остановиться.

Прислушался. Быстрые и тяжелые шаги доносились из глубины. А потом — резкий крик, оборвавшийся так же внезапно. Я сжал топор покрепче и двинулся вперед.

Появились трое варягов, закованных в кольчуги, с мечами и щитами. Богато экипированы, однако. Они ждали нас. Засада.

— Антон! — рявкнул Ратибор, но я уже бросился вперед.

Первый варяг замахнулся мечом, целясь мне в голову, но я увернулся, врезав топором по его щиту. Дерево треснуло, он пошатнулся, открывая мне путь к его шее. Удар кинжалом и он упал фонтанирую кровью. Второй варяг оказался быстрее: его клинок полоснул меня по плечу, разрывая кожу. Я стиснул зубы и ударил в ответ, попав ему в бедро. Он взвыл, падая на колени, а я добил его ударом топорища в челюсть.

Ратибор тем временем сцепился с третьим. Их ьлплры звенели, искры летели в темноте, пока один из лазутчиков не метнул нож, угодивший врагу прямо в шею. Тот захлебнулся кровью и осел на землю. Тяжелое дыхание, стук капель воды о камень — и тишина. Мы победили.

— Сфендослав ушел, — сказал я, вытирая кровь с лица. Следы на земле уходили дальше, в темноту, где туннель разветвлялся. — Он оставил их, чтобы задержать нас.

— Гад, — сплюнул Ратибор. — Хитрый гад.

Я кивнул, оглядывая тела. Варяги были верны Сфендославу до последнего. Он планировал каждый шаг.

— Идем дальше, — сказал я, поднимая факел. — Попробуем все же достать его. Ну не мог он уйти далеко.

Мы двинулись вперед, туннель становился все уже. Кровь текла из раны на плече. Наконец, мы вышли к еще одному завалу — груде камней, за которой виднелся слабый свет. Я прислушался, но слышал только ветер. Мы вышли в небольшой подлесок.

Никого.

Сфендослав ускользнул.

— Назад, — выдохнул я, — погоня окончена.

Ратибор кивнул, на его лице читалось разочарование. Мы развернулись и побрели обратно к терему.

Когда мы выбрались из лаза и дошли до дома Болеслава, Драган еще был жив, но дышал тяжко. Я присел рядом, глядя в его мутные глаза.

— Ты сделал, что мог, — сказал я тихо. — Отдыхай.

Он слабо улыбнулся. Я бросил на него последний взгляд, полный смешанных чувств: этот человек был на стороне врага, но сегодня указал путь к Сфендославу.

— Ратибор, отведи его к лекарю, — сказал я, вытирая пот с лица. — И возвращайся. Нам пора.

Он кивнул, подзывая одного из лазутчиков, чтобы тот помог перенести Драгана. Я же направился к выходу из терема. Киев встретил меня гомоном голосов. Улицы затихали — пожар догорал, оставляя после себя черные остовы домов и запах гари. Люди, выжившие в этом аду, бродили среди развалин, некоторые рыдали, другие молча смотрели в пустоту. Я шел через площадь. Моя армия неспешно входила в город — только дружинники Добрыни. Час назад я отправил Веславу к нему, чтобы он с войском осторожно занимал ключевые позиции в городе.

Впереди, у обугленного амбара, стоял Болеслав. Этот хитроглазый купец с густой бородой стоял в окружении нескольких мужчин в богатых кафтанах. Увидев меня, он шагнул вперед, раскинув руки, будто встречал старого друга.

— Антон, князь Березовки, Переяславца и теперь, похоже, Киева! — громко воскликнул он, явно рисуясь на толпу. — Сфендослав бежал, а ты победил. Мы, купцы киевские, видим в тебе силу. Прими нашу верность!

Я остановился, глядя на него. Болеслав был скользким. Если купцы за меня, город не пропадет.

— Хорошо, — сказал я громко, несмотря на усталость. — Но верность доказывается делом. Помогите восстановить Киев и я не забуду этого.

Он кивнул, а за ним поклонились и остальные — кто искренне, кто с явной неохотой. Один из них, худощавый старик с острым взглядом, шепнул что-то соседу. Нужно будет следить за такими. Но пока я повернулся к толпе, подняв руку.

— Слушайте! — крикнул я. — Сфендослав, которого выбрало вече, ушел, но я здесь. По праву сильного. Не я начал эту войну. Это к моим стенам пришли войска недругов, которых я гнал из своего дома. Киев будет жить, и мы его поднимем из пепла. Кто со мной?

Толпа зашумела. Кто-то крикнул: «С тобой, князь!», кто-то просто смотрел, но я видел, что люди начинают верить. И тут, среди лиц, мелькнула знакомая фигура — Искра. Она стояла в тени, закутанная в плащ. Как она оказалась здесь? Я напрягся, ожидая удара, но она лишь скользнула в сторону и исчезла.

Что ей нужно? Месть? Или что-то другое? Я стиснул кулак, но решил не гнаться за ней. Пока.

Ко мне подошел Ярополк, его светлая борода была в саже. Он выглядел измотанным. С чего бы это? Я хлопнул его по плечу.

— Ярополк! Пусть ты перестал быть из рода Рюрикова, — сказал я громко, чтобы услышали все, — но в тебе течет его кровь, как и кровь великого Святослава. Ты теперь наместник Киева, Держи город, пока я разберусь с остальным.

— Наместник… — прошептал он, словно пробуя слово на вкус. — Народ меня не жалует, Антон. — тихо заметил Ярополк, — слишком много слухов. Огнеяр, печенеги… Они думают, я продал Святослава.

— Докажи, что это не так, — также тихо, но резко ответил я. — Тушите пожары, раздавайте помощь. Действуй, а не говори.

Он кивнул, хотя я видел, как тяжело ему это дается. Киевляне и правда косились на него — кто с недоверием, кто с открытой злобой. Ярополк пошел к группе дружинников, отдавая приказы. Одна женщина плюнула в его сторону, а мужик рядом что-то пробормотал, явно нелестное. Я вздохнул. Ему придется нелегко, но это его битва. Пусть набирает опыт.

Я стоял на площади Киева, наблюдая, как последние языки пламени гаснут под струями воды, которую таскали дружинники и горожане. Вечер опускался на город, окрашивая небо багрянцем, и дым медленно рассеивался, открывая вид на черные остовы домов. Запах хлеба, который мы начали раздавать из найденного склада, смешивался с гарью, и это странным образом успокаивало. Люди, смотревшие на меня с опаской, теперь тянули руки за краюхами, а некоторые даже улыбались, шепча слова благодарности.

Добрыня подошел ко мне, вытирая пот со лба. Его бронька была покрыта сажей, он держался бодро.

— Склады проверили, — сказал он. — Зерна хватит на неделю, если не растягивать. Есть еще немного меда и сушеной рыбы. Но снарядов для катапульт почти не осталось.

— Значит, будем искать, — ответил я, глядя на толпу. — И кузнецов с гончарами из Переяславца надо будет сюда притянуть. Пусть работают день и ночь.

Он кивнул и отошел. Я повернулся к Ярополку, который стоял чуть поодаль, раздавая указания дружинникам. Его лицо было мрачным. Я подошел ближе, заметив, как одна женщина в толпе отвернулась, когда он протянул ей хлеб. Ярополк стиснул челюсти, но продолжал делать свое дело.

— Они не верят мне, — сказал он тихо, когда я оказался рядом. — Думают, я продал Святослава печенегам.