Русь. Строительство империи 4 (СИ) - Гросов Виктор - Страница 29

Перед глазами всплыло уведомление. Золотистая надпись гласила:

«Луговая присоединилась к владениям. Доходы увеличены на 50 гривен в месяц. Рабочих рук: +100».

Я хмыкнул. Вежа не теряет времени. Остаток очков влияния — 316 — тоже светился в углу. Мало, но с новыми доходами я скоро наберу еще.

Странно, что за союз с Такшонем Вежа ничего не дала.

Кстати, мне нужно было снабжение. Если мы идем на Киев, без снарядов не обойтись.

Я вышел во двор, и попросил дружинника привести гончаров и кузнецов к терему. Через полчаса уже собрались человек десять, крепкие мужики с мозолистыми руками и усталыми глазами. Я махнул им, чтобы подошли ближе, и заговорил:

— Слушайте сюда. Завтра армия выступает. Нам нужны снаряды — для катапульт и самострелов. Кувшины с горючей смесью, болты, все, что можете. Работайте день и ночь, если надо. Готовое грузите в обозы и отправляйте вслед за нами. Ясно?

— Ясно, княже, — кивнул старший кузнец, седой мужик по имени Гордей. — Сделаем. Сколько надо?

— Сколько успеете, — сказал я. — Но чем больше, тем лучше. На Киев идем, там без огня не обойтись.

Они зашумели, но не возражали. Гордей что-то буркнул про глину, остальные закивали. Я махнул рукой, отпуская их, и пошел к стене, где Ратибор возился с самострелами. Он поднял голову, увидев меня, и улыбнулся — редкость для него.

— Слышал, деревня с нами? — спросил он, откладывая тетиву.

— Слышал. Степа постарался.

— Дело трогается, княже. Скоро весь край твой будет.

— Посмотрим. Главное, чтобы армии хватило.

Ратибор хмыкнул и вернулся к работе. Ему нравились эти механизмы. Он даже получил навык стрельбы из них, иначе не могу объяснить столь быстрое мастерское владение арбалетами.

День прошел в хлопотах. Я обошел двор, проверил, как кузнецы разводят горны, как гончары лепят кувшины. К вечеру уже стояло десятка два снарядов. Я велел грузить их в телегу и готовить еще. Потом прошел к шатрам венгров — Такшонь сидел у костра, грызя жареную кость, и кивнул мне, как старому приятелю.

— Завтра выступаем? — спросил он, не вставая.

— Выступаем. Готовь своих.

— Мои всегда готовы, княже, — ухмыльнулся он и ткнул пальцем в висок. — А ты готов, избранный?

Я только усмехнулся в ответ и пошел дальше.

Ночь опустилась на Переяславец. Я лег в тереме, но сон опять не шел.

Да что же это такое? Хроническая бессонница?

В голове крутились мысли: деревня, снаряды, Такшонь, Вежа. Все складывалось, но медленно. Надо было двигаться быстрее. Завтра армия выступит, и я увижу, на что мы способны.

Утро следующего дня пришло с гомоном и топотом. Я проснулся от криков во дворе — дружина собиралась, киевляне Ярополка строились у ворот. Я вышел, натягивая плащ, и оглядел все это. Три армии, три полководца — Добрыня, Ярополк, Такшонь.

Веслава подбежала ко мне, глаза блестели от азарта.

— Лазутчики готовы, княже, — сказала она. — Куда их?

— С Добрыней пойдут, — ответил я. — Пусть вперед смотрят, следы ищут.

Она кивнула и умчалась. Кажется у нее появилась интересная «игрушка» — собственный отряд шпонов-диверсантов. Я пошел к воротам, где уже ждали мои полководцы.

— Выступаем, — сказал я, глядя на них. — На Киев.

Они кивнули, и армия двинулась. Я смотрел, как люди выходят за ворота и пыль поднимается над дорогой. Дело тронулось.

Армия вышла за ворота Переяславца. Три колонны растягиваются по дороге. Добрыня впереди со своей дружиной — крепкие мужики с топорами и самострелами, за ними Веслава с лазутчиками, темные плащи которых мелькали в утреннем тумане. Ярополк вел киевлян — пешие воины в кожаных доспехах, с длинными копьями, шагали ровно, как будто еще помнили дисциплину Святослава. Такшонь замыкал строй со своими галичанами — всадники с кривыми саблями и щитами, гарцевали на конях, в конце шли копейщики. Пыль поднималась столбом, солнце пробивалось сквозь облака.

Я спустился с холма, догнал Добрыню и пошел рядом. Он глянул на меня. Мы молчали, слушая скрип телег и гомон воинов. Дорога вилась вдоль реки, лес шумел слева, а справа тянулись поля. Я прикидывал в уме: до Киева дней пять пути, если без задержек. Но задержки будут — печенеги, Сфендослав, да и просто усталость людей.

К полудню мы прошли верст десять. Солнце припекало и я велел сделать привал у ручья. Дружина расселась по траве, киевляне достали хлеб и вяленое мясо, венгры Такшоня принялись точить сабли, громко переговариваясь на своем языке. Я подошел к телеге, где везли первые снаряды из Переяславца — кувшины с горючей смесью и болты для самострелов. Проверил: все на месте, ничего не разбилось. Хорошо. Если обозы будут идти следом, как я велел, мы не останемся без огня.

Такшонь подъехал ко мне на коне, ухмыляясь, как всегда.

— Ну что, княже, — прогудел он, спрыгивая на землю. — Готов к захвату Киева?

— Конечно. А ты?

Он засмеялся, хлопнув меня по плечу, и кивнул на своих галичан.

— Мои до края земли пойдут, если добыча будет, — сказал он. — Клятва клятвой, а золото золотом.

— Добыча будет, — пообещал я. — Киев богатый город.

Такшонь прищурился и ушел к своим. Я проводил его взглядом.

Привал закончился, и мы двинулись дальше. День шел спокойно — ни засад, ни лазутчиков врага. Веслава пару раз отсылала своих людей вперед, и они возвращались с пустыми руками: дорога чиста. Ярополк шел молча.

К вечеру лес поредел, и мы вышли на широкое поле, окруженное холмами. Солнце садилось, окрашивая небо красным и я велел разбить лагерь. Дружина принялась ставить шатры, киевляне разводили костры, галичане Такшоня привязывали коней. Я обошел лагерь, проверяя, все ли в порядке. Усталость давила на плечи.

Когда лагерь встал, я поднялся на холм, чтобы оглядеть округу. Внизу горели костры, слышались голоса, лошади фыркали, а вдали темнел лес.

Я сел на траву, глядя на закат. В голове крутились планы: где взять еще людей, как обойти печенегов, что делать со Сфендославом, если он опять полезет.

За спиной раздались шаги. Я обернулся. Ратибор. Он подошел, сел рядом, не спрашивая и уставился на лагерь. Его лицо было спокойным.

— Хороший день, княже, — сказал он тихо. — Далеко ушли.

— Ушли, — кивнул я.

Он хмыкнул, потирая руки, и замолчал. Я ждал — Ратибор не из тех, кто болтает просто так. Если пришел, значит, что-то скажет. И он сказал.

— Духи рады, Антон, — произнес он, глядя на костры внизу. — Рады, что ты идешь брать свое по праву.

Я улыбнулся, откинувшись на траву. Небо уже потемнело, звезды проступали одна за другой. Лагерь внизу превратился в россыпь огоньков.

Великий князь Руси. Я не гнался за титулом с самого начала — хотел просто выжить, укрепить Березовку, отбиться от врагов. Но теперь, с армией за спиной, с Такшонем и Ярополком в союзниках — может это и правда мое?

Глава 15

Утро первого дня похода встретило нас серым светом. Я вышел из шатра, потянулся, разминая затекшую спину, и оглядел лагерь. Дружина уже сворачивала шатры, галичане седлали коней, Ярополк отдавал приказы своим людям. Такшонь подошел ко мне, ухмыляясь, с куском хлеба в руке.

— Ну что, княже, идем дальше? — спросил он.

— Идем, — кивнул я, поправляя топор за поясом. — До Киева еще далеко.

Он засмеялся, махнул своим, и армия двинулась. Мы шли вдоль мутной реки, с крутыми берегами, поросшими ивняком. Дорога была широкой, местами раскисшей от весенней грязи. Дружина Добрыни шагала впереди, за ней киевляне, а галичане замыкали строй, громко переговариваясь. Я шел с Добрыней, слушая, как он ворчит про погоду, но глаза его были зоркими — он оглядывал лес.

К полудню солнце пробилось сквозь облака, и я велел сделать привал у реки. Воины расселись на траве, доставая хлеб и вяленое мясо из мешков. Веслава подошла ко мне, вытирая руки о плащ.