Русь. Строительство империи 4 (СИ) - Гросов Виктор - Страница 17

Ночь сомкнулась вокруг нас. Дружина двигалась тихо, ни звука, ни лишнего шороха.

Мы ударили стремительно, по моей команде. Я выскочил из темноты, топор в моих руках взлетел, как птица и врезался в грудь первого варяга, который попался на пути. Он даже не успел крикнуть — только хрип вырвался из горла и он упал, заливая траву кровью. Второй попытался схватить копье, но я был быстрее — подрезал колено, заставив его согнуться, и рубанул по шее. Кровь брызнула мне на лицо. Рядом Алеша орудовал трофейным мечом. Его клинок мелькал в воздухе, а варяги падали один за другим. Шум всполошил лагерь.

Веслава с лучниками стреляла из теней — стрелы свистели, вонзаясь в спины тех, кто пытался бежать.

Бой был коротким. Варяги не ждали нас, не готовы были к отпору. Те, кто не умер сразу, бросали оружие, поднимая руки, но я не давал пощады тем, кто сопротивлялся. Через несколько минут все стихло.

Я вытер топор о рубаху одного из мертвых и огляделся. Около сотни варягов уцелело — они стояли на коленях, глядя на нас. Сфендослава среди них не было.

— Где ваш князь? — рявкнул я, шагнув к ближайшему.

Он был молод, с длинной косой, заплетенной по их обычаю, и шрамом через бровь. Воин молчал, опустив голову, но другой, постарше, с седыми прядями в бороде, прохрипел:

— Ушел. Еще утром. Сказал, что вернется с подмогой.

Я выругался про себя. Он точно рванул в Киев, к своим дружкам или к печенегам, чтобы собрать новую силу.

— Слушайте меня, — сказал я, глядя на пленных варягов. Мой голос гремел в тишине. — Сфендослав бросил вас. Сбежал, как крыса с тонущей ладьи. Я — Антон, князь Переяславца и Березовки. Иду против тех, кто предает Русь. Идите под мою руку — будете жить, сражаться со мной плечом к плечу. Или убирайтесь, но без оружия и брони. Выбирайте.

Они зашептались, переглядываясь. Молодой со шрамом первым поднял голову.

— Платить будешь, князь?

— Не обижу.

— Тогда я с тобой, — сказал он, стукнув кулаком по груди.

За ним потянулись еще несколько — кто-то нехотя, кто-то с явным облегчением. Половина, примерно пятьдесят человек, согласилась. Остальные молчали, опустив глаза. Я кивнул Алеше, и он с дружинниками принялся разоружать тех, кто отказался. Мечи, копья, даже кольчуги — все сняли, оставив их в одних рубахах.

— Уходите, — бросил я. — И благодарите, что живы.

Они побрели прочь, хромая и оглядываясь. Бой был выигран, но победа казалась пустой. Сфендослава я не достал.

Добрыня подошел ко мне, вытирая пот с лица. Его борода была перепачкана.

— Быстро мы их, — сказал он, ухмыляясь. — Но Ярополку это не понравится. Он же должен был сам варягов к себе перетянуть, как вы договаривались. А ты их тут порубил да разогнал.

Я пожал плечами, глядя на тлеющие костры.

— Пусть будет расторопнее в следующий раз, — буркнул я. — Успел бы — его были бы. А так — моя добыча. Ему урок: не зевай, когда враг под боком.

Добрыня хмыкнул, но ничего не ответил. Я знал, что он прав — Ярополк может оскорбиться, что я не оставил ему шанса поиграть в свои игры с варягами. Но мне было плевать. Да и хотелось сразу расставить все точки над «и». Я не собираюсь нянчиться с ним, как с дитем малым. Он сын Святослава, пусть доказывает, что достоин этого имени. А я делаю то, что должен — бью врага, пока он слаб.

— Собирайтесь, — сказал я дружине, поднимая топор с земли. — Возвращаемся.

Мы двинулись назад, оставив лагерь. Новые варяги шли с нами, угрюмо глядя под ноги. Может, из них выйдет толк. А может, и нет. Время покажет.

Я шагал через ворота Переяславца. Ночь все еще цеплялась за небо, но первые намеки рассвета уже проступали на востоке — тонкая серая полоска, будто кто-то нехотя приоткрыл занавес. Дружина расходилась по своим углам: кто-то тащился к казармам, кто-то, ворча, нес оружие в оружейную. Новые варяги, что пошли под мою руку, плелись за Алешей — он повел их устраиваться, бросив мне через плечо усталый взгляд. Я кивнул ему, молча благодаря за то, что не задает вопросов. Добрыня шел рядом. Говорить не хотелось.

Терем встретил меня теплом и запахом дров. Я толкнул дверь. Внутри было тихо, только треск огня да далекий шум ветра за стенами. Я скинул плащ, бросил его на лавку и шагнул к столу, где стоял кувшин с водой. Горло пересохло, я налил себе полную кружку, жадно глотая холодную струю. Вода смывала привкус крови после боя, но усталость никуда не делась.

— Княже, — раздался голос за спиной. Я обернулся. В дверях стояла Милава, ее волосы были растрепаны, а глаза смотрели строго. Она шагнула внутрь, скрестив руки на груди. — Ты Искру привел?

Я нахмурился, ставя кружку на стол.

— Привел. Она в дальней комнате, под замком. Что с того?

Милава сжала губы.

— Ее место в темнице, а не в тереме. Она предала тебя.

Я выдохнул. Но прежде чем я успел ответить, в терем вошла Веслава. Она бросила взгляд на Милаву, потом на меня, и кивнула, будто соглашаясь с каждым ее словом.

— Милава права, княже. Искра — змея. Ее нельзя держать под боком. В темницу ее, пока не поздно.

Я посмотрел на обеих, стоящих плечом к плечу, как два стража, готовых защищать свои слова до последнего. Внутри шевельнулся смешок и я не сдержался — ухмыльнулся, откидываясь на спинку лавки. Их праведный гнев был понятен, но выглядел почти комично.

— Что смешного? — буркнула Веслава, шагнув ближе.

Ее щеки покраснели.

— Ничего, — сказал я, поднимая руки, будто сдаваясь. — Вы обе правы. Искра — предательница. Но она жива, и я хочу знать, что она делала у варягов. Почему они ее тащили, как добычу. Может, она знает что-то про Сфендослава или печенегов. Убить ее или в темницу кинуть — проще простого. А вот вытрясти из нее правду — это дело.

Милава фыркнула, но промолчала, скрестив руки еще крепче. Веслава прищурилась, ее пальцы невольно сжались на рукояти ножа у пояса.

— А если она снова предаст? — спросила она. — Ты ей веришь, что ли?

— Не верю, — отрезал я. — Поэтому она под замком. И под охраной. Пусть лежит там, пока я не решу, что с ней делать.

Они переглянулись, мои слова их не убедили. Милава открыла было рот, чтобы возразить, но я махнул рукой, обрывая ее.

— Хватит, — сказал я, вставая. — Утро скоро. Идите спать. Завтра разберемся.

Я вышел из комнаты, чувствуя их взгляды на спине. Я шел по темному коридору терема, шаги мои гулко отдавались от стен. Дверь в дальнюю комнату была закрыта, перед ней стоял тот самый рыжебородый дружинник, что нес Искру. Он выпрямился, увидев меня, и кивнул.

— Как она? — спросил я, останавливаясь.

— Без изменений, княже, — ответил он, его голос был низким, как гудение ветра. — Лежит тихо. Дышит ровно, но в себя не приходит.

Я шагнул к двери. Замок был крепким, деревянная створка — толстой. Я приложил ухо к щели, но внутри было тихо. Постояв так с минуту, я отступил и махнул дружиннику.

— Смотри в оба, — сказал я. — Если очнется — зови меня. Сразу.

Он кивнул и я пошел к своей комнате. Лавка у очага манила меня.

Я сел у огня, подкинул дров и уставился на пламя. Так я и просидел до самого утра. Пытался разложить по полочкам последние события.

Скрип двери вырвал меня из раздумий. Я поднял глаза — в терем вошел гонец, молодой парень с растрепанной челкой.

— Княже, — выдохнул он, кланяясь. — От Ярополка я.

— Говори, — бросил я.

— Ярополк с киевлянами готов, — начал он, переводя дыхание. — Собрал тех, кто уцелел. Говорит, к утру будет в Переяславце, если ты прикажешь. Но… он слыхал, что кто-то варягов разгромил ночью. Удивился. Спрашивает, твоих ли рук дело.

Я хмыкнул. Значит, слухи уже дошли до Ярополка. Быстро он.

— Моих, — сказал я, глядя на гонца. — Передай ему: пусть к полудню входит в Переяславец и идет на восточную стену. Вместе ударим по печенегам. И скажи, что варягов я взял, потому что ждать некогда было. Пусть не ворчит — сам бы успел, если б поторопился.

Гонец кивнул, повторяя мои слова про себя, чтобы не забыть, и выбежал вон. Я проводил его взглядом, чувствуя, как уголки губ невольно поднимаются. Ярополк, конечно, будет недоволен.