Русь. Строительство империи 4 (СИ) - Гросов Виктор - Страница 11

— Держим лестницы! — рявкнул я, бросаясь к очередной.

Я рубанул по канатам, и она унесла с собой троих врагов. Дружина сражалась рядом.

Мы держались, но таран бил всё сильнее.

Бум. Бум.

Ворота трещали, железо скрипело, и я услышал, как дерево начало поддаваться — глухой треск, словно кость ломается. Я бросил взгляд вниз: киевляне у тарана кричали, подбадривая друг друга, их лица были красными от напряжения.

— Княже, они прорываются! — крикнула Веслава, появившись слева.

Её лук был в руках, стрелы торчали за спиной, а лицо было перепачкано грязью. Она выстрелила, и один из киевлян у тарана упал, схватившись за шею, но на его место тут же встал другой. Я кивнул ей, не тратя слов, и бросился к очередной лестнице, рубя канаты. Она свалилась, но это не спасёт нас. Таран бил без остановки, и ворота уже гнулись внутрь.

И тут я услышал новый звук — низкий гул рогов, донёсшийся не с запада, а с севера. Я повернул голову и прищурился, вглядываясь в лес, тянувшийся вдоль города. Тёмные и быстрые тени мелькали между деревьями и вскоре они вышли на открытое место.

Варяги. Их длинные плащи развевались, щиты блестели, а на копьях трепетали синие ленты. Это были остатки сил Сфендослава. Уцелевшие после пожара на реке. Они обошли Переяславец по лесу и теперь шли на подмогу киевлянам.

— Проклятье, — выдохнул я.

Они двигались быстро, их было не меньше двух сотен. Киевляне у стены оживились, заорали громче, будто почуяли кровь. Варяги выстроились у подножия, усиливая натиск.

Это конец.

Бум. Последний удар тарана был оглушительным. Ворота треснули пополам, дерево разлетелось в щепки, и железные скобы сорвались с петель, упав в грязь. Сквозь пыль я увидел, как киевляне рванулись вперёд, продираясь через нагромождения из досок ящиков, телег и бочек. Стена ещё держалась, лестницы мы сбивали, но ворота пали, и враг был внутри.

— Княже! — голос Добрыни прорезал шум. Он стоял у башни, щит в одной руке, меч в другой, а в глазах тоска. — Что делать?

Я стиснул топоры. Пот стекает по вискам. Ворота свалили, враги лезли внутрь, а с севера шли варяги.

Мы были в клещах. Выхода не было видно.

Глава 6

Я стоял у края западной стены Переяславца, глядя вниз, где ворота лежали в щепках, а киевляне и варяги толпились у входа. Таран сделал своё дело — дерево треснуло, железо сорвалось, и теперь враги готовились ворваться внутрь, их копья и мечи блестели в бледных лучах солнца, что пробивалось сквозь тяжёлые тучи. Ветер бил мне в лицо. Я сжимал топоры, чувствуя, как ладони горят от напряжения, а сердце колотится в груди, словно молот о наковальню. Стена ещё держалась, но я видел, что лестницы больше не появляются — киевляне бросили их, сосредоточив все силы на воротах. Это меняло всё.

— Княже, они лезут внутрь! — крикнул Добрыня, стоя у бойницы.

Его голос был хриплым. Я шагнул к нему, выглянув вниз. Он был прав: враги больше не карабкались по стенам, их тени мелькали у ворот, где они собирались в кучу, готовясь к рывку. Лестницы лежали в грязи, брошенные. Это многое меняло. Более того, это ошибка с их стороны. Ведь держать стену дальше нет смысла.

— Слушай меня! — рявкнул я, обернувшись к дружине. Их лица, перепачканные кровью и грязью, повернулись ко мне. Лучники натягивали тетивы, самострелы щелкали, посылая болты вниз, а те, у кого были мечи и топоры, ждали моего слова. Я вдохнул холодный воздух, чувствуя, как он обжигает лёгкие. — Все, кроме лучников, по моей команде — вниз! Встретим их у ворот! Лучники — держите стену, бейте сверху!

Дружина загудела, кто-то кивнул, кто-то перехватил оружие поудобнее. Они были готовы. Я бросил взгляд на Добрыню, и он ухмыльнулся, хлопнув по щиту мечом.

— Последняя лестница, княже, — буркнул он, кивая на край стены, где двое дружинников сражались с киевлянами.

Я рванул туда, топоры в руках гудели, как живые. Первый враг высунулся из-за бойницы, его шлем был помят. Я рубанул правым топором сверху, проломив ему плечо, и он рухнул вниз, утянув топор за собой. Второй попытался зацепиться за край, но дружинник пнул его в лицо, и тот полетел следом, ломая шею о камни внизу. Лестница упала с треском, и я выдохнул. Опять без одного топора. Очередной я подобрал у лежавшего трупа врага.

— Все вниз! — крикнул я, махнув рукой. — К воротам! Быстро!

Дружина сорвалась с места, как стая волков, учуявшая добычу. Они побежали к лестницам внутри стены, ведущей во двор, их сапоги гулко стучали по дереву. Я шёл последним, бросив взгляд на лучников — те уже выстраивались у бойниц, натягивая тетивы и готовясь бить сверху. Веслава была среди них, её коса качнулась, когда она кивнула мне, молча подтверждая, что стена в надёжных руках. Я кивнул в ответ и рванул вниз.

Мы высыпали во двор Переяславца — тесное пространство между стеной и домами, заваленное бочками и обломками. Ворота были прямо перед нами, разбитые, с торчащими щепами, и сквозь них я видел, как киевляне и варяги собираются для атаки, очищая пространство от наваленных баррикад. Их крики доносились всё ближе, рога гудели.

Времени почти нет. Я шагнул вперёд, поднимая топоры, и оглядел дружину — около сотни человек, потрёпанных, но живых, с мечами, топорами и щитами в руках.

— Слушайте! — крикнул я, перекрывая шум. — Строимся клином! Вогнутым, к воротам! Заманиваем их внутрь и бьём с боков! Добрыня, левый фланг! Ратибор, правый! Я в центре!

Они зашевелились, выстраиваясь в строй. Я видел, как Добрыня пошёл налево, его щит мелькнул среди дружинников, а Ратибор рванул направо, его топор уже был наготове. Я встал в центре, чувствуя, как дружина смыкается вокруг меня, образуя полукруг, вогнутый к воротам. Это была рискованная затея — заманить врагов внутрь, чтобы окружить их, но если мы не сломаем их сразу, они просто задавят нас числом. Я сжал топоры крепче и бросил взгляд на ворота.

— Готовьтесь! — рявкнул я, и дружина напряглась, как тетива перед выстрелом.

Добрыня буркнул что-то своим людям, и они сомкнули щиты, готовясь к удару. Ратибор поднял топор, его глаза сузились, глядя на врагов. Мы успели в последний момент — едва строй замкнулся, как киевляне и варяги ворвались через ворота, их крики заполнили двор, а оружие блеснуло в воздухе.

Я выдохнул, чувствуя, как адреналин гонит кровь по жилам. Они шли на нас, отступать нам было некуда.

Я шагнул вперёд, поднимая топоры, и крикнул:

— Бей!

Дружина рванулась навстречу врагу, и бой начался.

Первые киевляне налетели на нас. Один бросился на меня с копьём, его глаза горели злобой под шлемом, но я уклонился и рубанул правым топором по древку — дерево треснуло. Он оступился, потеряв равновесие. Левым топором я ударил ему в грудь, пробив кожаный доспех, и он упал с хрипом, заливая грязь кровью. Второй подскочил следом, замахнувшись мечом, но я крутнулся, уходя от удара, и оба топора врезались ему в бока — он упал, даже не успев закричать. Дружина рванулась за мной, их оружие зазвенело, сталкиваясь с врагами, и двор наполнился шумом боя — криками, треском щитов, стонами умирающих.

Мы держали строй, заманивая их глубже. Киевляне и варяги лезли вперёд, их было больше, чем я мог сосчитать, но клин работал — они попадали в ловушку, теснимые с боков. Добрыня слева отбивал копья щитом, его меч мелькал, как молния, срубая врагов одного за другим. Ратибор справа орудовал топором. Мои люди дрались, как звери.

Но бой был слишком кровавым. Я видел, как один из наших упал, пронзённый копьём в грудь, как другой получил удар топором в плечо и осел с воплем. Стрелы с стены сыпались сверху — Веслава и лучники били точно, и каждый выстрел уносил жизнь врага, но их было слишком много. Я стиснул зубы. Пот смешивается с кровью на лице. Я шагнул глубже в гущу боя.

На меня вчетвером — варяги, здоровые, как быки, с копьями и щитами. Их шаги гудели по земле, глаза блестели под шлемами, и я понял, что это их лучшие воины, брошенные, чтобы сломать наш центр. Первый ткнул копьём, целясь мне в грудь, но я ушёл в сторону, чувствуя, как остриё скользит мимо, задевая плащ. Второй ударил сверху, но я отбил копьё правым топором, а левым рубанул ему по ноге — он заорал, падая на колено. Третий бросился с щитом, надеясь сбить меня с ног, и я почувствовал, как воздух сжался от его рывка.