"Фантастика 2025-45". Компиляция. Книги 1-16 (СИ) - Нивх Константин - Страница 5

— Береги себя, Илья!

Я пожал старику руку.

— Спасибо за всё, Тимофей Свиридович, — вполне искренне поблагодарил я его.

— Да чего уж, иди давай! — махнул он рукой и улыбнулся. — Смотри вон, как твоя тётка гарцует от нетерпения…

— И чего полез ручкаться с каким — то калекой, — недовольно прошипела тётка, уже находясь в такси, направляющееся на железнодорожный вокзал. — Мы и так опаздываем.

— А что так? — поинтересовался я, не обращая внимания на её настроение.

— Пришлось задержаться на вашей квартире. Везде волокита!

Быстро она! Отец был офицером Императорского Воздушного флота и по роду деятельности не раз и не два менял место «приписки», обходясь служебным жильём. Очевидно, тётку в первую очередь заинтересовало нажитое добро погибшего двоюродного брата, а уж потом её выздоравливающий племянник. Сей факт явно не в её пользу, но, к сожалению, выбора у меня особого нет и до 16—ти лет я не властен над собой.

Дело в том, как объяснил мне Тимофей Свиридович, что по местным законам совершеннолетними здесь считаются лица, достигшие 16 лет. Именно в шестнадцать подростку предстоит сделать выбор кем он будет в дальнейшем. Особенно это касается одарённых, хотя особого выбора для них как раз и нет. Уже в период инициализации в 12–14—летнем возрасте одарённые приходят к пониманию, что им предстоит служба во благо империи и императору и им по большому счёту дозволяется выбрать лишь дальнейшую специализацию, учитывая предрасположенность к стихиям. Даже такими слабосилками как я не разбрасываются: не всем же громить супостатов или продвигать науку, кому — то надо и за производством следить, и урожаи собирать, а там без магических артефактов никак! А взять бытовую сферу! Тот же самые замагиченные пылесосы и холодильники без накопителей работать не будут, а с ними далеко не всякий маг возиться будет. А алхимики и артефакторы? Им великие возможности в принципе не нужны! Вот и получается, что сразу же после инициализации мы находимся на государевой службе и уже приравнены к личному дворянству. Обучение в гимназии, а в дальнейшем и Магическом корпусе для нас предопределено империей, причём на бесплатной основе. Потраченные государством средства на обучение будущих магов отрабатывается стандартным 25—летним контрактом.

Честно говоря, когда я услышал о таком кабальном контракте едва не выпал в осадок, но бывший гвардеец моё возмущение не поддержал. Что для мага 25 лет, если они доживают до трёхсот и более? Как он утверждает, многие из них не прочь продлить контракт не желая идти на службу в родовые кланы.

Всю дорогу до вокзала я глазел в окно. Да, там было на что посмотреть! Если с архитектурой всё было вполне ожидаемо: малоэтажные (в основном в два — три этажа, весьма редко встречающиеся в четыре и выше) каменные и кирпичные дома с вычурными вензелями на фасадах, то что — то сказать определённое насчёт снующего туда — сюда транспорта я затрудняюсь. Первое, что бросалось в глаза — местные угловатые и немного неуклюжие мобили с огромными фарами на капотах совершенно не коптили смрадным выхлопом, они парили тоненькими струйками пара. Да, в этом мире двигатель внутреннего сгорания как — то не прижился, здесь вотчина пара и магии. Как ни странно, но и представители гужевого транспорта на улицах города встречались довольно часто.

Вечер был уже в самом разгаре, когда мы оказались у железнодорожного вокзала. На перроне нас встречал долговязый мужчина средних лет с заискивающей улыбкой на лице.

— Антон! Перенеси багаж в моё купе, — по — хозяйски распорядилась тётка и обернувшись ко мне с раздражением продолжила. — Илья, хватит зря глазеть по сторонам, лучше помоги Антону!

А вот это уже перебор! В носильщики я точно не нанимался, да и по статусу не положено! Ни к лицу дворянину тяжести таскать! Шучу конечно и, если бы тётка попросила по — человечески, помог бы с радостью, но в таком тоне со мной разговаривать не нужно! Ещё в той жизни это было чревато для окружающих… Демонстративно отвернувшись в другую сторону, сделал вид, что ничего не слышал. Тётка фыркнула и подошла к кондуктору, стоящего у вагона. Антон молча подхватил несколько тяжёлых баулов и потащился за Дарьей Семёновной.

М — да… и что это всё значит? Не успел я толком удивиться, как тётка и Антон уже вышли из вагона.

— К сожалению, билетов в кассе уже не было и вам придётся ехать в другом вагоне классом пониже, — Дарья Семёновна протянула билеты Антону. — Как только прибудем, зайдешь за вещами.

На меня тётка демонстративно не обращала никакого внимания. Как — то не складываются у нас с ней отношения… Возможно, Илья бы и дрогнул, глядя на столь неприкрытое хамство, но я — то был взрослым мужчиной и с такими выкрутасами уже не единожды сталкивался. Переживём, запомним, отомстим! Опять шучу, наверное…

— Пойдёмте, нам туда, барин, — Антон махнул рукой в конец состава.

К глубокому удивлению, наш купейный вагон превзошёл все мои ожидания. По убранству и комфорту он превосходил всё видимое мной ранее, а попутешествовать, в своё время, мне пришлось изрядно. Не было стандартной показухи и ляпистости в интерьере — всё было основательно и солидно, начиная от ворсистого ковра в проходе, бархатных занавесок с бубенчиками на окнах и заканчивая уже заправленными ко сну местами. Пока мы размещались кондуктор раза два забегал в наше купе и интересовался не нужно ли, что нам. Сервис, однако!

Из Ревеля до Москвы поезд добирается чуть больше суток, потом нам предстоит пересадка и ещё почти полдня уже до Нижнего Новгорода. Времени чтобы отоспаться и привести свои чувства в порядок более чем достаточно. Нашими соседями оказались два мелких городских чиновника, спешащие по своим делам в Москву. Сразу же после того, как поезд тронулся они направились в вагон — ресторан, где пропали до глубокой ночи. Кондуктор в очередной раз предложил горячий чай и бутерброды, отказываться не стали. Платил Антон.

Тщательно пережёвывая очередной бутерброд неотрывно пялился на своё отражение в зеркале на двери. Наконец — то рассмотрел себя в полный рост. Если нацепить очки, то выходил типичный ботан — заморыш. Такого соплёй перешибёшь и не заметишь. Рост чуть больше метра семидесяти, болезненная худоба, нескладная и угловатая фигура. Причёска… а нет никакой причёски, почти четыре месяца в коме весьма благоприятно сказалось на моей шевелюре. Нет, пару раз меня обкорнали, но сейчас буйная россыпь чёрных, как смоль волос явно требовала срочного ухода. Глаза с зелёным отблеском притягивал взгляд и в скором времени обещали стать грозным оружием. Правильные и чёткие линии лица достались от отца и если немного откормить, то выглядеть буду вполне себе ничего. Чем — то даже похож на Тома Круза в молодости. А в общем, в нынешнем виде я представлял собой довольно жалкое зрелище. В ближайшее время мне предстоит здорово поработать над собой, чтобы избавиться от ненормальной худобы и подростковой угловатости.

Разговаривать абсолютно не хотелось, да и Антон оказался ещё тем молчуном. Его глупая улыбка моментально сошла на нет, как только тётка исчезла с нашего горизонта и сейчас он выглядел вполне адекватно. Я не стал дожидаться соседей, переоделся и забрался на верхнюю полку, где моментально вырубился до самого утра.

День начался с гигиенических процедур и лёгкого перекуса с горячим чаем. Обрядившись в гимназическую униформу (другую одежду тётка мне не предложила, уверив, что весь мой гардероб упакован и отправлен багажом) пошёл исследовать состав. В хвост идти не было никакого смысла, там общие вагоны, а вот сходить посмотреть на ресторан стоило, может по пути ещё, что интересное отыщется.

Повезло. Перед самым вагоном — рестораном наткнулся на купе цирюльника. Содрал с меня полтинник вместо положенных тридцати копеек объясняя цену крайней запущенностью моей шевелюры. Зато теперь я щеголял коротким ежиком волос и благоухал «дорогим» одеколоном. Поглядывая на петлицы с нашивками одарённого, цирюльник посетовал, что я столь кощунственно отношусь к своей копне волос и не следую нынешней моде среди сверстников, у которых в фаворе длинные пряди, прихваченные на голове в виде конского хвоста. Особой любви к лошадям я не испытывал, а потому ворчание мастера просто проигнорировал. Насколько я помню, отец всегда стригся накоротко и его пример для меня куда весомее.