Генеральный попаданец 2 (СИ) - Коруд Ал - Страница 33

Главный космический конструктор оборачивается:

— На орбите со временем можно собрать большой межпланетный корабль, ребята.

Народ несказанно оживился. Не могут эти «ребята» без мечты. Глушко смотрит куда-то наверх:

— То есть не прыгать выше головы, а идти последовательно, Леонид Ильич?

— Так точно.

— Может, и правильно. Но сколько всего предстоит сделать?

Вот тут их и пригнуло. Это нам кажется просто, а эти умные люди понимают грандиозность стоящих перед ними задач. Придется заново создавать целые отрасли промышленности. И надо заметить, самые передовые отрасли. Благодаря этому, СССР совершит технологический скачок. Еще бы воспользоваться им сполна, чтобы обойти конкурентов.

— Скажу больше, товарищи. Вскоре надо начинать проектировать многоразовый орбитальный корабль-ракетоплан. Что будет доставлять грузы и космонавтов на орбиту. С помощью его можно выводить за раз несколько спутников, снимать с орбиты отработанный материал.

Вот тут наши дорогие конструкторы чутка удивились. Был бы перед ними сейчас не Первый секретарь ЦК КПСС, а ученый футуролог или писатель-фантаст, то они восприняли бы такое заявление благосклонно. Но такие государственные деятели, как я, обычно мыслят пятилетками. То есть я им фактически вручил манифест, авансированный заранее. Ничего, ребята, вы у меня еще попляшете!

Мы сидели в кабинете и пили чай. Мне нужны были для этого разговор лишь Королев и Черток:

— Сергей Павлович и Борис Евсеевич, как вы смотрите на то, чтобы пригласить обратно в Союз товарища Греттрупа?

Королев с таким сомнением глянул на меня, что я на миг заколебался. Но взгляд выдержал. И опять в бой первым ринулся Черток:

— Зачем? Мы еще с пятидесятого года ушли намного дальше. Мы благодарны немцам за прошлые уроки, но они нам нынче не учителя.

— Хорошо, — я не собирался сдаваться. По моему мнению много масла в каше не бывает. — Но Греттруп нынче основал компанию DATEGE в сфере обработки данных. Это непревзойденный специалист в области информатики и кибернетики.

Сергей Павлович остро на меня глянул:

— Леонид Ильич, скажите сразу — он нужен вам для развития других отраслей?

— И это тоже. Но вы должны помочь мне убедить его переехать в Советский Союз и дать прикоснуться к вашей программе. Кто его знает, насколько взгляд со стороны будет полезен нам.

Черток покачал головой:

— После того, что мы для них сделали?

И глаза у знаменитого конструктора были печальными. Дьявол, что за страна у нас такая? Великих не ценим, удачливых гнобим? Как обратить дискурс? И что делать спроклятой секретность. Немец должен понять, что уедет в Союз навсегда.

Вот такое вот непростое общение с гениями. Радует лишь то, что в здешних обстоятельствах им все равно придется подчиниться. Но мне хочется, чтобы они думали, что идеи пришли им на ум самим. Поэтому на следующий день меня ждали в Академии Наук. Трудно, вообще, вообразить похожую на эту эпоху, когда ключевые лидеры государства так тесно общались с учеными и инженерами. Внезапно само существование державы оказалось четко зависимо от текущих научных достижений.

И ведь они пережили эпохи застоя, катастройки и безвременья девяностых. Мы по итогу получили ядерные технологии, самую развитую космическую индустрию. Ну и, разумеется, связанные с ними отрасли промышленности. Это только кажется, что Космос избыточен. Он толкает человечество вперед. Ведь само оно по природе лениво.

Информация к сведению:

Борис Черток:

Всего в НИИ-88 из Германии прибыло более 150 немецких специалистов. С семьями это составило почти 500 человек. В составе прибывших были и высококвалифицированные ученые, и инженеры, которые сотрудничали с нами в институтах «Рабе» и «Нордхаузен». Так, в немецком коллективе оказалось 13 профессоров, 32 доктора-инженера, 85 дипломированных инженеров и 21 инженер-практик.

Организация немецких специалистов, размещенная на острове Городомля, получила статус филиала № 1 НИИ-88. Таким образом, формально весь состав подчинялся директору НИИ-88 Гонору. Директором филиала вначале был назначен Ф. Г. Сухомлинов, работавший ранее в аппарате Министерства вооружения, но вскоре его заменил П. И. Малолетов, бывший директором завода № 88. Руководителем с немецкой стороны был назначен профессор Вольдемар Вольф, бывший руководитель отдела баллистики фирмы «Крупп», а его заместителем — инженер-конструктор Бласс. В состав немецкого коллектива вошли видные ученые, труды которых были хорошо известны в Германии: Пейзе — термодинамик; Франц Ланге — специалист по радиолокации; Вернер Альбринг — аэродинамик, ученик Прандтля; Курт Магнус — физик и видный теоретик-гироскопист; Ганс Хох — теоретик, специалист по автоматическому управлению; Блазиг — специалист фирмы «Аскания» по рулевым машинам.

Вернер фон Браун так отозвался о вывезенных к нам немецких специалистах: «… СССР все же удалось получить главного специалиста по электронике Гельмута Греттрупа… Но он оказался единственным крупным из специалистов Пенемюнде, оказавшихся в их руках».

В 1946 и начало 1947 года руководством НИИ-88 был составлен тематический план работы немецкого коллектива, включавший консультации по выпуску русского комплекта документации по А-4, составление схем исследовательских лабораторий А-4 и ЗУР, исследование вопросов, связанных с форсированием двигателя А-4, разработку проекта двигателя с тягой 100 т, подготовку к сборке ракет из немецких деталей, укомплектованных в институте «Нордхаузен».

Важнейшим этапом этого периода, пожалуй, была разработка предложений к программе пусков А-4, которые планировались на осень 1947 года на Государственном центральном полигоне в Капустином Яре («Капъяре»). Перед немецкими специалистами, среди которых были участники боевых стрельб и специалисты по измерениям и баллистике, была поставлена задача получить максимум информации о ракетах при минимальном числе пусков. Практически речь шла о программе, не превышавшей 10–12 пусков. С этой работой немцы справились успешно, а Хох и Магнус, как уже я говорил выше, помогли определить причину сильного отклонения ракеты А-4 при втором пуске

В июне 1947 года у директора НИИ-88 состоялось совещание по вопросу перспективы и организации дальнейших работ немецких специалистов. Полугодовой опыт показал, что немецкие специалисты, не представлявшие полностью укомплектованного коллектива, практически изолированные от вновь формируемой технологии производства, не связанные с нашей вновь организуемой кооперацией по двигателям, системам управления и материалам, не способны решать задачи создания новых ракетных комплексов.

Тем не менее по предложению Греттрупа им была предоставлена возможность испытать свои творческие силы и разработать проект новой баллистической ракеты дальнего действия. Проекту ракеты был присвоен индекс «Г-1» (позднее фигурировал еще индекс Р-10). Руководителем проекта и главным конструктором новой ракеты был назначен Греттруп. Вновь созданный в «коллективе 88» отдел получил те же права, какими пользовались все другие научно-исследовательские отделы института

Королев не поддерживал тесного контакта с немцами по совершенно другим, чисто личным мотивам. Ему, одному из первых зачинателей ракетной техники в нашей стране, пришлось сполна испить горькую

чашу унижений, начиная с ареста в 1938 году, убедиться после освобождения в 1944 году, что многие вынашиваемые им идеи уже осуществлены другими и во многом немецкие ракетчики ушли значительно дальше самых предельных его планов. Обидно было, получив наконец-то должность Главного конструктора, испытывать не свою, а немецкую ракету А-4 и конструировать отечественную Р-1, являющуюся по постановлению правительства ее точной копией. Будучи по натуре человеком властным, честолюбивым и легко ранимым, он не мог скрыть своих чувств, когда ему намекали, что «ты же не свою ракету делаешь, а воспроизводишь немецкую». По этому поводу министр Устинов, который был инициатором точного воспроизведения немецкой А-4 как школы для производства, не раз имел с Королевым серьезные конфликты.