Генеральный попаданец 2 (СИ) - Коруд Ал - Страница 15

Умен этот немецкий напыщенный от собственной значимости партфункционер. Еще в декабре 1962 г. Ульбрихт заявил, что руководство СЕПГ намерено отказаться от прежней экономической политики. Он потребовал покончить с идеей примата политики над экономикой, поскольку экономические задачи имели теперь преимущество. И главную роль в разработке новой реформы играли технократы, а не партийные функционеры. Ульбрихт стремился обойти партийную элиту, компетентности которой в экономических вопросах он больше не доверял. Что-то похожее случилось позже в СССР, но Косыгинской поезд на пути в рыночную реформу довольно быстро забуксовал. Генеральный же отнюдь не был Дэн Сяопином, чтобы обойти на кривой козе партократию. Так что, сам того не ведая, глава ГДР дает мне в руки мощный рычаг против советской партократии.

«У них же получилось!»

И что еще интересно: прямо на глазах произошли важнейшие изменения в лексике реформаторов. Появление термина «система», например, указало на явный рост влияния кибернетики, когда о социализме предлагалось думать, как об интегрированной, донельзя сложной системе. После смерти Сталина, который по странной причине запретил развитие кибернетики, новое советское руководство превратило новую науку в прогрессивную и социалистическую. В октябре 1961 года накануне открытия XXII съезда КПСС, был опубликован сборник статей «Кибернетику — на службу коммунизму!». Народное хозяйство уже рассматривалось как сложная кибернетическая система, включающая в себя огромное количество различных взаимосвязанных контуров управления. То есть пока наши умники чесались, немцы решительно взяли новую науку на вооружение. Любопытненько! Кто это у них такой умный?

— Вы не боитесь, товарищи, что уйдете слишком далеко от построения социализма, создавая его государственный рыночный вариант?

— Конечно, нет! Ведь все процессы проходят под строгим контролем партии.

Слишком быстро ответил. То есть налицо самый настоящий ревизионизм. И мы, советские коммунисты ничего поделать с этим не можем. В иной истории везде в соцлагере происходило то же самое. Потому в конце восьмидесятых их чахоточный социализм, зачастую подпитываемый заемными ресурсами, стремительно рухнул. Эти страны не самодостаточны и могут существовать лишь в более крупной системе. Ушел СЭВ, пришел ЕС. Промышленность переформатировали, скупили или частично утилизировали. Но в этот раз голос туземцев не учитывался. Кому-то достались плюшки, кому-то дырка от бублика.

Откуда вообще выросли корни новой немецкой модели? После возведения Берлинской стены 13 августа 1961 года ГДР не могла рассчитывать и на советскую помощь в прежнем объёме. Осенью 1962 года правительственная делегация ГДР вернулась из Москвы с пустыми руками. Председатель Государственной плановой комиссии Карл Мевис, намекнувший советским руководителям, что СССР мог бы помочь ГДР в наполнении «витрины социализма», получил холодный отказ: если немецкие товарищи хотят быть «витриной», пусть наполнят её собственными силами. Вот и стараются как могут. Такое рвение обязательно требуется подержать. Поправки внесем позже как основные акционеры.

— Хорошо, — улыбаюсь и замечаю, как немецкие руководители расслабляются. Я все-таки как никак их генеральный фюрер. — А мы, в свою очередь, будем изучать ваш опыт.

Глава ГДР расплывается во весь рот:

— Мы всегда рады помочь нашим советским камераден. Теорией и практикой социалистического строительства.

Тщательно пряча кислую мину, оглядываюсь на помощника, то берет у меня папку и несет Ульбрехту. Я комментирую:

— Изучите, битте, мои предложения сегодня, Вальтер. А завтра на свежую голову переговорим. После обеда я улетаю в Польшу.

Пишу в блокноте: найти их специалистов по планированию и кибернетике. Вызвать в июне на экономическо-кибернетический симпозиум. На нем я соберу лучшие умы Союза. И пожалуй, добавлю туда специалистов из Восточной Европы. Венгры и немцы мне нужны самому, сугубо как практики. Чую, что старые сталинские кадры уже не справятся с объемом возлагаемых на них задач и придется придумывать нечто новое. Между тем сентябрь, когда на очередном пленуме будет решаться судьба экономической реформы все ближе и ближе.

Будущее «витрины социализма» также в тумане. В той вселенной по многим социальным показателям ГДР была на уровне самых развитых европейских стран: продолжительность жизни — 74 года, низкая детская смертность и мощное олимпийское движение. По количеству наград сборная ГДР была на втором месте после советской. В ГДР многие свободно ходили в джинсах, пили лимонад под названием Vita Cola и ездили на машинах. Автомобиль был у каждого пятого. Такого уровня автомобилизации не имелось ни в одной другой соцстране. По объёму промышленной продукции страна занимала 6-е место в Европе. Если бы не крах социализма, то держава восточных немцев могла жить и дальше. Только вот как?

Чаяния молодежи и «прогрессивной общественности» переметнулись в сторону Запада. Её слишком долго обрабатывали. Нет, Западный Берлин для нас проклятие. Я не я, если не подчиню его нам. Пора пересмотреть договорённости с былыми «союзниками» и найти к воротам волшебный ключик.

Ульбрихт тем временем с любопытством пробегается глазами по материалам. У кого-то завтра будет болеть башка! Предложения там крайне интересные. И далеко еще не все озвучены. В моем мире немцы неплохо делали электронику. Их предприятие Robotron являлся флагманом ГДР в области производства и сбыта электронной вычислительной техники, персональных компьютеров, микрокалькуляторов, а также соответствующих производственных систем и программного обеспечения. Pentacon Dresden, Carl Zeiss Jena, ORWO, эти бренды знали много где. 46,6% общего экспорта Восточной Германии в 1985 году составляли машины, оборудование и транспортные средства. На 1989 год основными партнерами по экспорту были: Советский Союз, ФРГ, Чехословакия, Польша и Венгрия.

Мои предложения существенно расширяют наше сотрудничество. Я предлагаю создание инновационных кластеров на территории восточной Германии. Микроэлектроника, химия, глубокая переработка нефти, машиностроение. Но планируемые высокотехнологические корпорации будут совместными. То есть сначала немцы возводят предприятия и начинают производство нового на рынке продукта. Затем с их помощью его станут изготавливать на предприятиях СССР, входящих в «Технолоджи концерны».

Нет, это не совместные предприятия в привычном нам виде, балансы у каждой стороны будут наособицу. Прибыль и убытки делить на всех не будем. Скорее каждое предприятие станет отдельным филиалом общего концерна. Указание проработать идею я отдал на откуп нашим «рыночникам», хоть какой-то толк от них. К концу месяца у меня на столе будут готовые проекты. Если ГДРовцы согласятся, то приедут к нам на переговоры. Надо успеть внести планы на следующую пятилетку. Первоначальный взнос за СССР, что немецкой стороне выгодно.

Если ГДР будет ориентироваться на экспорт, то наши СП закрывать многочисленные «дыры» во внутреннем торговом балансе. Выгода в итоге двойная. ГДР получит валюту за счет экспорта продуктов глубокой переработки передовых технологий, насыщение собственного рынка и бартер с соседями. Мы же в обмен заимеем продвинутые производства и опыт европейской инженерной мысли. И что не менее важно — навыки трудовой дисциплины лучших работников мира. Советские инженеры, разработчики, а также квалифицированные рабочие начнут исполнять свои обязанности на немецких предприятиях, изучая производство нового продукта. А затем эти компетенции принесут на родные заводы и фабрики. Заодно расширят кругозор, и, чего греха таить, привезут много «ништяков».

Представляю, какая драка начнётся за место в ГДРовскую командировку. У меня родственник, механик торгового флота рассказывал о подобном. Когда их суда шли на ремонт в западные страны, то тут же всякие политруки и конторские крысы вспоминали, что они тоже как бы «моряки». Ну этот вопрос мы решим просто — визировать командировки будут сами немцы, а под них копать не получится. Да и руководству совместных концернов невыгодно всякую политграмотную шелупонь в загранкомандировку посылать.