Тёмный маг. Книга 4. Выбор пути - Ключевской (Лёха) Алекс - Страница 13

И поэтому сейчас, когда моё раздражение требовало выхода, я, перебив Эда, задал этот вопрос, который не хотел задавать, потому что не хотел знать на него ответ. Эдуард – Великий Князь, его так воспитали, и никакие катаклизмы не сделают его другим. А на что способны Лазаревы, когда речь идёт о Семье, я уже знаю: разрушенная школа до сих пор стоит перед глазами.

Эдуард вздохнул и прикоснулся кончиками пальцев к своим глазам, а затем поднёс руку к виску.

– Всё здесь, нужно только уметь видеть.

– Неправда! Тёмные не могут читать других Тёмных.

– А кто тебе сказал, что я читал тебя? – прямо спросил он, посмотрев мне прямо в глаза.

– Не смей, слышишь, – прошипел я, соскакивая с кровати, едва сдержав стон из-за того, что сразу порезал ноги об остатки потолка, – не смей так обращаться с моими друзьями. Со своими можешь делать что угодно, но с моими не смей!

– Видишь ли, Дмитрий, я не могу последовать твоему совету. А знаешь почему? Потому что моих друзей уже много веков нет в живых, – Эдуард сказал это таким тоном, что я почувствовал себя виноватым, хотя это он… Я сжал кулаки. Эдуард же швырнул на мою кровать какую-то книжку в чёрной кожаной обложке. – Наслаждайся. Хотя сдаётся мне, больше, чем ты уже ненавидишь свою Семью, ненавидеть просто невозможно.

С этими словами Эдуард резко развернулся и вышел из разрушенной комнаты. Я же стоял посреди разгрома абсолютно голый, не понимая, зачем я скинул с себя покрывало, когда вскакивал с кровати, и чувствовал себя полным ничтожеством. Вот так, Митя, Великий князь может поставить тебя на место одним жестом, и ты даже не сможешь оправдаться, потому что он не опустится до твоего уровня, и не вступит с тобой в спор.

Я простоял так несколько минут, невидяще глядя на дверь комнаты. Дождь из мелко моросящего постепенно превращался в ледяной ливень и понемногу начал приводить меня в чувство.

На периферии сознания мелькнула мысль, что дождь зимой – это как-то неправильно. А уж когда этот дождь идёт в твоей спальне… Сразу стало холодно, мокро и гадко.

Я тряхнул головой, добрался до ванной, которая только чудом уцелела, схватил полотенце, чтобы хоть чем-то прикрыться, и выбрался в коридор. Первым желанием было вломиться в комнату к Ванде или к Егору, чтобы убедиться, что с ними всё в порядке. Оглядевшись по сторонам, передумал. Что-то мне подсказывало, что если здесь никто не носится с воплями, то «непредвиденная случайность» произошла только в моей спальне.

Всё-таки Эдуард приносит несчастье. А если учитывать, что небольшой катаклизм произошёл настолько точечно, можно смело утверждать, что квинтэссенция невезения дядюшки наступает, когда он находится рядом со мной. Интересно, это как-то суммируется? Может, его проклял кто-нибудь? Или всю нашу семью? Нужно будет уточнить, невезения начали сопровождать Эда до того момента, как он рассорил Семью с Гараниными или после этого. Или ещё кому смог насолить так качественно за свои двадцать восемь лет. А то мало ли.

Плюнув на пол, я вернулся в комнату за той книжкой, что всё ещё лежала на моей кровати, а затем побрёл в родительскую спальню. Буду спать здесь. Перед тем как завалиться в постель, я принял душ, чтобы смыть с себя строительный мусор, под каплями дождя превратившийся в засохшую грязь.

Проснулся я оттого, что кто-то пристально на меня смотрел. Какое неприятное ощущение. Кое-как разлепив веки, я увидел две пары глаз, создающие этот дискомфорт. Эдуард сидел на краю кровати, а дворецкий Николай стоял по другую сторону, и они оба заглядывали мне в лицо.

– Вы чего? – только и сумел вымолвить я.

– Вас потеряли и теперь ищут по всему дому, Дмитрий Александрович, – на мой вопрос ответил Николай. Оборотень же так и остался сидеть на кровати, пристально меня разглядывая.

– Меня, конечно же, так трудно найти, – буркнул я, и, отвернувшись к стене, закрыл глаза.

– Мне передать господам, что я нашёл хозяина? – чопорно спросил дворецкий.

– Нет. Пусть дальше ищут, – я проговорил эту умную мысль и снова начал засыпать. Сквозь сон я услышал голос дяди Эда, который задумчиво проговорил:

– Я много думал, и ты прав, читать твоих друзей действительно было необязательно. Хотя это единственное, что я мог сделать, чтобы быстро разобраться в современных реалиях и в случившемся. Особенно после того, как его величество взвалил на меня эту огромную ответственность в виде твоего воспитания. Извини, я постараюсь избегать подобных поступков в будущем.

Кажется, я даже пробурчал в ответ что-то маловразумительное, но явно одобрительное. Мне показалось, что не прошло и минуты, как над моим ухом раздался мужской голос.

– Нет, это же надо! – надо запомнить этот феномен: когда Иван Рокотов злится, он говорит очень тихо. Подозреваю, мне эти знания пригодятся. – Все с ног сбились, тебя по всей округе ищут, в панике мечутся, а ты просто нагло дрыхнешь!

– А что меня искать, куда я из дома-то денусь? – я попытался перевернуться на другой бок. Накопившаяся усталость давала о себе знать, а после ночного происшествия явно произошёл откат. Сейчас я чисто физически не мог подняться с кровати. Я снова закрыл глаза, но в этот момент с меня бесцеремонно сорвали одеяло.

– Так значит, тебя не нужно было искать? Ты представь, что мы подумали, когда увидели полностью разрушенную комнату, и твоё отсутствие в ней! А учитывая, что ты приволок непонятно откуда камней на почти неприличную сумму, мы пришли к логическому выводу о твоём похищении. И это как минимум, – прошипел полковник. – Ты в курсе, какая охота развернулась за этими драгоценностями?

– Меня просветили про гильдии. А вы, параноики, отстаньте от меня. Камни эти оказались в доме больше полугода назад. Если бы хоть кто-то узнал, что Наумов как-то связан с их исчезновением, то уже давно вломились бы сюда. Точнее, они попытались бы. Правда, их бы ждал большой сюрприз уже на стадии прохождения ворот. И вообще, откуда вы узнали про камни?

– Мне Эдуард рассказал.

– Ну конечно, кто ещё мог это сделать, – я открыл глаза и посмотрел на полковника. – Значит, уже просто Эдуард? Быстро же вы спелись. Но тогда нужно было у Эдуарда спросить, что произошло, и где я могу находиться.

– Дмитрий, хватит вести себя как ребёнок. – Рокотов сложил руки на груди и нахмурился.

– Так, может быть, вы все перестанете вести себя со мной как с ребёнком? – я подскочил на кровати. – Может, уже начнёте посвящать меня в то, что планируете со мной сделать? И не надо заливать про то, что его величество, которого даже в облике призрака мы все чуть ли не целуем в его призрачный зад, вас попросил присмотреть за одним неуравновешенным сиротой. Хватит. Мне это надоело. Если хотите в ответ получить послушание, о котором все так бредите, постарайтесь проявить ко мне хоть каплю уважения.

– Дмитрий, что у тебя за склонность к эксгибиционизму? – полковник хмыкнул, разглядывая меня, а я внезапно вспомнил, что абсолютно голый. На мой спич о взаимном уважении Рокотов никак не отреагировал, по крайней мере, внешне. Покраснев, я схватил покрывало и укутался в него пробурчав:

– В определённых вопросах вы удивительно похожи на Григория. Но этот дом всегда принадлежал Лазаревым. Какой идиот мог попробовать меня отсюда выкрасть? Да в этот дом вообще может войти без членовредительства только тот, у кого есть допуск! – весь мой боевой настрой о восстановлении справедливости куда-то мгновенно исчез.

– Хорошо, – Иван скрестил руки на груди. – Тогда как здесь оказались твои друзья и я? Только не говори, что открыл нам этот допуск.

– Это я настроил допуски всем присутствующим. – Ответил вместо меня Эдуард, прислонившись к косяку открытой двери. – Дмитрий пока этого делать не умеет. И это одно из первых, чем мы с ним займёмся на наших занятиях.

– Но… – я попытался что-то возразить, однако Эд не дал мне этого сделать.

– Довольно удобно, что я всё-таки Лазарев, не правда ли? Это даёт возможность многое с тобой делать в твоём же поместье. – Он очень неприятно усмехнулся. – Я успокоил твоих друзей, сообщив, что ты жив, и находишься под защитой дома. Сейчас они ждут нас в столовой на завтрак. В этом доме не нашлось ничего подходящего им по размеру. Полагаю, необходимо начать сегодняшний день именно с приобретения необходимой одежды. – Добавил он задумчиво.