Доктор Крюк 2 (СИ) - Гросов Виктор - Страница 41

В углу, у стены, сидел священник. Тот самый, из церкви. Руки его были скручены веревкой, во рту торчал кляп, а черные глаза буравили меня. Он дернулся, пытаясь что-то промычать, но кляп глушил звуки. Я медленно обернулся к Моргану. Тот стоял, скрестив руки, и смотрел на меня с наглой ухмылкой.

— Ты что наделал, Генри? — выдавил я.

— Да брось, Крюк, — отмахнулся он, будто мы о пустяке говорили. — Ты хотел правду про карту? Вот он, твой ключ. Теперь потолкуем, как ты велел, но только по-моему.

Я смотрел на перекошенное лицо священника. Гнев и растерянность рвут меня пополам. Это был не мой путь. Я, Николай Крюков, врач, лечивший пиратов, учивший их перевязывать раны и мыть руки, не затем сюда попал, чтобы людей в трюмах вязать, как скот. Но этот чертов пират Морган переступил черту, которую я сам себе нарисовал еще на «Грозе Морей». И хуже всего — он втянул меня в это по уши. Я шагнул к нему, сжимая кулаки:

— Я сказал — без глупостей! Ты хоть понимаешь, что натворил?

— Понимаю, — спокойно кивнул он. — Понимаю, что мы теперь ближе к карте Дрейка, чем ты со своими танцами вокруг да около. Он знает, Крюк. И скажет.

Священник снова дернулся, замычал громче. Обратной дороги не было. Отпустить его? Он побежит к испанцам, и к утру нас повесят на площади. Оставить? Это значит держать его тут, пока не сломается, а я не палач. Я отвернулся, глядя в темноту.

— Ты перешел грань, Генри, — тихо сказал я. — Это не игра.

— А ты думал, сокровища Дрейка нам на блюде поднесут? — хмыкнул он. — Это море, Крюк. Тут либо ты, либо тебя.

Я промолчал. Подвал давил на меня тишиной, прерываемой только глухим мычанием священника. Морган прав в одном — я влез в эту игру, когда согласился искать карту, когда стал капитаном, когда позволил Веже превратить меня из старика в пирата. Но вот так? Связывать людей, держать их в цепях, выбивать правду? Это не я. Или уже я?

— Что дальше? — устало спросил я, глядя на Моргана.

— Допросим, — пожал он плечами. — Ты или я. Выбирай.

Я смотрел на Моргана. Гнев медленно уступает место холодной ясности. Подвал был тесным, стены сочились сыростью, а воздух пропитался запахом плесени. Фонарь в руках Генри бросал длинные тени. Священник у стены тяжело дышал, его сутана была перепачкана пылью, а в глазах мелькало отчаяние. Я заметил, как дрожат его пальцы, стянутые грубой веревкой, — он не привык к такому обращению, это точно. Человек, привыкший к молитвам и ладану, а не к канатам и кляпам.

— Допросим, — медленно повторил я, словно пробуя слова на вкус. Они оставляли горький привкус. — И как ты себе это представляешь? Будешь ему пальцы ломать, пока не заговорит? Или просто пугать до смерти, пока не обмочится от страха?

Морган хмыкнул, будто я сказал что-то смешное и шагнул ближе к священнику. Его сапоги глухо стукнули по каменному полу, и эхо отдалось в углах подвала. Он присел на корточки перед пленником, глядя ему прямо в глаза, и вытащил из-за пояса нож. Лезвие тускло блеснуло в свете фонаря, и священник дернулся, издав приглушенный вопль.

— Видишь, Крюк, — хмыкнул Морган, не отводя взгляда от своей жертвы, — он уже готов петь. Просто надо дать ему понять, что молчать дороже выйдет. Ты же не хочешь, чтобы все наши труды пошли прахом из-за этого святоши?

Глава 20

Я стоял в подвале заброшенного склада у причалов Портобелло, тьма здесь была такая, что хоть ножом режь. Пыльные бочки, заваленные рваной парусиной, громоздились вдоль стен, а под ногами хрустели осколки стекла и кости мелких тварей, которых давно никто не тревожил. Сквозь щели в прогнивших досках пробивался соленый ветер с моря, принося запах гниющих водорослей и далекий гул волн. Свет от факела дрожал на стенах, выхватывая из мрака лицо ухмыляющегося Генри Моргана, как черт, довольного собой. А перед ним, на коленях, с руками, связанными за спиной, сидел седой священник, с горящими глазами, в рваной сутане, которая висела на нем, как тряпка на пугале.

Во мне закипает горячая ярость, как расплавленный свинец в жилах. Этот чертов Морган, который возомнил себя гением интриг, перешел все границы. Похитить священника! Да еще тащить его сюда, в эту дыру, где нас могли засечь в любой момент! Я шагнул к нему, сгреб за воротник и рванул на себя.

— Ты что творишь, Морган? — прошипел я. — Ты соображаешь, что на нас теперь вся испанская стража может свалиться? Губернатор нас живьем закопает за такое!

Он только ухмыльнулся шире, обнажая желтые от табака зубы и вывернулся из моей хватки.

— Спокойно, Крюк, — бросил он, отряхивая куртку, словно я его запачкал. — Этот старик — ключ к гробу Дрейка. А гроб — это золото, слава! Ты же сам этого хочешь. Тут нельзя по-другому. Эти испанцы не понимают без силы.

Я отпустил его. Хотелось врезать ему, но я сдержался. Морган прав в одном: если священник знает что-то о Дрейке, мы можем вытянуть из него ниточку к третьей части карты. А карта — это не просто золото, это понимание того, что за тайна спрятана старым лисом Фрэнсисом Дрейком.

Я перевел взгляд на священника. Он уже очнулся, поднял голову и уставился на нас. Глаза его горели, а дрожащий голос был полон праведного гнева.

— Вы будете прокляты! — прохрипел он, сплевывая на пол. — Оба! Богохульники, воры, грешники! Господь покарает вас за это. А души ваши будут гореть в аду!

Морган шагнул к нему, выхватил кинжал из-за пояса и приставил к горлу старика. Лезвие блеснуло и я заметил, как священник вздрогнул, но не отвел взгляд.

— Говори, старик, — прорычал Морган, нажимая чуть сильнее, так что на коже проступила тонкая красная полоска. — Где гроб Дрейка? Или я вырежу тебе язык и скормлю его чайкам!

Я выдохнул, шагнул вперед и положил руку на плечо Моргана, отводя его назад. Не можешь предотвратить — возглавь. Всегда выручало.

— Убери железку, Генри, — сказал я максимально спокойно и вежливо. — Дай мне с ним поговорить.

Морган фыркнул, но кинжал убрал, отступив на шаг. Я присел перед священником. Кожа его была морщинистой, а в глазах, кроме злости, мелькала тень страха. Он был не из тех, кто легко ломается. Я знаю, как выжать правду из таких. Врач я или кто? Семьдесят лет жизни, из них половина на кораблях, научили меня разбираться в людях.

— Послушай, отец, — начал я тихо, почти мягко. — Мы не хотим тебе зла. Ты скажешь, что знаешь, и пойдешь домой. Никто тебя не тронет. А если будешь молчать, вот этот парень, — я кивнул на Моргана, — он не из терпеливых. Давай без крови, а?

Священник сплюнул снова, но уже не так уверенно. Его взгляд метнулся от меня к Моргану, потом обратно. Морган, стоя за моей спиной, демонстративно крутил кинжал в руках, насвистывая какие-то пиратские мотивы. Даже послышался саундтрек «Пиратов Карибского моря». Даже прислушался невольно. Похоже.

Сосредоточившись на старике, я понял — пора дожимать.

— Где гроб Дрейка? — повторил я, чуть наклоняясь к нему. — Говори и мы расстанемся друзьями.

Он молчал, сжимая губы в тонкую линию. Морган шагнул ближе. Он снова цокнул.

Священник сжал губы, будто хотел проглотить свои слова обратно. Он кашлянул, сплюнул на пол — комок слюны шлепнулся в пыль. Его руки, связанные за спиной, дрожат. Морган шагнул ближе, и его тень на стене выросла.

— Давай, старик, — прорычал он. — Или я тебе язык развяжу по-своему!

Я бросил на Моргана взгляд и он отступил, буркнув что-то себе под нос. Священник перевел дыхание, глядя на меня, будто я был последней его надеждой не сгинуть в этом подвале.

— Ты добрый, да? — прохрипел он, кивая на меня, а потом скосил глаза на Моргана. — А этот — зверь. Но вы оба прокляты. Гроб Дрейка не для вас, не для таких.

— Где он? — повторил я, чуть наклоняясь к нему. — Говори, и мы тебя отпустим. Обещаю.

Он сухо засмеялся. Так, будто кости застучали в мешке. Потом кашлянул снова и заговорил. Его голос стал тише.