Меченый. Том 1. Второй шанс (СИ) - Савинков Андрей Николаевич - Страница 8

— Соболезную, — произнеся дежурные слова сидевшей тут же в первом ряду вдове я отошел в сторону давая возможность произнести положенное и остальным.

В целом событие не стоило бы отдельного упоминания — все эти венки, гроб в Доме Союзов, почетный караул, захоронение у Кремлевской стены, это все было ужа практически привычным антуражем — если бы не приезд множества лидеров иностранных государств. Как дружественных, так и представителей «потенциального противника». Впрочем, я особо лезть во внешнюю политику не стремился, гостями больше занимался Громыко и его первый заместитель Мальцев Виктор Федорович, которого я собирался повысить непосредственно до министра после ухода с поста Андрея Андреевича на Верховный Совет. В смысле на должность главы Президиума Верховного Совета, а не на «совет к всевышнему».

Это, кстати, вызвало небольшой переполох в Политбюро и в моей команде. Прорезался Шеварнадзе, которому был обещан — для этого пришлось нырнуть в память и обнаружить, что такая договоренность действительно была — пост главы МИДа. Вот только ставить грузина на внешнюю политику я не собирался — он даже по-русски говорил плохо, на английском не говорил вообще, какой из него, нахрен, министр иностранных дел — и решил пойти самым простым путем. Поставить на номенклатурный пост кадрового дипломата, который больше двадцати лет отирался сначала по посольским должностям, а потом был замом у «мистера Нет». Глядишь, и не станет Мальцев сдавать все подряд интересы страны. За взятку или просто по глупости врожденной.

Проблема была еще в том, что я в отличии от оригинального Горби хорошо знал английский — и немного — испанский, хоть это в данном случае и не принципиально, — поэтому для общения с той же Тетчер мне совсем не нужны были переводчики. А еще год назад — были нужны, подозрительно. С другой стороны — кто мне что может предъявить? Я бы посмотрел на того, кто бы сказал, что генсек — иностранный шпион. Или что оригинального Горбачева подменили двойником — бред же, про версию с подменой личности тут тоже очевидно никто даже не подумает. Поэтому в итоге решил не париться, а сделать вид, что я будто сам учил язык по самоучителю и просто достиг в этом определенных успехов.

В итоге вся церемония заняла большую часть дня. После того как гроб с Черненко опустили в землю у Кремлевской стены — как и другие генсеки Константин Устинович удостоился чести иметь полноценную могилу, а не быть замурованным в Кремлевский колумбарий, можно сказать, что даже после смерти тут действовала цветовая дифференциация штанов — мы все дружно направились обратно в святая-святых советской власти, где у нас была запланирована встреча с представителями «дружественных» правительств. Встречи с остальными, включая Тетчер, Буша и Миттерана предполагалось перенести уже на следующий день, пока же нужно было разобраться с товарищами. Большая часть из которых нам, если честно была совсем не товарищами.

Я смотрел на разбившихся на группки и общающихся между собой восточно-европейских лидеров — на фоне остальных одетых в костюме выделялся Ярузельский в своем генеральском кителе, — и думал, как бы мне хотелось их всех придушить. Рубануть шашкой, разрубить этот гордиев узел, ввести вместо национальных правительств оккупационные администрации, а всех недовольных — на Колыму, вот красота была бы. Мыслями своими я, конечно, же ни с кем не делился — не поймут-с, провинция.

Если же говорить серьезно, то именно СЭВ была главной нашей внешнеполитической проблемой, и я банально не представлял, как с ней разбираться.

ПНР — там бесконечная буча, столкновение между властями и «прозападной» оппозицией, плюс церковь католическая откровенно шатает коммунистические скрепы. А еще долги, долги, долги. Паны жить по средствам не хотят, берут кредиты, а отдавать — нечем. Кто виноват? Известно кто — русские, у поляков русские всегда виноваты.

ГДР — почти тоже самое. Страна на пороге дефолта и никакого просветления не заметно.

СРР — там Чаушеску и это практически диагноз. Причем к самому Николае больших претензий нет — хоть и он мутит потихоньку воду, но это дело такое, можно сказать привычное — но вот его жена… Народ ее ненавидит, а еще существует проблема армии, в отличии от других «социалистических» стран тут армейцы не стеснялись играть свою отдельную игру. Именно армия в итоге стала тем фактором — ну кроме того, что в 1989 году весь советский блок уже был в процессе развала — который сыграл против Чаушеску и привел к его смерти.

Проще всего было с Болгарами и Чехословаками. Первые ни на что не влияли, и ни на что особо не претендовали, вторые умудрились не допустить развала собственной экономики и более-менее жили по средствам. Но, с другой стороны, чехи нам еще 1968 год не простили и как преодолеть этот барьер тоже было не до конца ясно.

— Товарищи, — сначала у нас была запланирована общая встреча, потом предполагалось, что члены Политбюро пообщаются с гостями в более узком формате. — Не смотря на траурный повод нашей встречи, жизнь продолжается. И накопленные ранее проблемы нужно как-то решать, я думаю, ни у кого нет возражений, что главные наши проблемы в пределах СЭВ лежат в экономической плоскости. Тем не менее хочу сразу объяснить новую политику СССР — наша страна больше не будет поддерживать союзников бесплатными деньгами. Это исключено, любой рубль, так или иначе вложенный в экономики стран СЭВ — это рубль, отнятый у нашего населения, данная политика была признана порочной и будет прекращена в самые сжатые сроки.

— Но как же, — попытался что-то вставить Ярузельский, но я его перебил.

(Войцех Ярузельский)

— Вот так, товарищи. И в связи с данным решением будут пересмотрены в том числе и принципы ценообразования при торговле между нашими странами. Не хочу углубляться в детали, но там имеются весьма неприятные для Советского Союза перекосы…

Перекосы, мать их, ага. Именно так это и называется. Когда мы продаем им нефть и газ по цене в 10% от рыночной, которая даже не покрывает себестоимость ее добычи и транспортировки, а потом наши союзники перепродают ее на запад по рыночным котировкам, складывая конвертируемые дензнаки себе в карман. При этом в обратную сторону — в СССР то есть — товары из стран СЭВ идут с искусственной наценкой. Мы фактически спонсировали наших союзников, подобная «торговля», если данное слово вообще применимо к подобным операциям, на порядка 40 миллиардов долларов в год. Плюс-минус десятка, потому что точного учета — тем более при использовании весьма эфемерного «переводного рубля» — в этой сфере фактически не было. И это, блин, при всем внешнем государственном долге СССР в 30 миллиардов долларов. Нахрена нам, спрашивается, такие дорогие товарищи? В прямом смысле «дорогие».

Я оглядел лица собравшихся, хуже всего, наверное, воспринял мои слова Ярузельский. Поляк понимал, что во многом именно к нему они обращены. За первую половину 1980-х только прямые «кредиты», субсидии и субвенции — помимо тех самых перекосов в ценах на товары — составили около 3-х миллиардов долларов. Как у нашей страны получается, что любые «союзники» тут же садятся на шею и начинают тянуть из нас деньги — не понятно. Тут нужно брать пример у США, американцы на каждый подаренный доллар выбивают из партнера три. Почему мы так не можем — взять ту же Польшу, что мешает не давать деньги просто так, а забирать у них ликвидное имущество. Вон поляки нам корабли строят и самолеты — те же Ан-2 до сих пор у них сотнями штук клепают — вот бы и забрали верфь или авиазавод в собственность. Или порт какой-нибудь. Или вообще — кусок территории пусть уступят, можно вспомнить, что Белосток уже был частью СССР перед войной, что мешает повторить?