Ликвидатор Историй. Книга I (СИ) - "Diabolo" - Страница 26

— Господин, — покосился страж порядка на мою саблю, — Не стоит. Нападение на гвардейца барона может привести к ненужному конфликту. У Вас назначено?

— Нет. Но информация которую я готов дать твоему господину ценнее половины его баронства. А вот если он узнает, что ты помешал в получении им этих данных... — многозначительно замолчав, с ожиданием уставился на гвардейца.

— Понял. — серьёзно кивнул он, — Я сейчас передам своему сюзерену, что для него есть важные сведения от, — запнулся он.

— Доброжелателя. Который не любит ждать. — сказав это, демонстративно посмотрел на большие часы расположенный над входом.

— Доброжелателя, — покладисто поклонившись, стражник пошел к двери.

Буквально через пять минут, явно чем-то раздосадованный страж, вернулся обратно.

— Мой сюзерен ожидает Вас в своём кабинете. Второй этаж, направо и до конца.

— За старания. — кинув, вмиг повеселевшему гвардейцу золотой, пошёл внутрь.

Поднявшись на второй этаж, по немного поскрипывающей от моей массы лестнице, осмотрелся. Вдоль аляпово украшенного всякими барельефами и лепниной коридора тянулись двери в обе стороны. Ну, кабинет босса местной стражи я нашел-бы даже без подсказок привратника. Хмыкнув, двинул в сторону самой богатой двери. Вот только красивой её назвать было сложно. Слишком много всяких узоров, золота, а в центра даже какая-то картина вмонтирована. Поморщившись от такого издевательства над довольно-таки хорошим произведением культуры, без стука открыл дверь.

Кабинет барона заставил меня внутренне скривиться. Правда на лице не появилось ни капли эмоций. Не стоить давать оппоненту в разговоре понять твои мысли по мимике. Особенно если речь заходит о деньгах.

Пройдя внутрь, прикрыл за собой дверь. Личная рабочая комната Ильинского была словно олицетворением одной правильной фразы. Роскошь — это необходимость, которая начинается там, где заканчивается необходимость. Ну вот зачем ему к примеру золотые уголки на столе? Часы из мрамора, украшенные лепниной? Про окно, с витражом на котором изображена какая-то не совсем одетая женщина, в не совсем приличной позе, пожалуй промолчу.

— Добрый день, Доброжелатель, — презрительно оттопырив губу, сказал толсяк с залысинами. Сидел он то-ли на очень дорогом кресле, то-ли на троне, при этом уничижительная улыбочка так и играла на его губах.

— И Вам не хворать, господин барон, — фривольно ответив, сел в кресло напротив него.

— Кто предлагал тебе сесть, клоп? — сморщившись. словно от зубной боли, спросил он, — Да-да, именно что клоп. Кто-же ещё будет носить благородное оружие, — кивок в сторону сабли, — Но не иметь смелости назвать своё имя и титул?

— Наверное тот, кто считает, что такая мелочёвка как ты недостойно его слышать? — спокойно спросил я, наблюдая как рожа барона вместо презрения начала демонстрировать истинное потрясение. То что надо, выбил ему почву под ногами, сейчас добьём. — А теперь определимся, кто тут в ком больше нуждается. Барон на которого у меня компромата хватит на десять казней и пяток лишений титулов. Или же человек, который может все эти бумаги продать кому-нибудь другому? — спросив это, выложил из-за пазухи бумажный конверт с документами.

— Ха! Даже стало интересно посмотреть на твои каракули, прежде чем позвать стражу и приказать всыпать тебе плетей. — вернув мину «большого и влиятельного» дяди, к которому обратился за подачкой бомж, он принялся читать.

Вот только по мере прочтения бумаг, его спесь меркла, словно солнце в пасмурный день, а на смену ей приходил страх. Прочитав до конца, Ильинский откинулся на спинку кресла, скрипнувшего под его весом, и промолчал добрые пару минут. Потом встрепенувшись, словно нашел выход из этой безвыходной ситуации, набрал было воздуха в грудь, но мои слова опередили его крик:

— Пара документов.

— Охра... кхе-кхе. Что?, — подавившись своим криком, переспросил аристократ.

— Два документа. С гарантиями и вашей подписью, а также оттиском о том, что Вы никому не расскажете о сговоре против графа, вашего сюзерена. Сговоре с культом Вераса. Сейчас они находятся в кармане моего человека. Не выйду из здания через отведённое время — они будут у Игната Тибрского на столе в ближайшее время. Как думаете, Вас повесят или отрубят голову?

— Думаю нам стоит договориться, Доброжелатель, — немного дрожащим тоном сказал вспотевший барон.

— Ну и отлично. Мои требования просты. Вы мне отдаёте, скажем двадцать тысяч золотом. Конечно-же чеком Царского банка. Я отдаю все эти бумаги, — постучал пальцем по папке с бумагами, — А также те, что остались у меня как гарантия того, что я выйду из этого здания. Их тоже Вам передадут. В качестве обоюдной гарантии, сделаем две копии документов, о том, что мы вдвоём имеем заговор против короны. Думаю этих мер будет достаточно. Верно?

— Если кто-то из нас неожиданно умрет, — осторожно начал барон, — То тогда могут найти и этот крайне опасный документ. И он будет пострашнее всего того, что лежит в этой папке. За это меня казнят, как предателя того, кому давал клятву верности. За то, что Вы предлагаете мне подписать в качестве гарантий, тоже казнят. Только весь Дом. Крайне болезненно. А память о нас будет втоптана в грязь и сожжена. Слишком большие риски. — жестко ответил барон.

— Ильинский. Если этот кто-то, я, то да Вы рискуете. Убьёте меня через пару дней после сделки — рискуете не найти запись, верно. И тем самым похоронить не только себя, но и семью. Ведь любой кто найдёт эти бумаги — станет или хозяином Вашего Дома, который шантажом привяжет его на короткий поводок. Или станет хозяином солидной суммы в золоте от Тайной Стражи, что хорошо платит за такие документы. — сухо сказал я. — Могу даже гарантировать Вам это. Бумаги будут находиться у меня. Я просто выйду из этого здания, отдам их своему человеку, и в Ваших же интересах, чтобы я не сдох. Потом я потеряюсь в тёмных переулках Тибра, а Вы поймёте, что кто-то был в Вашем доме в городе. Или же в замке. И обнаружите, что на столе у Вас лежат две страницы компромата. Вот как всё будет. И никак иначе.

— А Вы не любите торговаться, Доброжелатель. Но тогда позвольте отметить, что у бедного барона нет двадцати тысяч золотом. — подобрался словно хищник перед броском этот толстяк. Сразу видно — матёрый торгаш. — Я могу дать Вам только пять. Да и то, чтобы собрать столько средств придётся несколько дней собирать свободные деньги, и класть их на счёт.

— Ха-ха, Ильинский, право слово, думаете я настолько туп, — прыснул я от неподдельного веселья, — Что не прочитал компромат? Да только на отступных банд, взяток, контрабанды и прикрытии наркоторговли Вы заработали за прошлый год восемьдесят тысяч золотом и товаром. А щедрая финансовая поддержка от культа Вераса? Да и три месяца назад продали торговцу титул для его сына, за приличные десять тысяч серебром. Нарушив тем самым Кодекс Благородных. И это я не считаю Ваш доход с баронства, взяток от горожан, а также прибыли от различных таверн и гостевых домов, куда Вы вкладывали свои капиталы.

— Нет я не считаю Вас дураком, скорее финансово безграмотным человеком, — явно огорченный от того, что нагреть меня, сыграв «бедность» не получилось, сказал барон. — Верно, денег у меня много, как для барона. Вот только все они вложены в различный бизнес. Не только в Тибре. У меня даже есть три процента от акций «Ефримов и ко», что занимает большую часть экспорта в Каганат. Так что на руках у меня едва-ли наберется и семь тысяч. — притворно-огорченно сказал аристо, на поверку оказавшийся скорее торговцем.

— Ничего страшного, господин начальник стражи. Вот только думается мне, что у Вас есть энная сумма на «всякий случай». Как и у любого финансово-грамотного человека, — поддел я его ответочкой. — И Вы упускаете один важный момент. Если Ваше предложение мне не интересно — я просто продам эту информацию, тому, кто заплатит сколько надо. Вот и вся логика.

— Ладно я могу дать одиннадцать тысяч. Больше просто нет. — явно борясь с собственной жадность, ответил барон.