Тренер Култи - Запата Мариана - Страница 16

Я сглотнула.

И запаниковала. Достаточно сильно, пусть и умудрилась не выдать себя.

Фигня какая. Вообще ерунда. Он какает. Какает, какает, какает.

– Только попробуй разболтать кому-нибудь о вчерашнем, и пожалеешь, – раздался его низкий голос с жестким акцентом, такой тихий, что если бы я на него не смотрела, то и не подумала бы, что это произнес он. Но кто же еще?

Райнер Култи стоял возле моей отчаянно нуждающейся в мойке «Хонды» и… что?

– Э-э-э… что, прости? – спросила я медленно, осторожно. Обычно я не страдала слуховыми галлюцинациями.

– Если ты, – повторил он таким тоном, будто разговаривал с полной дурой, – расскажешь кому-нибудь о том, что вчера было, весь сезон проведешь на скамейке запасных.

Я могла по пальцам пересчитать, сколько раз попадала в неприятности по собственной дурости, если не считать желтые карточки за излишнюю грубость на поле.

Один раз во втором классе попалась за списыванием домашки.

Дважды врала родителям о том, где была.

Еще, конечно, влипла в национальной сборной, но там я никого не обманывала, просто сглупила.

Короче, суть в том, что я не любила нарочно расстраивать людей. Мне сразу становилось ужасно стыдно и плохо, и я это чувство искренне ненавидела. За всю жизнь меня неоднократно называли паинькой, потому что я предпочитала не лезть в неприятности. Мне и без этого было чем заняться. Грубая игра не считается – на поле все действовали одинаково и могли постоять за себя.

Поэтому подозрения Култи показались абсурдными, а как только удивление схлынуло, я разозлилась. Очень сильно, черт возьми, разозлилась. На скамейку меня отправит?

От негодования, клокочущего не хуже сраного вулкана Кракатау, сердце истошно заколотилось, а грудь сдавило.

Мне стало сложно дышать. Дыхание сбилось. Сбилось же?

Лицо пылало, а в горле встал ком.

На мгновение я забыла, кто передо мной.

Этого хватило, чтобы успеть сжать кулаки, в ярости вздернув подбородок, и выплюнуть:

– Ты… – Я даже не знала, что хотела сказать, потому что так – так! – разозлилась, что плохо соображала. Но когда уже дернулась врезать немцу по роже, то краем глаза заметила Гарднера и пару игроков, идущих к машинам.

И здравый смысл, пересиливший шепот, не дающий мне вырваться из этого забытья, велел подумать о том, что я делаю.

Воздуха не хватало, будто меня ударили под дых. На виске пульсировала вена. «Не надо. Не смей». Волосы на руках встали дыбом.

Я медленно опустила руку и захлопнула рот.

Не собираюсь пропускать сезон из-за этого урода.

Не собираюсь.

Желание послать его прямиком на хрен так и зудело, но я сдерживала его, медленно и неуклонно, хотя оно рвалось из меня барракудой, борющейся за жизнь. Но я справилась. Спрятала глубоко в сердце и заперла на замок.

Я не лишусь из-за него дела всей жизни.

Мне еще никогда не было так тяжело держать средние пальцы согнутыми, а колено – подальше от паховой области Култи, но в итоге я отвернулась и села в машину. Ничего не говоря, просто закрыла дверь, убедилась, что никого не задавлю, и выехала с парковки.

Не посмотрела даже в зеркало заднего вида. Слишком уж злилась.

И только на светофоре по моей щеке скатилась слеза. Всего одна. Как он мог угрожать мне после всего, что я сделала? Это не укладывалось в голове. Глубоко судорожно вздохнув, я решила, что не буду тратить на него свои слезы. Какая разница, что их вызвало: унижение, обида или просто-напросто злость. Меня не волновало его идиотское мнение. Я себя знала.

А Култи мог пойти соснуть член.

Чтоб он им подавился.

– Ты в порядке?

Я завязала узлом большой черный мешок, в который только что вытряхнула травосборник газонокосилки, кивнула и устало улыбнулась Марку.

– Да. А ты?

Он стянул с головы кепку и провел рукой по коротким черным волосам.

– Небольшое похмелье, но бывало и хуже. – Забросив мешок на плечо, он пошел за мной следом. – Как, эм, вчера все прошло? Нормально?

– Ага. Он был сегодня на тренировке, – ответила я так непринужденно, что можно сразу получать «Оскар». – Еще раз спасибо, что позвонил.

Пожав плечами и отмахнувшись, Марк подобрал с дорожки ручную косилку.

– Что он вообще забыл в баре? – тихо спросил он.

– Понятия не имею. – Он ничего не объяснил, только угрожал. Замечательно. – На мой взгляд, это полная тупость. Хорошо, что мы его оттуда забрали.

Загрузив инструменты в багажник и захлопнув крышку, Марк обернулся ко мне.

– Ты правильно поступила. Не волнуйся.

Резко захотелось рассказать ему, что Култи пригрозил выкинуть меня из основного состава, но я сдержалась. Это всего лишь слова, не больше. Я не собиралась паниковать из-за какого-то мудака.

А еще меня не покидало чувство, которое я категорически отказывалась признавать: что я снова расплачусь, если повторю его слова вслух. И только потому, что под рукой не оказалось ничего, что можно безопасно разбить, я не швырнула вещи о землю.

Я никогда ничего не била. Это совсем на меня не похоже. Я другой человек. Даже не верилось, что он способен вызвать во мне такие эмоции. Я не была ни вспыльчивой, ни эмоциональной. По крайней мере, сейчас.

Это все он виноват. Этот Култи.

– Саломея! Саломея Касильяс!

Я специально опустила голову пониже, чтобы слоняющиеся по полю журналисты не заметили меня за группой игроков, с которыми я направлялась на тренировку.

Мать вашу.

– Сэл!

Я остановилась, а Дженни фыркнула и прошла мимо. Предательница. Натянув вежливую улыбку, я обернулась к зовущей меня женщине. Та подбежала ко мне с диктофоном в руках и такой широкой улыбкой, что я засомневалась в ее искренности. Кто их там разберет?

– Здравствуйте, – поприветствовала я.

– Здравствуйте, спасибо, что остановились, – сказала она, откидывая с лица длинные волосы. – У вас не найдется для меня пары минут?

Мое «конечно» прозвучало на удивление убедительно. Если честно, я ничего не имела против самих СМИ, просто сама по себе была замкнутой и неловкой, поскольку понимала, что все мои слова будут записаны и использованы против меня. Наверняка.

Широко улыбнувшись, она показала мне диктофон.

– Не против, если я буду записывать? – Я кивнула. – Отлично, еще раз спасибо. Меня зовут Кларисса Оуэнс, я работаю на «Светскую Джейн».

Я слышала об их сайте. Ладно, не самый худший вариант.

– Скажите, каково это – работать с одним из самых сексуальных мужчин в мире?

И-и-и-и понеслась. Снова в окопы, а вокруг дым и пламя, пламя и дым.

Я медленно моргнула.

– Вы про тренера Култи? – Сомневаюсь, что женщин заинтересовал бы Гарднер. Он был красивым мужчиной, пусть и не вписывался в стандартный шаблон. Лично мне нравились его седеющие волосы и классические черты лица. К тому же он в отличной форме и задница у него что надо.

Но…

Кларисса Оуэнс очень по-девичьи рассмеялась.

– Вы прекрасно знаете, о ком я, глупышка. Конечно, Райнер Култи. Каково это – тренироваться под началом одного из самых сексуальных спортсменов планеты?

Из последних сил сдерживая желание возвести глаза к небу и взмолиться о божественном вмешательстве, я захлопала ртом, словно пытаясь магически заполнить затянувшуюся тишину.

– Э-э-э… ну. Он один из лучших футболистов современности, и он нас тренирует. Это довольно классно.

– Не сомневаюсь, – сказала она. – Расскажите, что он предпочитает: боксеры или брифы?

А я-то откуда должна была знать?

– Я… понятия не имею, но надеюсь, что под формой у него что-нибудь есть.

– Что вы можете рассказать о его интересах?

– Мне кажется, у него один интерес – победа.

Мисс Оуэнс бросила на меня раздосадованный взгляд.

– У него есть девушка?

Я захлопала глазами и обернулась через плечо, чтобы убедиться, что она надо мной не издевается. Потом снова повернулась к ней и похлопала глазами еще немного.

– Вы шутите?