Тренер Култи - Запата Мариана - Страница 10

Я тяжело сглотнула, пытаясь переварить, насколько же он изменился. Пока я следила за его жизнью, он перебрал все возможные прически – от окрашенных кончиков до ирокеза. А сейчас коротко постригся и просто стоял, спокойно опустив руки и выпрямив спину. Из-под рукава выглядывала татуировка в виде тамплиерского креста с расширяющимися от центра концами. Насколько я помнила, не особо большая, сантиметров десять на десять, и набил он ее очень давно. В детстве я приходила от нее в восторг, а сейчас… ну, такое себе. Мне нравились татуировки на мужчинах, но большие и целостные, а не натыканные как попало малютки.

Ой, да какая разница, кого вообще мое мнение волновало?

– Держи, Сэл, я нашла, – сказала сотрудница, протягивая мне второй запечатанный сверток. – Остальную экипировку выдадим позже.

– Хорошо. Спасибо, Шелли. – Зажав форму под мышкой, я еще разок взглянула на Култи, который упорно смотрел вперед, и поборола затеплившееся в груди предвкушение. Ноги не двигались, а глупые глаза словно прилипли. В детстве я даже представить не могла, что когда-нибудь окажусь с ним рядом. Никак. Ни разу.

Но после секунды неловкой заминки в надежде получить от него хоть взгляд или единое слово я поняла, что можно не ждать. Он смотрел вперед, погрузившись в мысли; может быть, хотел, чтобы его оставили в покое, или просто не хотел тратить время на разговоры со мной.

Эта мысль вонзилась в грудь острым ножом. Я ощутила себя девочкой-подростком, которая мечтала, чтобы парень постарше обратил на нее внимание, хотя тот даже не знал о ее существовании. Надежда, ожидание и последующее разочарование – это отстой. Полнейший.

Он не собирался обращать на меня внимание. Ясно как божий день.

Ну и ладно. Я, конечно, не Дженни, которая могла подружиться с кем угодно, но мне нравилось быть дружелюбной с людьми. Култи же медаль за любезность явно не светила, раз он не удосужился даже посмотреть на человека, стоящего в двух шагах от него.

И ничего. Мне совсем не обидно. И сердце вовсе не разбито. Фигня.

А потом я вспомнила сегодняшнего журналиста и подумала о том, как на меня может повлиять такое внимание. Я ведь изо всех сил пыталась держаться в тени. Просто хотела играть в футбол, и только.

В последний раз быстро взглянув на безучастно стоящего мужчину, я забрала вещи и пошла переодеваться. Нужен мне этот Райнер Култи! Раньше без него обходилась – и сейчас обойдусь.

Если до этого я хоть на секунду могла допустить, что со временем присутствие Култи приестся и шумиха спадет, то я заблуждалась.

Ничего подобного.

Каждый день у поля или у штаб-квартиры нас подкарауливали репортеры. Ходили за нами хвостом: куда мы, туда и они. От нервов я чуть ли не до крови расцарапала шею – постоянно чесалась, пока шла к месту встречи.

От журналистов я старалась держаться подальше.

От нашего нового тренера тоже.

Стоит признать, сделать это оказалось несложно. Он вечно торчал один, окопавшись в собственном уголке вселенной, и общался только с Гарднером, Грейс и злобной крысой, работавшей у нас фитнес-тренером. А так – просто стоял и смотрел. Иногда отходил в сторону и стоял и смотрел на другом месте.

– Мы как будто животные в зоопарке, – шепнула мне Дженни как-то раз в перерыве. Мы отошли в уборную, только выбравшись с очередного собрания, где два часа обсуждали командное расписание. Под конец мне хотелось воткнуть себе ручку в глаз – я ненавидела сидеть без дела.

К счастью, мои молитвы были услышаны: нам дали десять минут передышки, чтобы сходить в туалет и попить.

Я посмотрела на нее в зеркало и округлила глаза. Что, не я одна заметила статую, стоящую у стены со скрещенными руками?

– Есть такое, согласись?

Она угрюмо кивнула, будто ее это расстраивало.

– Он же ни слова не сказал, Сэл. Тебя это не смущает? Даже Филлис – старая злобная фитнес-тренерша – иногда подает голос. – Она высоко подняла плечи. – Это странно.

– Очень странно, – согласилась я. – Но нельзя же…

Дверь открылась, и в уборную, перешучиваясь, вошли три новенькие девушки.

Дженни красноречиво поглядела на меня в зеркало. Нельзя обрываться на полуслове, когда мимо проходят другие люди: сразу же поймут, что вы обсуждали что-то нехорошее. Поэтому я выпалила первое, что пришло в голову:

– …прийти и сказать, что специально просила не класть лук в бургер. Все сразу решат, что ты конченая.

Одна из девушек улыбнулась мне, а остальные не обратили внимания и просто разошлись по кабинкам.

– Да, толком и не пожалуешься… – Закусив губу, Дженни дождалась, пока они уйдут, а потом одними губами добавила: «Это что такое?»

«Что придумала, то и сказала!» – беззвучно ответила я, пожав плечами.

Дженни сжала переносицу, краснея от смеха.

– Ага, реально. – Я развела руки в стороны, как бы спрашивая, что еще я должна сказать, хотя Дженни все равно на меня не смотрела: она изо всех сил старалась не ржать. Блин, лучше бы помогла что-нибудь выдумать. – Я же ясно сказала: не надо мне лука. Ну ладно, пофиг. Все равно аллергии у меня нет.

Дженни к этому времени уже прижималась лбом к стойке, согнувшись пополам от сдерживаемого хохота.

Я легонько пнула ее по колену, и тут из кабинки раздался звук смыва. Она подняла голову, и я одними губами шепнула: «Заканчивай». Ага, как же. Закончит она.

Нет, пора прекращать этот фарс, а то все бы увидели, как Дженни ржет из-за лука. Боже, я совсем не умела врать.

Я вытолкнула ее из уборной, и вовремя: в кабинке как раз щелкнул замок.

– Ходят слухи, что вы планируете вернуться в сборную. Что вы можете об этом сказать?

Наступил первый официальный день тренировок, и у меня от нетерпения буквально чесались ноги. Я же полгода только и делала, что самостоятельно тренировалась и играла в футбол с семьей и друзьями, – и вот, дорвалась.

И, разумеется, нарвалась. На журналиста из «Трейнинг Инкорпорейтед» – популярного интернет-журнала.

Пока он задал два вопроса, полет нормальный.

Но это еще не означало, что сейчас я выдам ему все свои тайны. «Отвечай уклончиво, Сэл. Никогда ничего не подтверждай и не отрицай».

– Пока ничего. Моя лодыжка до сих пор не восстановилась, и в данный момент у меня иные приоритеты.

Ну, вроде неплохо.

– Правда? – Он приподнял бровь. – Например?

– Например, работа с подростками.

Остальные детали насчет своей жизни я предпочла опустить: в них нет ничего эффектного и они не связаны с футболом. Никого не интересовала мизерная зарплата, из-за которой нам приходилось подрабатывать, – это не укладывалось в представление людей о большом профессиональном спорте.

И уж тем более никого не интересовал ландшафтный дизайн, которым я занималась после тренировок. Я не стеснялась своей работы, отнюдь. Она мне нравилась, и я даже отучилась на ландшафтного дизайнера. В ней не было престижа и лоска, но я не собиралась слушать, как кто-то ругает меня за выбранную профессию. Папа всю жизнь содержал семью «подстригая газоны» и «подметая дворы» – он за все брался, лишь бы нас обеспечить. Они с мамой с самого детства учили меня, что в тяжелом труде нет ничего постыдного, потому что тогда я обижалась на чужие подколки. Надо мной смеялись и тыкали пальцем, когда папа приезжал за мной с газонокосилкой в кузове побитого грузовика, в дурацкой шляпе и потной одежде, видавшей лучшие времена.

Но разве я могла злиться на папу, который забирал меня из школы, чтобы отвезти на тренировку по футболу? Иногда он даже брал меня с собой на работу, если уроки заканчивались слишком рано. Он любил нас и делал все, лишь бы отдать нас с Эриком в хорошие команды с их бешеными взносами и дорогой формой. Если бы он не работал без продыха, мы бы ничего не добились.

С возрастом люди находили только больше поводов для придирок и издевательств. Называли меня лицемеркой, выскочкой, сукой, лесбухой и мужиком столько раз, что я сбилась со счета. А все потому, что я играла в футбол и относилась к нему серьезно.