Тренировочный день 3 (СИ) - Хонихоев Виталий - Страница 14

— Школа — это не концентрационный лагерь, а место где рады каждому ученику, ходить в школу должно быть радостно и приятно. Вот я в свое время обожала в школу ходить. — Маргарита Артуровна на секунду замолкает и поднимает глаза к потолку: — так о чем это я? Ах, да! Выезжаем в шесть ноль ноль от школы, автобусом до Карасевки, потом пешком до Утиного озера, там есть место куда в прошлом году ходили. Палатки разобьем и переночуем. На следующий день — пройдем до карстовых пещер и Провала, нужно будет ученикам лекцию о родном крае прочитать, но это я на себя возьму. А ты смотри, чтобы никто никуда не лез как в прошлом году, когда Мазуркин и Леонтьев в пещеры подались, два часа их искали. По учебному плану за тобой обучение гражданской обороне и нормативам ГТО, а потом можно дать всем возможность покупаться и в волейбол поиграть. Песни у костра и все такое. Ты, кстати, на гитаре играть умеешь?

— Неа, — чистосердечно признается Виктор: — в городском зоопарке как раз медведь убежал в тот день как я родился. И по ушам мне пробежался. Или это цирковой был?

— Жаль. — Маргарита Артуровна еще раз стискивает его бицепс, и он непроизвольно напрягается: — ах, да. Утром как все соберутся у школы — проверишь рюкзаки у мальчиков, а я — у девочек. Но у мальчиков в первую очередь, чтобы они опять спиртное с собой не взяли. Каждый год проверяем и каждый год… все равно проносят. — она вздыхает: — так что внимательнее! Когда костер, ночь, мальчики и девочки вместе, а тут еще и спиртное! Всякое может случиться…

— Ну, допустим случиться может не всякое, а вполне определенное. — пожимает плечами Виктор: — и оно все равно рано или поздно случится, так сказать зов природы. Я скорее за то, чтобы перегибов на местах не было, а у мальчиков и девочек все равно общие темы для общения найдутся.

— Виктор Борисович! — возмущается Маргарита Артуровна, на секунду перестав тискать его бицепс: — прекратите немедленно! Они же дети еще!

— Четырнадцать лет самым младшим. — замечает Виктор: — раньше в таком вот возрасте уже вовсю и воевали, и замуж выдавали, а у нас все они — «еще дети». Выращиваем мы инфантильное поколение, Маргарита Артуровна.

— Варварство какое! Все это было до того, как Советская власть пришла. Детям нужно счастливое детство! Никакого спиртного, и чтобы все было в рамках приличия! Как и положено в средней школе номер три! — ее пальцы впиваются в его бицепс.

— Хорошо, хорошо… — кивает он: — хорошо, нет проблем. Обязательно все сделаю. Обыщу, найду, конфискую. Сам все выпью.

— Виктор Борисович!

— Вылью. Вот прямо на землю вылью, честное комсомольское, Рита, хватит мою руку тискать.

— Кстати, палатки нужно у Ашота Варгиевича на складе взять. — говорит она, отпуская его руку: — палатки… составь сегодня список кто из твоих пойдет. На четыре человека одна палатка. Ну и что там нужно еще? Ты же мужчина, Вить, возьми что нужно… топор там… а ученикам доведи чтобы взяли с собой картошки, будем в углях запекать. В школьной столовой нам паек на два дня соберут, нужно будет распределить кто и что несет.

— Хорошо. — говорит он: — Ашот Варгиевич кстати в больницу лег, а ключи пока у меня. Я под акт соберу что нужно.

— Ашот Варгиевич в больнице? С ним все в порядке? — хмурится Маргарита Артуровна и ее ловкие пальцы тут же вцепляются в бицепс Виктора.

— Видел его внучку, говорит, что ничего страшного, скоро поправится. — отвечает он: — но если не успеет до конца недели выйти, то акт оформим, палатки соберем и что там еще нужно.

По коридорам школы раскатывается звонок и Маргарита — выпускает его руку и отскакивает в сторону.

— Ой. — говорит она: — я же опаздываю! Все, потом поговорим! Готовься к походу! Составь список кто пойдет! И скажи, что не дай бог я у кого алкоголь найду!

— Обязательно. — он провожает ее взглядом и спешит в свой кабинет. Как он и предполагал — шум из кабинета слышен в коридоре. Ну конечно, звонок прозвенел, а учителя еще нет в кабинете, чем не повод пошуметь? Как там говаривал Тартарен из Тараскона — «дэвайте шумэть!».

— Здравствуйте! — говорит он, входя в кабинет и окинув класс строгим взглядом. По крайней мере он постарался, чтобы его взгляд показался строгим. Пока шум затихал, а ученики рассаживались по местам — он быстро пробежался по головам. Ага, вот сидит и ест его взглядом активистка и будущая комсомолка с чересчур активной жизненной позицией, Елизавета Нарышкина. Ее в свою очередь сверлит взглядом Володя Лермонтович, рыжий и конопатый, всегда хулиганистый непоседа. Рядом с Елизаветой — Инна Коломиец, легкоатлетка, в свои пятнадцать у нее стройные и сильные ноги, взрывная сила, позволяющая стартовать на стометровке на два корпуса впереди всех остальных. Эти двое подружки не разлей вода. На задней парте заложил руки за голову Артур Борисенко, у него нарочито безразличное лицо.

Он ищет взглядом дальше и находит Яну Баринову, при взгляде на которую у него невольно екает сердце и сохнет во рту. Яна сегодня одета в белую блузку и темно-синюю юбку, на ней большие очки с роговой оправой и сейчас она так напоминает себя в будущем, вернее — в его прошлом. Именно такой он ее и помнит, в белой блузке, и в больших очках… может даже этих самых.

Рядом с ней сидит Оксана Терехова, эти двое сдружились и часто проводят время вместе. Сама Оксана девочка крайне не спортивная, с явным дефицитом веса и отсутствием аппетита, Виктор все время замечает что на обеденном перерыве она никогда котлету не ест, да и суп едва-едва клюет, как птичка. Однако она очень умная, порой даже слишком. Как-то он слышал от нее довольно жесткие и циничные высказывания для четырнадцатилетней девочки. И если по Нарышкиной и Коломиец было видно, что эти двое выросли в нормальных семьях, где уважали детей как личностей, прислушивались к их мнению и в целом не травмировали детскую психику больше необходимого, то вот по Тереховой это вовсе не было ясно. С такими вот высказываниями она скорее всего уже успела чего-то насмотреться… и судя по тому, что говорили ученики и учителя о ее семье за глаза — это было объяснимо. Отец Оксаны работал не то врачом, не то санитаром в местной психушке, был горазд выпивать. Про ее мать ничего никто не знал, однако ее отец частенько оказывался клиентом местного вытрезвителя, а еще — привлекался за хулиганку, потому что в пьяном виде был горазд подраться. Скорее всего так же являлся и семейным тираном, «кухонным боксером», однако его жена об этом молчала, никаких заявлений не подавала, не желая сор из избы выносить. Тем не менее по глазам девочки, Ксюши Тереховой — было многое понятно. Она всегда смотрела на мужчин с некоторой опаской. Так те, кого покусали собаки уже больше не могут считать их милыми меховыми игрушками, а всегда опасаются острых клыков. Оксана опасалась мужчин. Это все, что нужно было знать о ее семье. Если четырнадцатилетняя девочка опасается мужчин… этого было достаточно.

— Итак. — говорит он, дождавшись пока в классе не наступит тишина: — рад вас всех видеть сегодня. У меня есть объявление. Как вы все знаете в следующие выходные у нас краеведческая экскурсия и поход в лес и на озеро. Как сказала мне Маргарита Артуровна, колхоз дело добровольное, так что сейчас отправлю по рядам листок, куда попрошу вписать имена и фамилии тех, кто захочет отправиться в этот поход. И… — он замечает что Коломиец тянет руку вверх: — да, Инна, что ты хочешь спросить?

— Виктор Борисович, мне кажется это к вам. — говорит Инна, вставая с места и указывая ему за спину. Виктор оглядывается. За окном школьного кабинета на втором этаже он видит улыбающееся лицо Лили Бергштейн, либеро «Красных Соколов». У него начинает дергаться глаз.

— Пожалуйста подождите. — говорит он и спешит к окну, распахивает его и хватает Лилю за руку: — ты с ума сошла⁈ Тут же почти четыре метра высоты!

— Привет! — Лиля вспархивает на подоконник и соскакивает с него на пол, обнимает его и целует в щеку: — ты чего такой бука? Мы же теперь пара! У нас сегодня свидание, вот прямо сейчас. После обеда тренировки будут, так что мне некогда, а до обеда я к тебе решила заскочить, а то Машка не поверит же. Ты ей на вечерней тренировке расскажи все. Мы же договаривались, помнишь?