Каникулы с огоньком! Десяток несуразностей перед ланчем (СИ) - Филимонова Наталья Сергеевна - Страница 5

5

–  Лови!! –  завопил Густав дурным голосом, и Рубур, стоявший ближе всех к двери, нагнулся, широко расставив руки, однако младенец, все набирая скорость, стремительно проскочил между его ногами –  и дробно затопотал уже по коридору.

Переглянувшись, все трое “нянек” кинулись следом.

…Только для того чтобы увидеть, как ребенок, неведомо как забравшийся на подоконник в конце коридора, ловко отодвинул шпингалет, распахнул окно во всю ширь –  и шагнул наружу.

–  Нет!! –  Тася и не подозревала за собой умения так бегать. Но до окна она домчалась первой, будто перенеслась туда одним отчаянным желанием. Высунулась по пояс в окно и первым делом посмотрела вниз. Потом в стороны. И только тогда наконец увидела.

Под окнами вдоль стены тянулся неширокий выступ, по которому бойко полз –  по-прежнему на четвереньках –  ребенок Хрюксов.

–  Стой! Ма-малыш, ты же… осторожнее! –  Тася почувствовала, что ей не хватает воздуха. Страх охватил такой, будто это она ползет на высоте второго этажа над розовыми кустами… а вот малыш, похоже, не боялся вообще ничего на свете. Добравшись до угла дома, он обнаружил водосточный желоб и уцепился за него. Оценивающе посмотрел вниз, затем вверх –  и, обхватив желоб ручками и ножками, принялся карабкаться выше. Как ему это удавалось, было загадкой, желоб казался совершенно гладким. Но факт оставался фактом –  ребенок Хрюксов поднимался все выше. Тася, держась за грудь, следила за этим с расширенными глазами.

–  Надо подняться на верхний этаж, –  деловито предложил Густав, однако в этот момент ребенок как раз миновал третий этаж и полез выше. –  Или на чердак… там должно быть слуховое окно. Там и перехватим.

–  Н-но как же… –  Тася беспомощно указала на ребенка.

–  Полезть следом мы все равно не можем, –  пояснил Рубур, успокаивающе приобняв подругу за плечи. –  Желоб не выдержит веса ни одного из нас, даже твоего. А наверху и в самом деле можем перехватить.

–  А вдруг он упадет? –  жалобно переспросила девушка.

–  Этот? –  Густав кинул еще один оценивающий взгляд в окно. –  Этот не упадет!

Снова бегом все трое вернулись на лестницу, чтобы гурьбой взлететь по ней, пронестись мимо третьего этажа и наконец ввалиться на просторный чердак.

Пожалуй, здесь можно было бы и расчихаться, если бы адепты еще от холла не успели привыкнуть к тому, что концентрация пыли в воздухе превышает все разумные и неразумные пределы, и порой кажется, будто воздух вовсе из этой пыли и состоит. А еще здесь было невообразимое количество предметов. Кажется, сюда относили все, что стало слишком старым, надоело или сломалось. Ни одного предмета в доме Хрюксов, похоже, не выбрасывали. Все хозяйственно складывали на чердак –  вдруг да пригодится еще! Здесь были поставленные на попа сломанные и продавленные кровати, вытертые диваны, высились шкафы с покосившимися дверцами и комоды с выпавшими ящиками, трехногие столы и колченогие стулья, кресла с отломанными спинками, банкетки с дырявыми сиденьями, статуи с отбитыми носами, портреты с пририсованными усами, кипы проеденных молью тканей и ворохи старомодной одежды, стопки пыльных, даже на вид хрустких от времени журналов и газет, распоротые подушки и груды вовсе неопознаваемого, но наверняка чрезвычайно ценного –  не выбросили же! –  мусора.

–  Вот это да! –  Тася даже на мгновение забыла о ребенке в опасности, так оторопела от открывшейся картины.

–  Да, местечко то еще! –  фыркнул Густав, а Рубур, согласно угукнув, деловито направился к круглому слуховому окошку.

Однако не успел он сделать и шага, как в окошке появилась довольная физиономия ребенка. Тот радостно улыбнулся своим нянькам и даже, оторвав одну ручку от рамы –  Тася испуганно ахнула –  помахал им. А потом деловито полез дальше, карабкаясь совершенно по-обезьяньи. Адепты разом кинулись к окну, однако к моменту, когда они его распахнули, малыш уже миновал стекло и забрался выше. Высунувшись в окошко и задрав голову вверх, Тася обнаружила, что ребенок уже взбирается на покатую крышу.

–  Может, я его отлевитирую? –  неуверенно предложил Густав.

–  Нет!! –  хор у Таси и Рубура получился на удивление слаженный. Антиталант Густава к левитации был широко известен. Если ему и удавалось поднять какой-нибудь предмет в воздух, то парень мог этот предмет как уронить в любой момент, так и швырнуть вовсе в произвольном направлении. Что до бытовиков, то они пока и вовсе этого предмета не изучали.

–  Надо лезть следом! –  решительно объявила Тася, обернувшись к парням. –  Там до крыши невысоко, и можно встать на оконную раму, а там подтянуться –  мы сможем!

На самом деле насчет себя девушка вовсе не была так уж уверена. Парни-то, понятное дело, смогут –  Густав все-таки боевик, у них физподготовка серьезная, а Рубур любому боевику фору даст. Она же… ничего, справится!

–  Тебе вовсе необязательно лезть, –  спокойно сказал орк, деловито стягивая сапоги, сюртук, а следом скидывая и рубашку. Тася даже возражать не стала –  знала уже, что орку так удобнее, а сейчас это куда важнее приличий.

–  Обязательно, –  девушка упрямо мотнула головой. –  Вдруг он вас испугается! И… и вообще!

На это Рубур спокойно кивнул. Когда “вообще”, сложно спорить, такой уж это серьезный аргумент.

–  Ты подожди тогда. Вот если мы не справимся, тогда уж…

Тем временем Густав, высунувшись в окно и оценив предстоящий путь, тоже торопливо разулся и скинул сюртук. И молча выбрался в окошко.

Рубуру протиснуться оказалось не так-то просто –  все-таки слуховое окошко не было рассчитано на то, чтобы через него лазали здоровенные орки с широченными плечами. На какое-то мгновение Тася даже испугалась, что он там и застрянет. И представила, как они будут жить отныне –  Густав и младенец на крыше, а орк в окне. Если бы он торчал в окне хотя бы верхней своей половиной, можно было бы, по крайней мере, его кормить! А так и вовсе ситуация какая-то неловкая выходит. Впрочем, все равно придется бросать еду снизу на крышу –  для Густава и ребенка. Глядишь, и Рубур что-нибудь пролетающее мимо поймает…

Пока Тася все это воображала, орк, поднатужившись и кхекнув, все-таки протиснулся в окошко и, зацепившись за раму, полез вверх.

Тася на всякий случай скинула пальто и, подумав, –  сапожки. А может и впрямь, парни сами справятся? Или ей лучше бы вовсе спуститься вниз да натянуть какую-нибудь простыню, вдруг да упадет кто?

Девушка высунулась в окно. Плохо дело… Поскольку дом включал множество башенок и пристроек, то и крыша его отличалась сложной конфигурацией. Сейчас, к примеру, ребенок вскарабкался на вершину одного из куполов и по-орлиному озирал оттуда окрестности. Беда в том, что слезть –  а то и спрыгнуть, кто его знает! –  он оттуда мог как на ту самую крышу, по коньку которой сейчас карабкался Рубур, так и на соседнюю, чуть более покатую –  туда как раз перепрыгнул Густав. И даже на еще одну, расположенную чуть ниже, но ведь это не ребенок, а сущая обезьянка! И в какую из трех сторону он полезет –  угадать несложно, вон, уже оценивающе окидывает взглядом загонщиков.

–  Надо заходить с трех сторон, –  пробормотала Тася, пытаясь найти в себе решимость. Если малыш упадет, она ни за что себе простить не сможет! И не такая же трусиха она, в самом-то деле. Да ведь сама говорила –  там и лезть-то всего ничего! Вон –  и ребенок справился!

Подбадривая себя таким нехитрым образом, Тася решительно забралась на подоконник, ухватилась за оконную раму и с грехом пополам вскарабкалась на нее –  отсюда, до предела вытянув руки, уже можно было ухватиться за конек крыши… или нельзя? Ой, нет, это у Рубура с Густавом руки длинные. И ноги. И еще у них юбки дурацкие не мешаются! А Тасе, чтобы туда добраться, пришлось прежде сделать еще шажок в сторону, на едва заметный выступ в стене, расположенный чуть выше. А вот теперь –  можно и за конек хвататься. И покрепче! Ой, мамочки!

Стиснув конек крыши побелевшими пальцами, девушка попыталась подтянуться на руках. Парни как-то так лихо это делали! А на тренировках на турнике они, бывает, и по сотне раз подтягиваются! И даже на одной руке вовсе! Со стороны это казалось легко и просто… что ж тут сложного-то вообще… один разочек всего-навсего подтянуться!