Экзамен на выживание. Десяток невозможностей до завтрака (СИ) - Филимонова Наталья Сергеевна - Страница 13

Парень виновато покосился на руку девушки. На запястье действительно наливался синяк. И, кажется, это терзало Рубура куда больше, чем разрушенные дома.

–  Это пустяки, –  торопливо возразила Тася. –  Ты ведь заколдован был! И вообще… вообще, может, потому тебя и выбрал бытовой факультет? Сражаться и рушить –  тебе и учиться уже не надо. Ты и так все умеешь. Так и что тебе на боевом делать? А вот что-то создавать… или чинить –  оно посложнее будет. Может, твоему народу этого и не хватает?

–  Да на кой оно моему народу, –  орк безнадежно махнул рукой. –  Если я там кому честно скажу, на какой факультет пошел, надо мной вся степь хохотать станет. И ни одна орчанка меня не выберет. Ты поди-ка им объясни… вот и выходит, что для орков я буду слабак, которого в боевые шаманы не взяли. А для здешних-то, хоть как извернись, –  глупый орк, дикарь, вон, твой брат и не скрывает…

–  Ну и зря, –  сейчас Тася вовсе не стремилась утешить –  а говорила то, что и в самом деле думала. –  Ты сильный и смелый. И совсем не глупый. И какое тебе дело до тех, кто по-другому думает? Те, кто тебя любит, все равно желают тебе счастья, каким бы ты ни был. Вот мои тетушки, к примеру…

Странно, но почему-то раньше Тася вовсе об этом не задумывалась. А сейчас слова будто сами на язык ложились.

–  Понимаешь, все всегда считали, что я самая… обычная. Я и сама так думала! Папа у меня, правда, магом был, по мирам путешествовал. А только он погиб вместе с мамой, а я вроде как и не унаследовала от него ничего. Тетушки меня всю жизнь опекали. И старались, чтобы я и вовсе ни о какой магии не думала. Хотели, чтобы я счастлива была… как они это понимают. А для тетушки Гортензии счастливая девушка носит чистое платье, не ввязывается в приключения, умеет печь лучшие пирожки и в свой срок должна выйти замуж за хорошего парня с соседней улицы. Поселиться неподалеку, ходить к ней в гости, нарожать детишек… Только вот когда я получила свое письмо и решилась идти в академию –  тетушка все же не стала меня останавливать. А знаешь, почему? Потому что если бы я осталась, я была бы несчастна. И какими бы разными мы с тетушкой Гортензией ни были, она все-таки хочет, чтобы я была собой. И тетушка Марта –  тоже в свое время не стала останавливать Густава. Она после смерти моего папы, своего брата, вообще всякой магии сторонилась. А теперь гордится сыном и повсюду им хвастается. Хотя в нашем городке боевому магу вовсе и делать-то нечего. Просто она его любит, понимаешь? Когда любят –  любят таким, какой есть, а не пытаются переделать. И желают счастливым быть. А что до всех прочих… так какое тебе дело до мнения тех, кто тебя не любит?

–  Может, и так… –  Рубур снова вздохнул и отвел взгляд. –  Только –  сама видишь. Я неуклюжий орк, как ни крути. Невозможно прыгнуть выше своей головы. Вон, и камень ты свой в первый же день заработала –  а я никак… выходит, и на бытовом факультете я ни на что не гожусь…

–  Знаешь, –  Тася зачерпнула рукой горсть песка и пропустила его через пальцы, разглядывая, как он утекает –  не вниз, как на воздухе, а чуть в сторону, куда несло течение. Любопытная сине-полосатая рыбка ткнулась мордой в струйку и тут же обиженно отплыла. –  Папа когда-то привозил мне книжки из своих путешествий. Книжки, написанные в самых разных мирах. У меня была одна самая любимая… одна из ее героинь говорила, что, пока ты молод, стоит верить во все самое невозможное. И даже хвасталась, что в юности успевала поверить в десяток невозможностей еще до завтрака. Я думаю, она была права. В невозможности обязательно стоит верить –  иначе как же им сбываться? Между прочим, у нас с тобой до завтрака в академии есть еще время! Смотри, –  девушка растопырила пальцы и принялась загибать их. –  Волшебная академия может позвать самую обыкновенную, ничем не примечательную Анастейзи Твилломкот. Это раз! Могучего орка, воина степей, сына вождя и ученика шамана, может затянуть бытовой факультет. Это два! Бытовой факультет может оказаться самым интересным в академии магии –  это три! Можно упасть с неба и ничуточки не ушибиться –  четыре! Мыши и тараканы умеют убираться в доме –  пять! Пауки могут ткать чудесные занавески –  шесть!

–  Тараканы бывают ростом с орка, –  мрачно продолжил орк, и Тася радостно кивнула. –  И мечтают найти себе дом, откуда их не прогонят… а может, и находят!

–  Семь! И восемь!

–  Сирены очаровывают мужчин, чтобы нанять их для кровельных работ –  девять, –  негромко подсказал почему-то оказавшийся рядом Густав, и девушка снова кивнула.

–  Орк может стать самым лучшим бытовым магом, –  подытожила она. –  И точно справится с восстановлением подводного города. Десять!

*

…Пожалуй, “восстановление” –  это было небольшим преувеличением, думала Тася, оглядывая покосившуюся ограду, ставни, вставленные вверх ногами и прочно заклинившую в проеме дверь. Впрочем, сирена –  хозяйка дома, клятвенно заверяла, что ей всегда нравилось вплывать в свой дом через окно, а открывающаяся дверь ей не очень-то и нужна. А когда окрыленный своими успехами, хоть и едва держащийся на ногах Рубур заявил, что готов посмотреть и на ту крышу, которую надо было перестелить изначально, сирены, переглянувшись, принялись дружно заверять, что та крыша уже сама собой заросла, у них, мол, в городе, это обычное дело –  течениями порой и крыши чинит ненароком, и стекло в окна само собой вставляет…

Тася, в общем-то, очень их понимала. Потому что все, что делал Рубур, он делал боевыми заклинаниями –  пытаясь приспособить их для мирных целей. Иногда получалось. Не сразу, правда. И шепотом признавался, что сил на все это ушло куда больше, чем понадобилось бы, чтобы разрушить город целиком.

–  Мы видим, что ты великий маг! –  торжественно, но как-то нервно и торопливо объявила та самая сирена, что несколько часов назад тянула в свой дом Густава. –  Ты очень помог нам! И мы готовы отблагодарить тебя.

“Точно, они же говорили, что у них здесь и золото, и жемчуга…” –  подумала Тася и с любопытством вытянула шею.

Однако когда сирена протянула руку и разжала ее, на широкую ладонь Рубура упало что-то тусклое, рыжевато-коричневое. Да это же… яшма! В точности такая же, как камень, полученный в первый день самой Тасей.

–  Поздравляю с поступлением на бытовой факультет академии Изумруд! –  объявила сирена.

–  У тебя получилось! –  завопила радостно Тася и, забыв себя, с радостным смехом кинулась орку на шею. Рубур, широко улыбаясь, подхватил и закружил девушку. Из ее руки выпала и плюхнулась куда-то в песок чугунная сковородка. Теперь точно все будет хорошо! Теперь-то…

–  Эй-эй! –  недовольный голос Густава прозвучал как гром среди ясного неба. –  А ну поставь где взял, говорю! Не сметь хватать мою сестру! Поставь сейчас же! Получилось –  молодец! Пошли завтракать!

Рубур осторожно, будто хрустальную, поставил Тасю на песок и оба недоуменно уставились на Густава. Который, как оказалось, указывал на соткавшуюся, казалось, прямо из окружающих водорослей светящуюся арку. А за ней снова виднелись знакомые очертания зала Испытаний.

–  Но… –  Тася недоуменно оглянулась. –  А как же… а мой камень! Он же там, на берегу!

И тут же почувствовала, как что-то ткнулось в живот. Опустила глаза и обнаружила, что что-то оттягивает карман на переднике. Сунула туда руку –  и с недоумением извлекла собственный камень.

–  А… а мои вещи?

Сирены одновременно подняли лица вверх. Тася тоже запрокинула голову –  и обнаружила, что ко дну плавно опускаются ее вещи и оружие Рубура. Последними, красиво кружа, прямо на голову орка опустилась пара полосатых чулок. Впрочем, нет –  сдавленное ругательство рядом тут же сообщило, что последним оказался все-таки башмак, щелкнувший Густава как раз по макушке.

Орк, стеснительно отведя глаза, снял с лица чулки и протянул их владелице, затем сноровисто приладил свою перевязь, проверил все клинки –  и только после этого принялся один за другим подхватывать Тасины сумки и чемоданы.