Боксер-7: назад в СССР (СИ) - Гуров Валерий Александрович - Страница 6

— А чего там написано-то? — почесал репу Тамерлан.

— Да ничего особенного, — я нарочито беспечно махнул рукой. — Формальности, не обращай внимания.

Но, как выяснилось, не я один в советской боксерской делегации знал английский язык. Какой-то энтузиаст, приехавший вместе с Тамерланом, все-таки перевел ему содержимое записки.

— Чего? — возопил Тамерлан. — Он что, совсем там охренел, что ли? А ну иди сюда!

Тамерлан в одно мгновение подскочил к своему обидчику и встал перед ним в бойцовскую стойку. Но в эту же секунду у него по бокам выросли друзья автора записки, и он оказался фактически в оцеплении англичан.

— Что, суки, один на один слабо, да? — выкрикнул Тамерлан. Но уже было ясно, что, как бы он ни хорохорился, добром такая ситуация кончиться никак не может. Ну а несколько человек одного побьют почти в ста процентах случаев, вне зависимости от того, насколько это благородно или подло.

«Нашла коса на камень», — подумал я. Неизвестно, конечно, что там был за конфликт у казаха с англичанином, но, имея возможность наблюдать Тамерлана в общении, первое, что приходило в голову — это что он сам настойчиво искал себе приключений и, наконец, нашел их. Я и в прошлой жизни много раз встречал таких бойцов. Вроде бы талантливый спортсмен, мог бы добиться больших высот, но дрянной характер в сочетании с не самым лучшим соображением приводит к тому, что весь запал уходит не в спорт, а в постоянные конфликты с окружающими. И хорошо еще, если не все из этих конфликтов доходят до рукоприкладства, иначе неизбежны травматологические последствия.

Однако каким бы ни был Тамерлан, в данной ситуации он был нашим, советским парнем, на которого по неизвестной причине наехала толпа иностранцев. Поэтому и нам невозможно было оставаться в стороне. Своего надо всегда выручать, а между собой можно разобраться и потом, когда инцидент будет исчерпан.

— Слушай, по-моему, империалисты напрашиваются, чтобы мы им хорошенько вломили, — проговорил Славик Калганов, разминая кулаки.

— Ага, смотри какие они смелые, — подхватил еще один боксер. — Когда толпой на одного!

— Ничего, — сказал я. — Сейчас будет толпа на толпу.

С этими словами я решительно двинулся в сторону англичан. Остальные боксеры направились за мной.

Глава 3

— Слышь ты, буржуй недоделанный! — Тамерлан в ярости вырвал у англичанина листок, скомкал и бросил на землю. — Ты совсем уже страх потерял, что ли? Ты думаешь, ты какой-то неприкасаемый или что? Да я тебя прямо здесь и сейчас по стенке размажу так, что уборщица замучается соскребать, ты понял, нет?

Странно, конечно, было что-то говорить на русском языке англичанину, но наш казах был в такой ярости, что на подобные мелочи не обращал никакого внимания. Кажется, он даже не замечал друзей своего противника, расположившихся по обе стороны от него и готовых в любой момент устроить месиво. А уж учитывая то, что мы бы тут же впряглись на его стороне против англичан — вся эта история грозила выйти далеко за рамки обычной жизни спортсменов на выезде.

Впрочем, на самого англичанина эта яростная тирада не произвела ни малейшего впечатления. Он равнодушно пожал плечами, невозмутимо достал еще один листок бумаги и такими же крупными буквами вывел на нем слово «Китаец».

— Чего он там опять написал? — недовольно спросил казах, озираясь в поиске тех, кто мог бы побыть для него переводчиком.

— «Китаец», — сказал один из боксеров.

— Вот придурок! — выругался Тамерлан. — Слышь, ты, грейт британ! Тебя опять в первый класс бы отправить не мешало. Я вообще-то казах! А ты… ты… — казах на мгновение задумался, как бы побольнее оскорбить чернокожего оппонента, и наконец выдал: — Ты — трубочист! Миха, переведи ему!

Вот как, значит. Когда ему что-то надо, я уже и «Миха», и вообще лучший друг. Ну да ладно, сейчас не до внутренних разборок. Переводить что-то подобное англичанину означало, по сути, развязать международный скандал. И мало того — вместо подготовки к соревнованиям начались бы «закулисные» скандалы и взаимные подлянки, и во что в результате превратился бы чемпионат, оставалось только гадать. Поэтому я решил схитрить и проявить свои дипломатические способности, чтобы разрулить ситуацию с наименьшими потерями для обеих сторон.

— Билли, — как можно спокойнее произнес я, обращаясь к чернокожему англичанину, — если хочешь поспорить с нашим товарищем, давай-ка приходи в зал для тренировок. А еще лучше — вообще дождись того момента на чемпионате, когда встретишься с ним на ринге. Вот там-то, в честном спарринге, и выясните между собой все возникшие недоразумения.

— Я не Билли, я Джон! — возмущенно крикнул англичанин.

— Хорошо, — согласно кивнул я, — Джонни, приходи в зал. В зале все вместе и выясним, кто чего стоит. А здесь почем зря провоцировать пацанов незачем. Тем более что шутки ваши мы все равно не понимаем — мы с вами по-разному воспитаны.

— Хм? — заинтересовался Джонни. — Что ты такое сейчас имеешь в виду?

— Я имею в виду, — с достоинством произнес я, — что вот эти ваши, как бы это сказать… — я на секунду задумался, подбирая нужное слово, — словесные ритуалы, которыми вы друг друга распаляете перед боем, у нас не приняты. У нас, если соперник — ну или вообще кто угодно — начинает позволять себе такие реплики, это значит, что он хочет другого человека оскорбить. А таких намерений у нас не прощают, сам понимаешь. У вас, наверное, тоже.

— Да ты чего, парень, — рассмеялся англичанин. — Это же всего лишь шоу, спорт! Расслабься!

— В том-то и дело, — не принял я его игривого тона, — что для вас это шоу, а у нас все воспринимается всерьез.

— Да вы, значит, все тут больные ублюдки, — из-за того, что наш новый знакомый был чернокожим, в отдельные моменты начинало казаться, что перед нами выступает какой-то рэпер, хотя в то время в Советском Союзе никто про такое явление еще и слыхом не слыхивал. — Мы вас всех отметелим так, что родные мамочки вас не узнают! Вы будете ходить вокруг нас на цыпочках и бояться испортить свои штанишки! И ваш китаец, кстати, тоже, ха-ха! Он еще не попробовал английского кулака!

В отличие от Тамерлана, я знал, что все эти разговоры — действительно только шоу, и встреться мы с этим парнем где-нибудь в других обстоятельствах, он, скорее всего, будет милейшим и дружелюбнейшим человеком. Поэтому реагировать на его реплики я не стал.

К тому же я-то прекрасно понимал, откуда у англичанина взялся такой гонор и наглость. Как раз в эти годы у боксеров и их болельщиков стремительно набирал популярность Мухаммед Али. Этот всемирно признанный мастер фактически первым в боксе ввел прием, который потом стал называться «треш-ток» — вызывающие и оскорбительные высказывания в адрес соперника, имеющие своей целью вывести того из равновесия. Разумеется, начинающие боксеры не могли оставить такое нововведение, как и его автора, без своего внимания и стали пытаться подражать Али во всем. Стоит ли уточнять, что выкрикивать ругательства оказалось гораздо легче, чем работать руками, а значит, и перенимался «треш-ток» намного быстрее и охотнее, чем сугубо профессиональные приемы и навыки.

Но это происходило все-таки на западе, а в Советском Союзе такой юмор понимали плохо. В их культуре можно трепаться для внешнего эффекта как хочешь, и это будет выглядеть признаком твоей крутости. А мы-то воспитывались иначе: у нас у каждого слова есть свой вес, и если уж у тебя повернулся язык выплеснуть на оппонента поток оскорблений, будь готов за эти оскорбления ответить. С одной стороны, это предостерегает от излишних высказываний, а с другой — иногда является причиной серьезный травм и даже увечий. Но, естественно, объяснить это человеку, воспитанному совсем в другой культуре, да еще и на ходу, было затруднительно. Поэтому лучшим выходом было, что называется, спустить все на тормозах.

А вот Тамерлан этого не понимал и рвался в бой.

— Я этому козлу сейчас всю морду расквашу! — кипятился он, из последних сил сдерживая себя, чтобы не реализовать свою угрозу в ту же секунду. — Тоже мне, герой выискался! Или он что, думает, что если из Англии приехал, значит, самый главный и ему все можно, что ли? Ну так боксерскую перчатку ему за воротник! За слова отвечать надо!